— Так сын был или баба его? — зло прошипел Рагнар. — Мне кто-нибудь скажет, наконец, правду?
— Цзы’дарийские женщины сидят дома, — хмуро ответила принцесса и сложила руки на груди. — Полковник говорил, что их просто невозможно сюда привезти. Совершенно исключено. Мальчишка там был, я видела его без маски. Извини, что сразу не сказала. Боялась, ты убьешь сына генерала, и тогда война никогда не закончится. Наилий любит его очень сильно.
— Насколько?
Имари задумалась, облизывая пухлые губы. Взвешивала меру любви или пыталась выводы в слова облечь?
— Долго объяснять, много мелочей. От того, что я в спальне их вместе застала до маскарада со служанкой. Генерал охранял его на грани безумия, а потом вдруг позволил несколько дней просидеть среди врагов в самом центре Северных земель. Ты не находишь это странным?
Рагнар от обилия загадок уже был готов голову разбить о столешницу, бумагу зубами рвать и есть, колдовские ритуалы матери вспомнить, духов предков на помощь позвать. Но вместо этого обернулся к двери и громко крикнул:
— Сорос!
Один из двух кровников, уцелевших после расстрела церемонии во дворце, зашел в комнату, аккуратно закрыв за собой дверь.
— Да, великий вождь.
— Ничего странного в лагере не нашли? Любую мелочь, ерунду, бесполезную деталь?
Рагнару слов не хватало, он мешал два языка и с трудом вспоминал третий. Должно что-то быть. Генерал — слишком крупная фигура, чтобы двигать черно-белые камни по доске, не оставляя следов.
— Нашли, — хмуро ответил кровник, — и даже принесли с собой.
— Показывай.
Имари пошла следом, плотнее запахивая накидку. В коридоре было еще темнее, великий вождь поддерживал жену под локоть, чтобы не споткнулась. Втроем они вышли из длинного дома и добрались до сараев. Там под колесами военного внедорожника лежал грязный тюк настолько подозрительных очертаний, что Рагнар захотел прогнать Имари прочь, но не успел. Сорос откинул тряпку в сторону и посветил на тюк фонариком.
Белое лицо мертвеца с одним глазом, засохшие разводы крови. Узнать его было сложно, Рагнар видел всего дважды и то издалека, но принцесса смогла. Резкий до звона в ушах женский крик отозвался болью в висках:
— Малх! О, духи предков, Малх!
Мертвый полковник в деревне Рагнара хуже бомбы под задницей. За него придут мстить уже не просто те, кто выжил в лагере после налета, генерал половину армии сюда пригонит. Земля от взрывов оплавится и превратится в камень, сбудутся все пророчества сразу. Лиеннов не станет. Потому что есть огромная разница между тем, чтобы убить Наилия в честном поединке на глазах у черного короля, и вот так изуродовать цзы’дарийского полковника. Тихо, подло, бесчестно.
Этого уже никто не стерпит. Ни свои, ни чужие. Не война получалась, а мерзость. Рагнар зарычал глухо и очень зло. Хотелось схватить Сороса и долго бить, пока его лицо не станет кровавым месивом.
— Кто это сделал? Отвечай! Иначе рядом с ним ляжешь!
— Это не мы, Великий вождь, — испуганно забормотал Сорос. Язык заплетался, будто кровник снова огненной воды напился. — Мы ушли уже из лагеря, но вернулись, чтобы взять что-то у мертвого крота в доказательство. Там гора трупов была, пока раскапывали, наткнулись на мешок, а в нем он. Еле разглядели, кто, всего размотали. Не мы это точно, всеми богами клянусь! Мы стреляли, томагами рубили, а его будто на обед готовили. Мягкий весь, отбитый, кости сломаны, мясо резали тонко и со вкусом…
Имари вырвало. Принцесса едва успела шагнуть в сторону и согнулась над дощатым полом сарая. Вонь разлагающегося тела смешалась с кислым запахом съеденной еды. Рагнар слышал булькающие звуки, но помочь жене сейчас не мог, некогда было.
— Сорос, ты сюда его зачем притащил? Полюбоваться?
— Нет, Великий вождь, спрятать. На мешок посмотрите. Наша ткань, будто вчера жена моя со станка сняла. Небесный сброд бы в черную пленку завернул. Подстава это. Не знаю, кто полковника завалил, но списать на нас захотели. Так бы и вышло, не вернись мы в лагерь. Что делать-то теперь?
Борода Сороса тряслась, глаза лихорадочно блестели. Труп Малха, как смертельная болезнь, потащит за собой всех. Нельзя оставлять его в деревне. От подставы спаслись и хватит.
— Сжечь его, — приказал вождь. — И никому не слова. Ты меня понял?
— Да, — тихо отозвался Сорос. — Мы будем молчать.
Глава 20. Казнь
Месть за Сагайдат облегчения не принесла. Десяток других проблем давил на плечи вождя и от половины пахло кровью. Нужно казнить Найят, покусившуюся на жизнь Имари. Нужно казнить черных принцев, потому что небесный сброд нарушил условия залога. Сагайдат умерла от рук цзы’дарийского крота, а Рагнар и за меньшее поклялся вскрыть Ритору и Лурду горло. Но шантаж хорош только до тех пор, пока угрозу не нужно исполнять. Страх Балии за детей хоть как-то удерживал генерала от нападения, позволил вождю жениться, а их смерть станет еще одним поводом сжечь Тирьял-Дум.
Интересно, что черному королю дороже: жизни племянников или жизнь дочери? Разрешит ли цзы’дарийцем атаку, зная, что она может пострадать? Не хотелось бы проверять на своей шкуре крепость отцовской любви.
Жаль, что генерал своего заложника из деревни вытащил. Мальчишка наверняка уже в космосе. Жрет сухпаек и рассказывает, какие лиенны грязные и тупые. Не ему ли пришла в голову идея спрятать полковника в мешок и подкинуть в лагерь? Может быть, ему, но не слишком ли много у небесного сброда предателей с мутными целями?
Вождю одного Остия хватало с головой. Разведчик сидел в сарае, глотал таблетки, спасающие от смертельного вируса, и надеялся, что его отпустят. Та еще заноза в седалище, но одну хорошую новость он сообщил. Вирус не действовал на эридан, можно не бояться за Имари. Остальных же белокожих и светловолосых ждала участь Ильят.
Жена Реаса слегла. Еще дышала и бредила от лихорадки. Другие свитницы говорили, её рвало постоянно, угольный порошок не помогал. У Сороса тоже поднялся жар и сколько больных еще дрыхло после огненной воды? Утром заблюют не только отхожее место, но и весь двор вокруг него. А дальше будет только хуже. Каждый день все больше и больше зараженных. Армия поголовно ляжет без единого выстрела. Рагнар выл от бессилия и не знал, что делать.
Ему нечего предложить генералу в обмен на жизнь своего народа. А как только лиенны поймут, что обречены, то и за свою жизнь Рагнар не даст ни одной монеты. Обязательно найдется тот, кто скажет: «Я вас спасу! Сделайте меня великим вождем», и в ложь поверят просто потому, что нужно верить хоть во что-нибудь.
— Я казню белую ведьму, — сам себе сказал Рагнар, глядя на пустую стену кабинета и слушая тишину. — Да, именно так и нужно поступить. Церемонию устрою. Объявлю, что пророчество сбылось и лиеннам ничего не угрожает.
А всем больным можно будет несколько дней говорить, что им плохо от испорченной еды и огненной воды. Симптомы вируса тут были очень кстати. Свадьбу еще долго праздновать, а лиенны любят кровавые развлечения. В предвкушении казни и после неё всем будет плевать на кучку блюющих гостей с высокой температурой. Про вирус по-прежнему знал только Рагнар и Остий, а он скоро умрет.
Но одного разведчика будет мало. Нужны еще Найят и черные принцы, тогда впечатлений хватит надолго. Да, решено.
Рагнар тяжело встал из-за стола и пошел будить Сороса, чтобы отдать приказы.
Ритор и Лурд плакали, не переставая. У свитницы, приставленной следить за ними, болела голова, и оно пришла утром к спальне Имари, чтобы пожаловаться. Спала принцесса плохо, ей снились кошмары про мертвого Тулия Малха. Будто бы Рагнар приказал сжечь полковника, и его утащили в темноту. Жуть какая. Нужно закрыть глаза и все забыть. Еще бы безобразная лиеннка не мешала.
Настроения не было, принцессу подташнивало, и о капризах двоюродных братьев она слушала зевая. Дома они легко ставили на уши половину дворца, и отец тратил огромные деньги, лишь бы братья хотя бы на день утихли. Сейчас же все игры им надоели, уговоры не действовали, а от криков и приказного тона принцы только выли громче.
— Отведите их погулять, — зевнула Имари, прикрывая рот ладонью.
Вместо нормальных подушек в кровати лежали тюки, набитые шелухой от какой-то крупы. Принцессе казалось, что она ночью просочилась сквозь полотно и забилась в волосы. А еще давила на голову и поэтому снились кошмары. Когда уже её причешут и оденут? Или к жене Великого вождя здесь такое же пренебрежение, как к его черной невесте? Пора жаловаться Рагнару. Жить в такой обстановке будет невозможно.
— Им нельзя гулять, — недовольно поджала губы свитница. — Сорос запретил.
— Тогда позовите музыкантов, танцоров, пусть принцев развлекут.
— Их высечь надобно прутьями, чтобы рты закрыли. Во дворце черного короля совершенно не умеют воспитывать детей.
На счет хорошей порки Имари не возражала. Если выходки Ритора еще можно терпеть, то его младший братец Лурд был совершенно неуправляем. Слово «нет» он не слышал и не понимал. Но не бить же его за это?
— Не трогайте принцев, — вздохнула Имари, — я поговорю с ними. Где мои свадебные подарки? Я должна что-нибудь подарить братьям.
— Подарки ваши только на третий день, — жестко припечатала свитница, — и не пристало мальчишкам в девичьи развлечения играть. Они к томагу должны приучаться и помогать мужчинам.
Принцесса начала всерьез раздражаться. Если ей так перечат с чужими детьми, то, что будет с собственными? Первенца Рагнара в колыбели заставят топором махать?
— Что будут делать мои братья решать Великому вождю, а не вам, — холодно ответила она. — Вы забыли, что они гости здесь?
— Заложники, — свитница нагло перебила принцессу, — и должны вести себя тихо, иначе на двух черных господ в Тирьял-Думе станет меньше.
Это было уже слишком. Имари встала с кровати и схватила свадебное платье. Сейчас она со всем разберется!
Свитница потянулась помочь, но принцесса зло мотнула головой. Сама справится. Не велика наука надеть мешок на завязках. Вместо туфель Имари обула мягкие сапоги и вышла в коридор.