«Я здесь», — с нажимом вывожу глифы, а браслет молчит. Прекрасно. Кажется, диалог состоится.
«Ты можешь помочь спасти лиеннов от смертельного вируса?» — вывожу первый вопрос и замираю. Биопереводчик не нужен, пишу на родном языке, но получается все равно коряво. Кукловод держит, лишь слегка ослабив поводок, и тут же заставляет писать так, что стержень рвет бумагу.
— Тише, — шепчу под нос и улыбаюсь. — Я послушная кукла. Давай без насилия.
Помогает. Ладонь уже не сводит спазмом, и глифы появляются на бумаге:
«Да. Могу»
Отлично. Превосходно. Так легко получилось, что неправдоподобно.
«Истинные ничего не делают просто так, — осмелев, пишу Кукловоду. — У всего есть цена. Какая?»
Духу не нужно думать, он мгновенно перехватывает контроль над моими пальцами и пишет ответ:
«Реальность существует в бесконечном количестве вариантов. Именно поэтому я могу её менять. Но если для нас в мире за барьером они статичны и существуют одновременно, то вам постоянно приходится выбирать».
Теория Избирателя! Я в шоке отпускаю ручку, но Кукловод не дает уронить её на пол. Спазмом сжимает пальцы. Теперь я понимаю, почему так долго ходила вокруг выкладок мудреца, вытащенного мною из психушки. Почему я вообще поехала именно в ту клинику и заговорила с будущим Избирателем. Кукловод проснулся поздно, но Истинные вели меня с самого начала. От распечатки теории в руках больше месяца назад до необходимости делать выбор именно сегодня.
Бездна, какая же я дура! Ленивая, недальновидная и тупая. Разговаривала с Избирателем, распечатку с собой на Эридан привезла, но Инструкцию, как этот выбор делать правильно, так и не прочитала до конца. Несуществующие боги, что же теперь делать?
Я даже не знаю, куда делся вещмешок с распечаткой. Последний раз видела его перед тем, как Трур унес ящики с личными вещами в неисправную десантную капсулу. Потом я стала Киарой, уехала на поезде в Северные земли, поднялась в медицинской гондоле на транспортник и застряла в инфекционном боксе, где запрещено иметь хоть что-то свое. А вдруг притащу в стерильное помещение источник инфекции? Нельзя. Меня помыли, обработали всевозможными растворами, заставили надеть больничную форму и заперли. До ответов теперь не добраться. Выбор придется делать, как всем живым существам. Вслепую.
Плевать, что Наилий долго и скрупулезно обрисовывал весь политический расклад на Эридане, что я слышала его разговор с Таундом, видела вирус в Тирьял-Думе и понимала больше, чем половина королевского двора. Всегда найдется неучтенная деталь, мелочь, меняющая все, и я проиграю. Все дороги ведут в ловушку.
«Вы так плохо думает об Истинных?» — осторожно спрашивает Лех.
«У меня нет причин думать иначе».
И чтобы не сомневаться, я беру ручку и пишу Кукловоду:
«Допустим, я выберу тот вариант реальности, где Рагнар и большая часть лиеннов остаются в живых, а Наилий заключает нужный ему договор на поставку родия, что тогда? Чем придется заплатить?»
«Генерал заболеет тем вирусом, который привез на планету», — Кукловод безжалостно выводит ответ моей рукой.
Что-то подобное я и имела в виду. Каким бы не был уникальным правитель-мудрец и вторая половина тройки, им легко пожертвуют, ради нужного расклада на доске. За жизнь всегда платят другой жизнью. Но я помню, как важны формулировки и обязана уточнить.
«Наилий умрет?»
«Генерал заболеет, — повторяет Кукловод. — Выживет или нет, будет зависеть от выбора, следующего за этим».
Проклятье! И каким станет второй выбор, я узнаю только, когда сделаю первый. Жизнь двигается по цепочке от одного решения к другому. Выбор, как прожектор, подсвечивает соответствующий сектор в пространстве вариантов, а все, что вне его, остается в тени. Эту часть теории Избирателя я успела прочитать.
«А если я откажусь делать выбор? Оставлю все, как есть?»
«Тогда почти все лиенны и часть неучтенных цзы’дарийских войск вымрут, а генерал останется здоров», — механически четко и безэмоционально выводит ответ Кукловод, как и положено программе. Условие: «Если икс больше игрека, то один, если нет, то два». Никакой любви, жалости и сострадания к целому народу. Только условие и выбор. Мне, конечно, жаль лиеннов, но не настолько, чтобы терять любимого мужчину.
Я прячу блокнот с ручкой под подушку и ложусь на кушетку. Этап «правителя», когда жизнь взвешивается и оценивается, я прошла еще до переходного кризиса мудреца. Это их дилемма, кем пожертвовать и кого спасти, мудрецы думают другими категориями. Целесообразностью жертвы, устойчивостью системы, перспективами развития. Но сейчас я не чувствую себя ни мудрецом, ни правителем, ни тройкой. Не хватает цинизма. Слишком хорошо помню всех, кого видела на свадьбе в Тирьял-Думе.
Маленьких детей, женщин в платках, грубоватых и простых шахтеров. Они не виноваты, что генералу пятой армии нужен родий. Если отбросить долгие рассуждения и логические навороты, то остается только это. Цзы’дарийцы пришли отнять то, что им не принадлежит, а когда встретили отпор, решили всех убить. Да, можно все исправить, но высшая ирония Истинных заключается в том, что тогда Наилий умрет. Лиенны выживут, генералом пятой армии станет другой цзы’дариец и перед ним тоже встанет выбор — где взять родий? Судьба опишет полный круг и вернется в исходную точку. Все дороги ведут в ловушку. Лиенны обречены.
Гадко становится и холодно. Система вентиляции бокса шумит, очищая воздух, Гракс ворочается на кушетке. Мы живем вне времени планеты. Строго по внутренним часам транспортника. До утренней вахты осталось совсем немного, а сколько времени у лиеннов? Вирус убьет их, пока я думаю. Но я ведь думаю. Упрямо верю, что удержу любимого мужчину от геноцида целого народа ради нескольких тонн редкого металла. А если получится обойтись без Кукловода? Вдруг мы с Наилием сами что-то придумаем? Иногда, чтобы решить задачу, нужно поменять условие.
Толкаю руку под подушку и вместо блокнота достаю спутниковый телефон. Гракс спит чутко, но у бокса есть режим приватности. Возможность ненадолго затемнить стекла и включить звукоизоляцию. В инструкциях целый параграф регламентирует, когда им можно пользоваться, а когда нет. Я отдельно уточняла — мне можно. Но только на пятнадцать минут.
Решаю, что мне хватит, и нажимаю на кнопку. Электрохроматическое стекло становится матовым и отключается внутренний микрофон с динамиком. Теперь меня никто не слышит, не видит и я в полной изоляции от медотсека. Чудесно.
Спутниковый телефон гудками отсчитывает ожидание. Их ровно пять, а потом Наилий принимает вызов:
— Тиберий? Слушаю тебя.
Голос генерала действует на меня, как десять разных препаратов сразу. То в дрожь бросает, то в слезы, то хочется смеяться. Как же я соскучилась. Короткой встречи на равнине Северных земель не хватило, чтобы забыть разлуку. Теперь я снова в плену и еще долго не смогу обнять любимого мужчину, почувствовать бархат его кожи, вдохнуть аромат эдельвейса. Все, что хотела сказать — забыла. Сидела и боялась лишний раз вдохнуть, как в нашу первую встречу.
— Родная, — тихо позвал он. — Это ты?
Бездна, что я делаю? Неужели его жизнь можно обменять хоть на что-нибудь? Миллионы и миллиарды лиеннов, эридан, цзы’дарийцев родятся и умрут, а другого мужчины у меня не будет. Ведь если я сейчас уговорю его пощадить шахтеров, остановить вирус, вылечить заболевших, то уравнение Кукловода все равно решится в сторону первого варианта и болезни генерала. Я сама изменю реальность.
«Ведь так? Да, Лех?»
«Да, госпожа. Это ответ на ваш вопрос, почему Кукловод снизошел до разговора. Управлять есть смысл только теми, чьи решения что-то значат. И подталкивать в нужную сторону всеми способами».
Играть на моем неприятии геноцида, чтобы вывести Наилия в нужную точку. Или наоборот, пригрозив его смертью, заставить сидеть в стороне и смотреть, как любимый мужчина, уничтожив целый народ, загоняет себя в еще больший кризис.
— Ты когда-нибудь убивал всех, кто жил на планете? — шепотом спрашиваю я. — Проходил через это?
— Нет, — через спутник летит ко мне ответ генерала, — никогда. Но я знал, что придется. Наступит момент, когда по-другому не получится…
— Вирус вообще можно остановить?
— Да, — еще тише отвечает Наилий, — это было моим главным условием во время разработки. У нас тоже белая кожа, как у лиеннов. Я не хотел привезти его на Дарию и не знать потом, что с ним делать. Родная, тебе плохо? Я чувствую, что-то не так.
Я тоже чувствую, как ему тяжело и больно. Слышу, как уговаривает себя. «Наступит момент», «по-другому не получится» и всё. Не будет новых вариантов. Он уже все решил.
— Дэлия, не молчи. Анализ на антитела стал положительным? Ты заболела?
— Нет, — глотая вязкую слюну, отвечаю я. — Все в порядке.
— Это хорошо, — успокаивает он. — Каликс говорил, что шанс родить здоровых детей очень большой. Потерпи, пожалуйста, родная, посиди в карантине. Я закончу с неучтенными войсками и поднимусь ненадолго на транспортник. Мы увидимся хотя бы через стекло бокса. Публий там, рядом с тобой. Он поправится, и мы домой полетим. Все хорошо будет.
Я молчу, а он говорит. Так ласково, будто сидит рядом и гладит по плечу. Слово за словом, обещание за обещанием. Истинные очень правильно выбрали болевую точку. Наилий защищает свою женщину и будущих детей.
— Лиеннам ты тоже скажешь, что все будет хорошо?
— Дэлия, — тяжело вздыхает генерал, — поверь, я не в восторге от того, что творится на Эридане. Но если я остановлю эпидемию и улечу без родия, лучше не станет. Таунд дрянной король, его сестра не лучше. Эриданам не нужны Северные земли. У них нет настолько развитой промышленности, чтобы закапываться в шахты глубоко. Пройдет время, они оставят лиеннов без работы и набеги начнутся сначала. Когда шахтеры не смогут купить еду для своих семей, они пойдут её отбирать. Начнется новая война. Вместо нас придут гнароши и все равно всех вырежут. Эридане не умеют воевать. Зато как платить наемникам, они уже знают.