Иногда дефицит знаний человек пытается компенсировать чем-то другим. Вспоминается комичный случай из своих студенческих лет. На 5-м курсе занятия по госпитальной терапии проходили у нас на базе одной из городских больниц. Каждый слушатель (мы назывались не студентами или курсантами, а слушателями) получал для курации одного пациента. Он вел реальную историю болезни, делал все назначения, естественно, под контролем врача-преподавателя. Штатные врачи отделения приветствовали наш приход, потому что с них снималось много рутинной работы по написанию дневников, обходов и так далее. Накануне из этого отделения ушла такая же группа слушателей.
Один из моих товарищей, получив для курации пациента, несколько раз заходил в палату, но самого больного не заставал. Когда он в очередной раз его не нашел, то удосужился спросить у соседей по палате. Оказалось, что разыскиваемый пациент со вчерашнего дня большую часть времени проводит в туалете. При первом же разговоре с ним выяснилась и причина: в назначениях было записано: «Лазикс» – по одной таблетке 3 раза в день. Предыдущий слушатель-куратор, не имея, видимо, понятия, насколько эффективно действует препарат, решил назначить его по трафарету. А большинство препаратов назначается именно по этой схеме – 1 таблетка 3 раза в день. Преподаватель не отследил ситуацию (это был последний день занятий его группы в этом отделении), штатный лечащий врач в назначения не заглянул, постовая медсестра педантично выполнила врачебные назначения. Все, естественно, посмеялись, кроме пациента. Но ему об ошибке не сказали, а просто отменили препарат.
Причины наличия пробелов в знанияхмогут быть разными – слабый преподаватель по отдельной специальности, слабая индивидуальная подготовка, пропуски занятий, в том числе по болезни, формальная последипломная переподготовка. Вообще формальное отношение к образованию в целом и последипломному в частности – вещь опасная, но распространенная.
После получения диплома и перехода к практической деятельности многие считают свою учебу законченной. Но время идет (а сейчас вообще летит), появляются новые технологии, новые лекарственные средства, а вся эта информация проходит мимо занятых повседневной текучкой врачей. Прекращение чтения специальной литературы, в том числе периодических изданий по специальности, игнорирование научно-практических конференций, в том числе в интернете тоже, не способствуют приумножению знаний и могут быть предпосылками для врачебных ошибок. М. И. Лыткин любил повторять, что один день участия в научно-практической конференции заменяет месяц пребывания в библиотеке.
Учиться не поздно никогда и никогда не стыдно. Когда узнаешь что-то новое, имея за плечами более сорока лет врачебного стажа, это может показаться удивительным, но лично мне доставляет удовольствие. Недавно столкнулся именно с такой ситуацией. Несмотря на то что я уже давно профессор и не теоретик, а всю жизнь работающий в сфере практической кардиохирургии, никогда не слышал о «синдроме красного человека». Сначала короткая клиническая предыстория.
К нам перевели 70-летнюю старушку, умиравшую от активного инфекционного эндокардита с разрушением митрального клапана и тяжелой митральной недостаточности. Со слов врачей больницы, где она до этого лечилась, больше двух недель женщина бы не протянула, так как резервы организма были на пределе. Она выглядела истощенной и, как говорили в старину, «дышала на ладан», однако была в ясном сознании и очень хотела жить, что для меня всегда является сильным аргументом. Я посчитал, что мы сможем ей помочь, и взял на операцию. Все прошло довольно гладко. Наутро женщина пришла в сознание, гемодинамика стабилизировалась, но требовалось продолжение ИВЛ. В относительно стабильном состоянии она была еще два дня. Получала всю необходимую терапию, которая была ей назначена еще до перевода к нам. Меня несколько беспокоил парез кишечника, но он должен был разрешиться. На третьи сутки дал назначение – сделать пациентке очистительную клизму. Вместо этого дежурный реаниматолог, обеспокоившись вздутием живота у пациентки, к вечеру вызвал дежурного общего хирурга, не поставив в известность меня (первая ошибка).
Молодой дежурный хирург оказался, на беду, из последователей идеологии мушкетера Портоса – сначала ввяжемся в драку, а там посмотрим. Ничтоже сумняшеся, он предложил сделать лапароскопию (вторая ошибка). Наш реаниматолог не возражал (третья ошибка – пошел на поводу у якобы более знающего, и, опять же, не посоветовался при принятии такого решения с оперировавшим пациентку начальником отделения). Выполнили лапароскопию и, естественно, ничего, кроме раздутых петель кишечника, не нашли.
Если кто-то думает, что вскрытие брюшной полости никак не отражается на состоянии пациента, он глубоко заблуждается. Попадание свободного газа в замкнутую брюшную полость усиливает парез кишечника и, более того, меняет даже саму биомеханику дыхания. Бывшее ранее отрицательным давление в свободной брюшной полости становится положительным. Диафрагма еще более поднимается и уменьшает экскурсии легких. Тем самым ухудшается и вентиляционная функция легких. И т. д. и т. п. В клинике Михаила Ивановича Лыткина за неоправданно выполненную «диагностическую» лапаротомию хирург мог надолго сесть на «скамеечку для запасных».
Утром, узнав о том, что вместо очистительной клизмы пациентке выполнили лапароскопию, я понял, что «вытянуть» старушку вряд ли удастся. Ее состояние ухудшилось на глазах. К тому же появились изменения на коже шеи и левой верхней конечности в виде яркой гиперемии и отечности кожи, которая стала местами покрываться пузырями и эрозиями. Я никогда не видел подобных локальных изменений и не мог понять причину. Чем-то напоминало синдром Лайелла, но распространенный только на ограниченных участках кожи. В итоге пациентка умерла.
По закону парных случаев, буквально через две недели из южных регионов привезли еще одного 70-летнего пациента с инфекционным эндокардитом аортального клапана. Он был православным священником. В отличие от первой пациентки в его разговорах постоянно сквозила мысль, что он уже все в этом мире сделал. До поступления к нам он тоже длительное время получал антибиотикотерапию (тот же ванкомицин, к которому была чувствительна его флора). Операция прошла успешно, пациент через двое суток был переведен из отделения реанимации. Однако на четвертые сутки состояние его ухудшилось, пациента вновь перевели в реанимационную палату, но интубация не требовалась. События происходили в воскресенье. Батюшка находился в ясном сознании, разговаривал со мной и был достаточно стабилен по своему состоянию. Я его осмотрел около 12 часов дня с головы до ног, даже заставил перевернуться, чтобы исключить наличие пролежней. Кожные покровы обычной окраски, без признаков мацерации.
Каково же было мое удивление, когда в 18 часов позвонил лечащий врач и переслал фотографии: наш пациент лежал с ярко красными отечными кожными покровами, которые сецернировали прозрачную жидкость. При этом состояние его стало ухудшаться стремительно, и к утру он умер. На мой взгляд, картина опять же очень походила на синдром Лайелла. И она была аналогична той, что мы видели совсем недавно у умершей пациентки. Только в этом случае пациент был абсолютно красным с головы до ног.
Когда-то моя дочь, никак не связанная с медициной, сказала, что все, что нам непонятно и требует своего разрешения, с кем-то когда-то уже случалось. Поэтому в таких случаях она идет в библиотеку и находит ответ на свой вопрос. Мне вспомнился этот совет. Литературный поиск привел к тому, что я открыл для себя «синдром красного человека». Это оказалось довольно характерным осложнением вследствие токсического действия конкретного антибиотика, который принимали вышеупомянутые пациенты. Причем это не аллергическая реакция. Она возникает при длительном введении препарата в режиме 1 раз в сутки. Более дробное введение может уменьшить токсический эффект, и повторное введение не сопровождается аллергической реакцией в виде шока, а может даже снизить интенсивность поражения.
В общем, век живи, век учись.
Как говаривал академик Ю. Л. Шевченко, «и медведя можно научить пришивать клапан в сердце». Я бы добавил к этому – только очень постепенно. Если, пусть и «рукастому», молодому хирургу предоставить такую возможность без соответствующей подготовки, толку не будет. Для него самого.
Еще один важный момент. В обучении нежелательно форсировать события. Человек должен до всего дозреть. Один дозревает быстрее, другой медленнее. Но это индивидуальные особенности, которые должен видеть и понимать учитель. И идти надо от простого к сложному.
Совершая первые шаги в освоении того или иного хирургического вмешательства, важно понимать, что ты делаешь, видеть анатомические соотношения, а не просто выполнять механически указания старшего – вколись здесь, а выкол сделай там. Поэтому с педагогической целью лучше всего сначала показать, как эта операция выглядит в опытных руках. Потом выполнить самому все подготовительные мероприятия, чтобы обеспечить хорошую визуализацию всех структур, а обучающемуся предоставить, например, вшить митральный клапан, когда все видно и понятно. Тогда он не только получит удовольствие от освоения новой технологии, но и прочувствует ее. И в дальнейшем будет стремиться именно к достижению такой же степени визуализации. А если он вошьет тот же клапан в мучениях, обучающий эффект будет совсем другим. Ситуация с мучениями тоже приносит пользу, но на другом этапе, когда человек уже хорошо освоил классические приемы и вдруг столкнулся с нестандартной ситуацией. Тогда успешное выполнение вмешательства «с большими техническими трудностями» действительно поможет стать еще более уверенным в себе. Но не на первых этапах. Так можно сломаться психологически. Нельзя искусственно форсировать события.
Идеальную форму подготовки хирурга я, пожалуй, видел один раз в своей жизни. Мой однокашник и друг Бекир Шакирович Бадуров проходил клиническую ординатуру в той же клинике госпитальной хирургии Военно-медицинской академии, где я был адъюнктом. Сейчас ординаторов в клиниках пруд пруди. А в начале 1980-х годов это был «штучный экземпляр». Помимо начальника, которым в то время был Михаил Васильевич Гринев, позже несколько лет возглавлявший в Санкт-Петербурге Институт скорой помощи имени И. И. Джанелидзе, на общехирургическом отделении в 40 коек было три хирурга. Двое уже в солидном возрасте за сорок лет и молодой обучающийся Бекир Бадуров. М. В. Гринев великолепно владел мануальными хирургическими навыками, но не тянул одеяло на себя. Как правило, в день он планировал и выполнял по две операции. Первую реально делал сам, а вторую, такую же, давал выполнить Бекиру. И при этом сам же обязательно ассистировал.