На следующий день десять «Юнкерсов» подвергли бомбежке поселок Роста, сбросив на него 25 фугасных бомб. Там было повреждено здание флотского полуэкипажа и сгорел штабель ящиков с 6820 снарядами калибра 45 мм. Два моряка погибли, еще двое получили ранения. Одновременно одиночный самолет сбросил две фугасные бомбы на северную часть города. Теперь была разрушена рабочая столовая на улице Карла Либкнехта. И снова из-за плохой системы оповещения люди не успели эвакуироваться. Затем из-под завалов были извлечены одиннадцать погибших и 23 раненых.
18 марта опять одиночный Ju-88, спикировав на Рыбный порт, сбросил три фугасные бомбы крупного калибра. В который уже раз рабочие не успели уйти в убежища, в результате чего погибли и получили ранения десятки людей. 23 марта шесть «Юнкерсов» нанесли удар по госпиталю Северного флота, сбросив на него семнадцать бомб. Здание получило сильные повреждения, погибли десять человек, еще столько же получили ранения и контузии.
После этого в налетах на Мурманск наступил перерыв, однако это не означало, что экипажи I./KG30 получили отдых. В ночь на 24 марта они бомбили Архангельск. А через три дня – 28 марта – пять Ju-88А атаковали Молотовск, сбросив на него тринадцать тяжелых фугасных бомб. В результате пострадали угольный причал порта, судостроительный завод № 402 и центр города.
Противовоздушную оборону Молотовска тогда осуществлял 81‑й ОЗАД, состоявший из четырех батарей. Немногочисленные устаревшие 76-мм и 45-мм зенитки размещались в центре города, на островах Чаячий и Ягры. Кроме того, на крыше местной ТЭЦ находились крупнокалиберные пулеметы. Стрельба всех этих стволов оказалась совершенно бесполезной и никак не отразилась на потерях противника.[85]
Налеты на Мурманск и его окрестности возобновились 3 апреля, когда вечером двенадцать Ju-88 нанесли новый удар по поселку Роста, где находился судоремонтный завод. Немцы сбросили на него около 40 фугасных бомб и пять контейнеров с «зажигалками».
Одна бомба попала в стоявший в доке эсминец «Разумный». Она пробила все его палубы и обшивку, после чего взорвалась уже под килем. Вторая рванула в доке у борта корабля, проделав в нем около 130 осколочных пробоин. Стоявшая рядом подводная лодка К-15 также получила повреждения. На заводе и в поселке возникло несколько крупных очагов пожаров.
4 апреля налет на поселок Роста повторился. На сей раз целью «Юнкерсов» были союзные транспорты, стоявшие у его причалов. Они сбросили восемнадцать фугасных бомб, две из которых взорвались рядом с пароходом «Бритиш Гавэрнер» тоннажем 6840 брт. Еще одна бомба попала в угольную яму другого британского судна «Довер Хилл», но не взорвалась.
Дэвид Крейг, из команды последнего судна, затем вспоминал: «Прозвучал сигнал „Боевая тревога!“ Наши орудия были расчехлены в считанные минуты. Я увидел идущих высоко в небе со стороны кормы двух бомбардировщиков Ju-88. Наши „бофорские“ снаряды рвались с ревом, и, когда самолеты повернули, я решил, что атака отбита, и вышел на палубу. Но, оказалось, опрометчиво. Незамеченные мною самолеты сбросили свои бомбы до того, как повернуть. Четыре бомбы взорвались в конце левого и правого борта, и я был отброшен взрывной волной…
Поднял меня орудийный наводчик, упавший с мостика с «эрликонами». Он показал мне на большое круглое отверстие в стальной палубе в нескольких ярдах от того места, где я стоял. Очевидно, что пятая бомба, пробив палубу, угодила в бункер с углем, но не взорвалась».
Немцы потеряли Ju-88A-4 W.Nr.142094 «4D+CH» из I./KG30. Он упал в районе поселка Роста, и весь его экипаж – пилот фельдфебель Курт Фенске (Kurt Fenske), штурман унтер-офицер Герберт Хегерс (Herbert Hegers), бортрадист обер-ефрейтор Эрхард Штанук (Erhard Stanuk) и стрелок унтер-офицер Вернер Шмидт (Werner Schmidt) – погиб.
Тем временем капитан «Довер Хилла» немедленно сообщил о случившемся в управление порта, а оттуда передали информацию в городской штаб МПВО. Чтобы не ударить лицом в грязь перед союзниками, на транспорт послали самых опытных местных пиротехников Н. Панина и А. Трофимова, имевших за плечами десятки обезвреженных «фугасок». Когда они поднялись на борт судна, их уже ждали диспетчер порта с переводчиком, капитан и вахтенный штурман.
По отверстию в палубе спецы из МПВО определили, что пробившая ее бомба, вероятно, имела калибр 100 кг. Тут имела место распространенная ошибка, поскольку таких бомб в арсенале Люфтваффе просто не было, а за «ФАБ весом 100 кг» обычно принимали полубронебойную и осколочную бомбу SD70. Затем пиротехники сообщили, что такие боеприпасы никогда не оснащались взрывателями с замедлением, а значит, в данном случае речь шла о просто несработавшем взрывателе.
Однако бомба ушла глубоко в уголь, и ее надо было еще откопать, а одним Панину и Трофимову было не справится. Советская версия дальнейших событий гласит, что моряки из судовой команды отнюдь не горели желанием геройствовать. На поиск добровольцев ушло около часа. В итоге в помощники вызвались два кочегара и матрос, естественно, за дополнительную плату. После этого работа пошла. Панин и Трофимов спускали уголь из бункера в кочегарку, а трое британцев раскидывали его по котельной. Через два часа, перебросив якобы не менее тридцати тонн и углубившись в уголь на три метра, пиротехники нашли таки бомбу.
С британской же стороны все это выглядит совсем по-иному. Так, помощников было не трое, а целых 19 человек. И ушло на переброску угля не два часа, а двое суток, и отрыли не три метра, а все семь! Так что даже в такой мелочи взгляды сторон на историю Второй мировой войны сильно расходятся.
После этого Никифор Панин приступил к ее обезвреживанию. Дальнейшее описал Дэвид Крейг: «Этот „спец“ орудовал очень смело. Когда заклинило кольцо детонатора, он маленьким молоточком стучал по кольцу, чтобы привести его в движение. От подобного безрассудства у англичан вставали дыбом волосы, но все обошлось». После этого бомба была извлечена из бункера и выброшена за борт.
Но не успели пиротехники перевести дух, как начался новый налет. Панин и Трофимов укрылись под железнодорожными вагонами, стоявшими на причале. На этот раз бомбы взорвались прямо на причальной стенке, и они оба получили тяжелые ранения.[86]
В последующие дни штаб авиационного командования «Норд-Ост» из-за нехватки сил решил сосредоточиться в основном на разрушении уцелевшего жилого фонда Мурманска. Новый сезон налетов был открыт 20 апреля бомбардировкой центра города. Следующий удар по Мурманску был нанесен 27 апреля. Через два дня бомбы упали на многострадальную судоверфь. Несмотря на непрерывные восстановительные работы, там не осталось ни одного целого здания, ни один из «цехов» не имел ни крыши, ни окон, ни дверей. В эти же сутки шестерка «Мессершмиттов» сбросила 250‑кг бомбы на железнодорожную станцию Кола.
30 апреля «Юнкерсы» впервые использовали в ходе налетов на Мурманск тяжелые зажигательные бомбы Brand C50А и Brand С50В. Первые были начинены смесью бензина, каучука и фосфора, а вторые – только белым фосфором. Шесть таких «зажигалок» упали на проспект Сталина, три попали в дом № 42, одна – в дом № 40 и две – в дом № 38. Бомбы пробили крышу, несколько перекрытий и разорвались уже внутри зданий.
Их содержимое, разлетевшееся во все стороны, мгновенно воспламенилось. Команды МПВО из местных жителей пытались тушить огонь водой и запасенным песком. Но это оказалось бесполезно, и пламя охватило все три здания. Подоспевшие пожарные не смогли переломить ситуацию, и огонь перекинулся на соседние дома. В итоге сгорел целый квартал, новые сотни мурманчан лишились жилья.
В течение 5 мая немецкие самолеты мелкими группами атаковали суда в Кольском заливе, но успеха так и не добились. 7 мая два Ju-88 сбросили бомбы на улицу Микояна[87] в центре Мурманска. Прямым попаданием был разрушен армейский пересыльный пункт. Погибли сразу 30 человек, еще 27 получили ранения. При этом 452‑я зенитно-пулеметная рота заявила об одном сбитом Bf-110.
Днем 8 мая пять Ju-88 сбросили еще пятнадцать фугасных и зажигательных бомб на центр Мурманска. Там возник большой пожар, унесший жизни 50 человек. Восемь Р-39 из 2-го Гв. ИАП попытались перехватить бомбардировщики. Затем флотские летчики заявили об одном сбитом «Юнкерсе». Однако это был не бомбардировщик, а разведчик Ju-88D-1 W.Nr.430347 «4N+GH» из 1-й эскадрильи Aufkl.Gr.22. Он упал поблизости от Мурманска, и весь его экипаж – пилот обер-лейтенант Гюнтер Буршберг (Günter Burschberg), штурман обер-лейтенант Рейнхольд Пютц (Reinhold Pütz), бортрадист обер-ефрейтор Вильгельм Браун (Wilhelm Braun) и бортстрелок обер-фельдфебель Гюнтер Крюгер (Günter Krüger) – погиб.
Всего в этот день истребители ВВС СФ выполнили 62 самолетовылета, а зенитные батареи Мурманского дивизионного района ПВО выпустили 395 снарядов всех калибров.
9 мая «Юнкерсы» снова бомбили жилые кварталы. На улице Карла Маркса прямым попаданием двух фугасных бомб был разрушен барак военных. И снова это повлекло за собой огромное число жертв – 70 убитых. Только за два дня бомбардировок в городе погибли 150 человек. Это говорило, с одной стороны, о плохой работе службы МПВО, не обеспечивавшей своевременного укрытия людей, а с другой – и о безответственности самих пострадавших.
Во время этого же налета тяжелая 50-килограммовая зажигатель-ная бомба упала на Кильдинский переулок, но не взорвалась. Из расколовшейся бомбы вытекала маслянистая жидкость, в результате чего руководство МПВО объявило химическую тревогу, решив, что сбылись самые худшие опасения командования и противник все-таки применил отравляющие вещества.
10 мая одиночный Ju-88, внезапно вывалившись из облаков с западной стороны Кольского залива, начал пикировать на главный корпус мурманской ТЭЦ. Зенитные батареи, расположенные на сопках, открыли огонь с опозданием, а воздушная тревога и вовсе не была объявлена. В итоге «Юнкерс» с высоты 300 метров беспрепятственно сбросил сигарообразный предмет, принятый наземными наблюдателями за торпеду. Однако пилот ошибся в расчетах и этот самый предмет, пролетев над станцией, плашмя ударился о край оврага и уткнулся в грунт.