На свете стало бы двумя заклинателями меньше, не успей Цзяньюй поставить барьер. Но здесь, на голой, каменистой равнине, без леса и листвы, возможности Цзяньюя были ограничены. Ци земли он ощущал плохо, растительности не было, а значит — он черпал силу лишь из собственных резервов. Один удар он выдержал. Но надолго ли хватит?
Теперь стало ясно: монстр заманил их сюда намеренно. Здесь — его территория. Он был умён. Дерево питает огонь. В лесу как Цзяньюй, так и Яохань были сильнее, потому что могли полагаться на энергию, пропитывающую растения вокруг них. А здесь, где были только голые камни, удобно сражаться было бы, разве что, заклинателю с элементом земли. И напавший на них зверь это знал. Это был зверь духа очень высокого уровня.
Девять зубастых пастей клацали над ними в предвкушении пира. Девятиголовому спешить было некуда, он прекрасно осознавал, что молодые заклинатели долго не продержатся.
— На счёт три — снимай барьер и бежим в разные стороны! За обоими он не погонится! – резко сказала Яохань.
— Но и убежать сможет только один…
— А ты предлагаешь, что лучше не убегать никому? Так, хотя бы у одного из нас есть шанс выжить, — отрезала она. — Действуем!
Цзяньюй открыл рот, но тут же закрыл снова. Возразить было нечего.
— Один… два… три!
Сейчас оставалась только бежать.
Барьер, поставленный Цзяньюем, выдержал только ещё один удар. В тот же миг оба рванули в разные стороны, отбросив страх и сомнения. Куда – неважно, главное вперёд, бежать, подальше отсюда. И, возможно, кому-то из них повезёт… Надо просто бежать не оглядываясь!
А там, может, удастся найти помощь… Но оба понимали, что, даже если по воле случая удастся встретить сильного заклинателя, надо ещё успеть его привести. Картина растерзанных тел перед храмом всё ещё стояла перед глазами, как бы намекая, что успеть можно будет лишь к такому же итогу.
Зверь мотнул всеми девятью головами сначала в одну сторону, потом в другую, выбирая жертву. Как только исчез барьер, он резко рванул вперёд, тяжёлые лапы оставляли рытвины в земле при каждом прыжке.
Цзяньюй бежал и повторял себе: «Только не оглядывайся, только не оглядывайся». Если зверь побежит за ним, то, оглянувшись, можно потерять время и погибнуть. А если за Яохань… Даже вернувшись, он не сможет ей помочь.
Он снова и снова прокручивал в голове события, которые привели их сюда.
Как он мог быть таким безрассудным? Как он посмел вовлечь Яохань в это опасное приключение?
«Если бы я только не настоял на этом», — думал он, стиснув зубы. — «Она не должна была оказаться здесь, в этом про́клятом месте, это была моя идея… Хорошо бы зверь побежал за мной, поделом мне будет».
Но что-то внутри кричало: «Оглянись». И он оглянулся.
Внутри всё похолодело. Сердце будто остановилось, а затем взорвалось, забилось с бешеной скоростью. Страх, отчаяние, ярость затуманили его зрение. Он увидел, как тело его подруги отлетело в сторону от мощного удара, и безжизненно упало на землю. Пылающий меч вылетел из руки и потух, звякнув о камни.
«Нет, только не это… Нет.. нет.. нет!!» – пронеслось в его голове.
Мир замедлился. Воздух стал вязким, каждый звук — глухим.
На волне неконтролируемой ярости, совершенно не думая, чем это может закончиться, Цзяньюй развернулся и бросился на зверя.
Они с Яохань были неразлучны с самого детства. Их связывали многочисленные воспоминания, которые делали их по-настоящему близкими.
Вместе они приняли решение стать заклинателями и поступили в Школу Пяти Циклов. Яохань всегда была рядом, поддерживая его как в трудные моменты, так и в безумных идеях. Она искренне радовалась его успехам, а он — её. Её присутствие казалось чем-то естественным, словно она была рядом с ним всегда и всегда будет рядом.
Когда она смеялась, держа чашку травяного чая в грязных пальцах после тренировок, он думал, что другого такого упрямого, живого человека нет во всей Школе.
Она не хотела исследовать этот храм, но он уговорил её.
И теперь она лежала безжизненная… под когтистой лапой духовного зверя, силой превосходившего их обоих, а Цзяньюй ничего не мог сделать. Только погибнуть вместе с ней.
Они мечтали стать знаменитыми заклинателями и достичь Небесного уровня, но теперь их история закончится здесь…
Цзяньюй вложил всю силу в удар, но меч отскочил, словно тело зверя было покрыто камнем, а не шерстью.
Один взмах хвоста — и молодой заклинатель покатился по земле. Он попытался подняться, но ноги не слушались его. Изо рта потекла кровь.
Зверь, похоже, потерял интерес к потерявшей сознание девушке и повернулся к Цзяньюю.
Это и правда конец…
Внезапно чудовище взвыло — не победно, а от боли. Все его девять голов взметнулись к небу, зрачки сузились, пасти открылись в беззвучном рыке. Воздух задрожал.
Цзяньюй поднял голову вслед за ним — и тут же зажмурился, пронзённый ослепительным сиянием. Свет обрушился с небес, как раскат молнии, но не исчез, а только усиливался, наполняя всё пространство вокруг ледяной, чистой яростью.
Из этого света, как из трещины в самом небе, посыпались мечи — тонкие, сияющие, безупречно точные. Тысячи клинков из чистого льда падали, будто снежинки, но каждый нёс в себе силу целой армии. Они пронзали зверя с нечеловеческой лёгкостью. Девять голов взвились в панике, но каждый поворот встречал новый клинок. В глаз. В пасть. В горло. Снова и снова.
Зверь уже не ревел — он выворачивался, судорожно, в беззвучной агонии. Девять голов мотались из стороны в сторону, ища невидимого противника, но каждый раз натыкались на ледяные клинки. Его когти драли землю, хвосты били в камень, разбрасывая осколки. Но ни один удар не достигал цели. Всё было выше его, вне его.
Его движения становились все более хаотичными и слабыми, пока он не рухнул на землю с оглушительным грохотом.
Цзяньюй прикрыл лицо рукой. Воздух стал плотным, холодным, он звенел, как натянутая струна.
И тогда прозвучал голос. Ясный и чистый, он врезался в пространство как приказ из чужого мира.
– Не вмешивайся!
Тело зверя дрогнуло в последний раз — и замерло.
Лёд, покрывший его шкуру, пошёл тонкими трещинами. Через миг всё существо, ещё недавно олицетворявшее ярость и разрушение, рассы́палось в сверкающую пыль как старый сон. Не осталось ни крови, ни плоти — только холодный блеск в воздухе, тающий в вечернем свете.
Цзяньюй стоял, не в силах поверить в увиденное. Его дыхание перехватило.
— Кто…? — прошептал он.
Цзяньюй вскинул голову к небу, где ещё мерцали искры рассыпавшихся клинков.
Это должен быть как минимум Великий Мастер или даже Бессмертный заклинатель! Только откуда бы такой взялся в этой глуши?
Она возникла как образ из сна, внезапно сделавшийся реальностью.
Богиня.
Фигура, окутанная сиянием, словно сотканная из инея, ночного ветра и дыхания высших миров. Белоснежные одежды ниспадали, как водопад лунного шёлка. Волосы — серебристые, струящиеся — казались дымом, застывшим в форме волн. А глаза... глаза были золотыми, и в них было слишком много света, чтобы принадлежать живому существу.
Зверь духа был опасен, но эта хрупкая с виду девушка была гораздо более опасна, если подумать, как легко она справилась со зверем.
Цзяньюй ощущал, как всё в нём замирает. Он точно знал, где он её видел. В храме. Под куполом. На троне, в безмолвии. Тогда они с Яохань ещё думали, жива ли она, и пришли к выводу, что вряд ли.
И теперь она стояла перед ним.
— Б-гогиня...
Он упал на колени, почти рефлекторно, будто тело само знало, что стоять перед ней — дерзость.
— Встань, — сказала она.
Её голос не требовал — он просто был, и сопротивляться ему было бы как пытаться не дышать.
Цзяньюй встал, пошатываясь. И в тот же миг она коснулась его груди.
Свет из её ладони проник в тело — тёплый, но не обжигающий, как глоток родниковой воды в зной. Боль ушла.
— Спасибо… — прошептал он. И тут же — словно очнувшись:— Яохань!
Богиня уже смотрела на девушку. Её взгляд стал серьёзнее.
И в следующий миг — без движения, без жеста — она оказалась у Яохань, склонившись над ней.
Цзяньюй с трудом держался на ногах — и от усталости, и от страха. Он должен был верить, что Яохань выживет. Если кто-то в этом мире и мог спасти её, то это была богиня, что уничтожила девятиглавого зверя, словно это был лёгкий бумажный фонарик.
— Госпожа… Богиня… — голос у него дрожал. — Вы… Вы можете ей помочь? – Цзяньюй не знал, как обращаться к богам, ведь он впервые встретил кого-то подобного, поэтому решил быть максимально вежливым.
Богиня не сразу ответила. На её лице не отражалось ни жалости, ни гнева. Она смотрела на Яохань так, как смотрят на застывшую мошку в янтаре.
— Её жизнь… — произнесла она наконец, тихо, но ясно, — …принадлежит мне. Никто не смеет препятствовать плану.
Мир вокруг будто на миг замер.
Цзяньюй не сразу понял, что хочет сказать богиня. Его губы дрогнули. Но он побоялся уточнить. Это было не простое «я помогу». Это было утверждение права на жизнь Яохань, которая сейчас была в её руках.
Богиня медленно протянула руку и положила её на лоб раненой. В тот же миг из её ладони начало исходить нежное, но мощное сияние, которое окутало их обеих.
Цзяньюй хранил молчание. Как заклинатель стихии дерева, он обладал способностью ускорять процессы регенерации и облегчать боль, однако в этой ситуации его помощь была бы бесполезной. Его колени подкосились, он снова опустился на землю рядом, не отрывая взгляда от лица подруги.
Наконец, едва заметное дыхание Яохань стало ровным и глубоким. Лицо вернуло цвет, и на её щеках появился лёгкий румянец. Она выглядела умиротворённой и полной сил, как будто бы просто спала, а не находилась на грани жизни и смерти после атаки зверя духа.
Она возвращалась.
Глава 5. Истинная магия
— Спасибо... спасибо… — бормотал Цзяньюй, всё ещё не веря, что они живы. Его голос дрожал — от волнения, усталости и охватившего облегчения. — Госпожа Байсюэ... если бы не вы... Просите что угодно. Я... я сделаю всё.