я в прошлом. Только в прошлом.
Когда несколько дней назад Роним озвучил свою робкую даже-не-просьбу, Миаль Паолино одарил его холодным взглядом, словно говорившим «я рассказываю то, что ты и так знаешь».
– Ты полагаешь…
– Да, – резко перебил Отшельник. – Даже если бы это не был ее сын и не было вероятности, что его голова понадобится кому-нибудь в Большом мире отдельно от тела. Тебе вообще не стоит никого к себе привязывать и брать ответственность за чужую жизнь, потому что я не уверен, что ты убережешь свою. Тех, кто был там, продолжают ловить. Тебя тоже могут поймать рано или поздно, и… будь я на твоем месте, я не хотел бы, исчезнув, сделать кого-то несчастным, – он слабо улыбнулся. – Вот только ты – не я. Поэтому заведи собаку. Это ты можешь себе позволить.
– Ты ведь не заставишь меня перестать общаться с ним хотя бы сейчас, пока я тут?
Отщельник посмотрел Рониму прямо в глаза, но было видно, что он смягчился. Его взгляд выражал беспомощность. Обреченное смирение. Он вздохнул:
– Я не могу так поступить. С ним, не с тобой. Но я предупреждаю тебя: потом…
– Да. – Роним опустил голову. – Я понимаю. Я не буду напоминать ему о себе, а когда он вырастет, может быть, меня уже арестуют.
В который раз прокручивая этот разговор в своей голове, Роним смотрел на океан, раскинувшийся впереди, нежно-бирюзовый и светлый. Осознав, что больше не чувствует тяжести на плече, он повернул голову. Ласкез проснулся. Он писал в тетради карандашом, сосредоточенно покусывая губу. Детектив ждал, не решаясь его окликнуть. Наконец мальчик закончил, опять придвинулся ближе и показал лист.
«У тебя хмурый вид. Ты думаешь о том, что сказал мне вчера. Что ты не можешь нас взять».
– Если бы ты знал, как я этого хочу.
Ласкез улыбнулся.
«Будешь мне писать?»
– Я не уверен, что смогу, ты же знаешь, письма…
Он кивнул, абсолютно не удивившись. И будто бы даже не обиделся. Карандаш медленно вывел:
«Может, потом я тебя найду?»
Конечно, следовало ему запретить. Но Роним кивнул и, не говоря вслух, взяв вместо карандаша ручку, написал: «Я буду ждать. Но пока я еще здесь».
Ласкез снова улыбнулся. Роним хотел приобнять его за плечи, но мальчик отпрянул. Он поднял голову, прислушиваясь, и встревоженно дернул детектива за рукав. Впрочем, Роним уже понял, что его напугало.
Он услышал отдаленный крик. Может быть, кричала птица, но скорее это был человек. Ласкез, подобравшись к краю скалы, вцепился в выступ руками и свесил голову. Роним поспешно схватил его за плечо, чуть отстраняя, и тоже посмотрел вниз. Громоздившиеся скалы образовывали кривую тропу, которая вела к полоске дикого пляжа. Из воды в этом месте – на алав, стороне Заката, – торчали камни, словно иглы морского ежа. Здесь не пришвартовалась бы и маленькая лодка, ни мертвая, ни даже живая: слишком агрессивными были волны.
На пляже никого не было видно. Роним выпрямился, медленно провел по волосам Ласкеза и произнес: «Это просто кричит такара». В этот момент крик повторился, громче и будто немного ближе.
Прежде чем детектив успел пошевелиться, Ласкез вскочил и бросился к спуску. Он ловко скакал по узким кривым расщелинам и выступам, совсем как ки или шпринг. Рониму спуск дался труднее, и он чуть не свернул себе шею. Детектив догнал мальчика только на полоске гальки, и они побежали вдвоем, огибая скалы, в ту сторону, откуда, как им казалось, они слышали крик. Океан шипел, в лицо летели брызги. А Зуллур все так же припекал.
Ласкез увидел это первым, и Роним осознал: кричал все же человек. Детектив рефлекторно притянул к себе мальчика, затем окинул пляж взглядом. Он почувствовал, что Ласкеза бьет дрожь.
Впереди не было ничего особенного, но мальчик уже все понял. Они увидели широкий кусок темно-вишневой ткани, плавающий в подсвеченной Зуллуром бирюзовой воде. А также длинную кровавую цепочку – от скал до кромки. И особенно большое пятно крови на самом ближнем, широком и плоском валуне.
Роним мягко отстранил жавшегося к нему Ласкеза:
– Ничего не трогай. Подожди.
Стоило ему ступить в воду, как тонкая рука схватила его за запястье.
– Все в порядке. Я просто посмотрю.
Тело должно было быть где-то здесь. Среди скал. Детектив заходил все глубже, чувствуя, как намокает его одежда. Камни оставались позади, дно становилось ровнее. Роним обернулся. Ласкез напряженно смотрел на него. Он махнул рукой, сделал еще шаг и…
…Он оказался только по грудь в воде, и это позволило ему удержаться. Он почувствовал обжигающе холодное течение, которое сносило его вперед. Роним покачнулся и с усилием отступил. В голове медленно складывалась возможная схема. Пыталась плыть… ничего не знала о здешних рифах… потеряла сознание. Или…
Впрочем, нет. Никаких «или». Первое.
Он вышел на берег, Зуллур светил все так же ярко. Ласкез подскочил к нему, заглядывая в глаза. Роним улыбнулся:
– Забудь. Здесь просто утонуло какое-то животное. Пойдем, мне нужно переодеться, я глупо выгляжу.
…Животное, которое носит вишневый шарф. Роним подобрал сухую палку, подцепил ткань и осторожно, почти не прикасаясь, обмотал ее вокруг. Мальчик не сводил с него встревоженного взгляда. Детектив наклонился к нему.
– Никому не говори, хорошо? Даже сестре. Особенно сестре. Ей будет неприятно.
…Как и тебе. Неприятно знать, что сегодня здесь утонула ваша мать.
Ласкез кивнул. Требовать от него обещаний было излишне. Не спеша, прежним путем они вернулись к Крову.
В тот же вечер, когда серопогонные уже осмотрели указанное Ронимом место, догадка подтвердилась. Чара Деллависсо пропала. Вероятно, она хотела сбежать. И, скорее всего (судя по тому, что кровь нашли еще в трех местах), не смогла.
После этого все ждали затишья, но напрасно. В течение трех следующих дней погибли еще три человека, и только потом все закончилось. А вскоре с радиомаяка принесли срочное послание из Аджавелла. Расследование прекращали. Роним не сомневался: так поступили, чтобы в скором времени закрыть дело навсегда. Серопогонных отзывали назад.
Вторая вахта подходила к концу, а есть все еще не хотелось. Впрочем, Роним не думал об этом. Он с некоторым облегчением ушел в дела, и осознание, что скоро они закончатся, не удовлетворяло, а даже немного пугало. Пагсли поглядывал на него с опаской.
– Может, пройдешься? Купишь мне пару булочек с колбасой.
– Нет. Благодарю, Кап.
Но пройтись все же пришлось. Без особых церемоний распахнулась дверь, и на пороге появилась невысокая девушка в форменном сером платье.
– Кап, моя пятерка, – хрипловато сказала она и поправила темные, высоко зачесанные волосы с зелеными прядками. – Роним, покурим?
Ками, тихо и невнятно помянув ветры, полез за кошельком. Роним хотел отказаться, но Берта смотрела в упор.
– Роним, пошли. – Она облизнула губы раздвоенным языком. – Я вернусь, Кап.
Детектив послушно поднялся. Эту интонацию он знал и знал, что вряд ли они уйдут дальше ближайшего балкона. Так и оказалось.
Курить они тоже не стали. Берта, прислонившись спиной к перегородке, пристально смотрела на Ронима. Взгляд ее немигающих желтых глаз полукровки ки был очень внимательным.
– Помнишь остров? – без предисловий поинтересовалась она. – Тот остров?
– Да.
Напряжение, копившееся с самого утра, дало о себе знать. Рониму стало трудно дышать. Ки наверняка это почувствовала. Она мягко и осторожно продолжила:
– От них пришел радиосигнал… не к нам, а к то-син, но его транслировали, и я перехватила, когда узнала позывной: 8–56.
– Какой сигнал?
– О помощи. Там пропадают дети. В тумане. Точно неизвестно, когда и кем он был подан… но явно произошло что-то скверное. – Она задумчиво посмотрела на подсвеченные дома. – Я подумала, что ты должен знать. Теперь ты в курсе.
– Алопогонные…
Можно было не продолжать.
– Уже направляются туда, и, ради ветров, не навязывайся им, все равно не возьмут, а только что-нибудь заподозрят. Я надеюсь… – их взгляды встретились, – они отыщут хоть кого-то живым. Хотя я понимаю, что ты беспокоишься за конкретного человека. Мне очень жаль.
Сказав это, она слегка хлопнула детектива по плечу и вышла. Она достаточно неплохо знала его, чтобы поступить именно так.
Роним зажмурился, потом посмотрел вперед. Он услышал негромкое гудение. Большой черно-красный самолет быстро летел к океану.
В тот день на его руках скулил волчонок, а мотор самолета громко и надсадно ревел. Но Роним все же услышал еще кое-что со стороны Крова – голос, который до этого он мог только себе представлять.
– Роним, не улетай.
Это слова звучали у него в голове все время.
Каждый день.
Часть II. Маршрут крови
1. Доро́гой китрапов
Водная гладь казалась бескрайней и однообразно синей. Лишь иногда ее разрезали неожиданные всплески – очередной китрап появлялся возле корабля и некоторое время двигался рядом, то выныривая, то погружаясь обратно, периодически издавая приветственный клич, напоминающий мелодичный звон колокольчика. Витые перламутровые рога, поблескивавшие от соли, отражали слабый свет Зуллура.
Дельфины, как и рогатые зайцы, сразу полюбили Ву. Поэтому Тэсс уже не удивлялась и не пугалась, когда та вдруг с гиканьем прыгала за борт прямо в одежде. Эти стремительные и добродушные животные тут же подхватывали ее и позволяли ей забираться им на спину. Китрапы с удовольствием катали ее и изредка даже приносили в зубах свежепойманную рыбу, которую можно было поджарить на небольшой плитке в камбузе. Плотные мясистые водоросли темно-красного цвета – капаги, служившие теперь основной пищей для лапитапов, – тоже нередко притаскивали именно китрапы.
В целом, путешествие шло спокойно. Неприятности, которые ожидала Тэсс, обошли их стороной. Странник, полностью очистившийся от дрэ, не проявлял враждебности и быстро скользил по волнам. Три раза они попадали в шторм, и корабль неизменно справлялся без малейшей помощи, опуская и поднимая паруса, маневрируя и удерживаясь на самых сильных гребнях. Он тоже напоминал животное, привыкшее к любой погоде. Большое. Сильное. Породистое.