– Благодарю от всего сердца, ла.
Его голос прозвучал чуть гнусаво и глухо, но Таура тут же покраснела, а острые ушки опять оживленно приподнялись.
– Давайте я провожу вас к доктору Довэ, она вам сделает примочку, или я могу сама, я умею… – пролепетала она. – Вы весь… совсем… в крови…
Тэсс, не выдержав, усмехнулась и почувствовала на себе сердитый взгляд. У Тауры были причины злиться. Шпринг – видимо, вследствие своей природы – всегда смущалась рядом с существами противоположного пола, но рядом с управлителем – как-то особенно. У нее даже заблестели глаза, став еще ярче. Но ло Паолино только покачал головой:
– Нет необходимости. Идите. Я вас не задерживаю. Не забудь вещи, Таура.
Он развернулся и быстро пошел по коридору прочь, в сторону ведущей наверх лестницы. К ла Довэ он явно не собирался. Теперь о случившемся напоминали лишь следы крови на подоконнике.
Подруги поспешили подобрать с пола одежду, радуясь, что больше никто не появился, и направились к своей спальне. Было совсем тихо, только под потолком рокотал самолет. Тэсс настороженно помалкивала, видя, что Таура то кусает, то поджимает губы. Тэсс ждала небольшого урагана. И он начался:
– Зачем ты его побила, Тэсси? – Вибриссы дрогнули.
– Это не я, – честно ответила Тэсс. – Это Марч.
– Он сам ничего не начинает.
– Он меня защищал.
– А что Паолино с тобой делал?
Забудь все, что я сказал. Забудь.
Тэсс замялась и все-таки сказала:
– Хотел… кое-что отобрать.
Таура нахмурилась, явно истолковав это объяснение по-своему, и Тэсс поспешила показать ей зеленую подвеску:
– Сказал, что для меня это слишком дорогая вещь. Ну-у, а потом вроде бы как передумал, когда получил в нос от Марча.
Шпринг сердито фыркнула. Она закатала рукав рубашки и показала браслет с красными камнями.
– Тогда хорошо, что он этого не видел. Он иногда немножко… зануда.
Тэсс не подозревала, что даже это слово можно произнести с восхищенным придыханием.
– Из той коробки? – уточнила она.
– Да, доктор Довэ дала. Там столько было всего красивого, ты видела, да?
Тэсс кивнула и наклонилась.
Круглые камни в золотой оправе были так же аккуратно огранены, как и зеленая капля. Чуть повернув запястье подруги, Тэсс присмотрелась – никакого скрытого рисунка. Удовлетворенно хмыкнув, она заявила:
– А мое интереснее. Там кое-что есть внутри, хочешь посмотреть?
– Ну, давай, – с некоторым сомнением согласилась Таура.
Подруги подошли к другому окну – последнему перед поворотом, ведущим на риц, Холодную сторону. Тэсс взяла кулон в ладонь и повернула под нужным углом к Зуллуру.
– И что? – Таура сощурилась. – Блестит красиво.
– Корабль, – прошептала Тэсс. – Ты видишь его? С рострой-рыцарем!
Шпринг недоуменно мотнула головой. Тэсс пригляделась. Но зеленая, как слеза моря, подвеска была абсолютно пустой и чистой.
В тот же вечер на остров Четырех Ветров опустился туман. К берегу что-то причалило, чудом не разбившись о скалы. В блеклом мареве показались три длинных прямых мачты.
2. Мертвец
– Домой. Все назад, назад! Кому я сказал?
Мачты заметил первым, конечно же, Джер, проблемный воспитанник Крова, о Выпуске которого мечтали все без исключения. И именно Джер своим воплем, призывающим немедленно пойти на улицу, разрушил и без того хлипкое спокойствие вечера.
Теперь ло Фелинстер, старший воспитатель, предостерегающе размахивал руками и сердито кричал, но отогнать ребят от края берега, где село на мель таинственное судно, было совсем не так просто. Здесь слишком редко видели хоть что-нибудь из Большого мира, чтобы тут же разойтись, не обсудив произошедшее и не высказав пары десятков предположений.
Корабль прибило к скалам, когда небо уже нахмурилось и потемнело. Начиналась третья, последняя, вахта – темное время, которое старшие ле проводили обычно в теплых комнатах. За книгами, уроками и запрещенными уставом занятиями, милостиво не замечаемыми воспитателями: вроде курения сушеных бурабари и азартных или неприличных игр. Но сегодня все пошло не так.
– Надо позвать ло Паолино… – чуть ли не проскулил Фелинстер. – Пусть он их разгонит.
Доктор Мади Довэ, поднявшая воротник до самых глаз, пробормотала:
– Странно, что его еще здесь нет. И другое странно…
С этими словами она подняла руку, в которой держала масляную лампу, и сначала медленно, а потом быстрее покачала ею из стороны в сторону. Желтое сияние слабо забилось, но почти сразу же дымка сгустилась, поглощая огонек. С корабля никто не сошел и не просигналил, на нем не было видно фонарей или еще хотя бы чего-то, что говорило бы о наличии на борту живых существ. Палуба оставалась темной и тихой, ничего не светилось и со стороны кают-компании.
Паруса были аккуратно спущены, снасти дрябло болтались, как руки еще не окоченевшего мертвеца. В «вороньем гнезде»[1] располагалось настоящее гнездо, свитое морскими красноголовыми такарами из подсушенных водорослей и укрепленное затвердевшей солью. Гнездо казалось очень старым, точно в нем успело вырасти и встать на крыло не одно поколение этих птиц. Близорукий старший воспитатель вряд ли заметил этот птичий домик, а вот Тэсс, стоявшая с Ласкезом впереди, видела его отчетливо. Но гнездо мало ее занимало, – точно меньше, чем ростра.
Она не ошиблась. На носу находилась фигура рыцаря, и у этого рыцаря был то ли рыбий, то ли змеиный хвост, который, изгибаясь, тянулся вниз, исчезая под водой. Тэсс не могла поверить своим глазам.
– Ласкез, я его знаю… – прошептала она. – Это судно…
Брат повернул к ней голову:
– Откуда?
«С моей подвески», – чуть не сказала она, но вовремя покосилась на недоверчивое лицо и пробормотала:
– Ну… он мне снился, кажется.
Ласкез не успел ей ответить – в тумане отчетливо раздался хриплый вопль:
– Э-эй! На борту!
Джер, коротко хлопнув Ласкеза по плечу, отделился от нерешительной группы ребят и воспитателей и теперь стоял, уперев руки в бока с угрожающим видом. В тумане его коренастая фигура сама казалась продолжением скал. Тэсс заметила прямую белую полосу в черных жестких волосах – тянущуюся от лба до затылка и, вероятно, продолжающуюся на спине.
– Приятель, может, ты не будешь нарываться?
Ласкез сделал шаг. Джер, полуобернувшись, лишь презрительно хмыкнул и оскалил довольно крупные заостренные зубы.
– Ха.
Джер, как и Таура, был полукровкой. Он принадлежал к двуногой расе лавиби, произошедшей от барсуков. Трудно было объяснить, как представитель этого преимущественно подземного, замкнутого и нелюдимого народа оказался наверху, да еще и в Малом мире, под Кровом. Впрочем, вряд ли Джер с его довольно скверным и беспокойным нравом прижился бы среди работящих, спокойных лавиби, к которым он думал примкнуть после Выпуска. С чистокровными представителями его расы Джера роднили только телосложение, форма зубов и черно-белые клочки короткой шерсти, идущие от нижних век и сливавшиеся с волосами.
Джер дернул носом, сделал шаг в воду и, вздернув небритый подбородок, приложил руки ко рту:
– Э-эй! Если не отзоветесь, я поднимусь и намылю вам шеи со всем имеющимся у меня гостеприимством!
Тэсс фыркнула: она, конечно, заметила, что, произнося последнюю фразу, Джер косился на доктора Довэ, выступившую вперед с явным намерением его остановить. Предпочтения и привязанности у этого дружка Ласкеза, чуть более ненормального, чем все остальные, были устоявшиеся.
С корабля не отвечали. Только тихо поскрипывали мачты.
– Ле Джер, назад.
Но это сказал ло Фелинстер, а Мади Довэ молчала. И Джер не отошел. Наоборот, шлепая по воде, он решительно направился вперед.
– Я заберусь на борт и посмотрю, что там! – заявил он.
«Самец ухаживает за самкой и демонстрирует ей свой хвост и свою смелость», – вяло подумала Тэсс, но не стала делиться наблюдением с братом. Вместо этого она тоже пошла вперед, по берегу. Ла Довэ схватила ее за руку:
– Не надо. Давай подождем.
У Тэсс было на этот счет свое мнение, но она решила послушаться. Вдвоем с доктором они осторожно подошли к самой кромке воды, Ласкез и еще несколько старших тоже приблизились. Туман над водой, казалось, становился все гуще.
Джер тем временем с легкостью добрался до корабельного носа. Его замысел был вполне понятен: витой чешуйчатый хвост ростры отлично подходил для того, чтобы за него вскарабкаться, особенно ловкому и сильному полукровке-лавиби. Джер еще раз обернулся и махнул всем – впрочем, скорее всего, только ла Довэ и Ласкезу, – рукой. Останавливать его было некому: Фелинстер, по-видимому, убежал звать на помощь управителя, а остальных происходящее вполне устраивало.
Джер, мотнув головой, сделал последний шаг. Тэсс наблюдала. Лавиби крепко схватился за деревянный хвост, поднял ногу и, подтянувшись, забрался на первый изгиб. Юноша задрал голову, прикидывая расстояние, и потянул руку в поисках новой опоры. Он преодолел второй, более широкий виток хвоста, и теперь был довольно высоко.
Кажется, дальше Джер собирался оттолкнуться и одним красивым прыжком оказаться у воина на плечах. Для этого он крепко впился в край щита, зажатого в приподнятой руке фигуры, и напрягся. Можно было не сомневаться: ему удастся. Но…
Что-то пошло не так.
Тэсс испытывала подобное всего раз, три или четыре юнтана назад, но ни за что не перепутала бы это ощущение с чем-либо другим. Оно не поддавалось описанию и больше всего походило на Зуллур, который восходит прямо у тебя внутри, наполняя лучами, но не теплыми и приветливыми, а жгучими и предупреждающими. Так было, когда только что отстроенный, еще даже не покрашенный Марч сам поднялся в воздух, а потом опустился на голову своей создательницы. Доктор Довэ говорила, что все Зодчие чуют это, когда…
– Джер! – закричала Тэсс, бросаясь к воде. – Назад, спрыгивай, это…