Словно прочитав мои мысли, Байкер сказал:
– Видишь свечение? Никак, там аномалия цацку выбросила. Раз нам по-любому в болото лезть, предлагаю сделать небольшой крюк за трофеем. Ты как на это смотришь?
Я пожал плечами, вернул ему нож и отдал один из щупов.
– Значит, не против. Хорошо, пойдём за артом, заодно мастер-класс проведу.
Байкер первым спустился с обочины по небольшому склону, с плеском погрузил жердину в болото. Несколько раз потыкал, нащупывая дно, и ступил в воду.
Расходящиеся кругами волны всколыхнули радужную плёнку застоявшейся жидкости. Потревоженное болото недовольно заворчало, заохало, его поверхность вспучилась большими и маленькими пузырями. Они громко полопались, разбросав по сторонам зелёные листики ряски и насытив воздух запахом гниющей на солнце помойки.
Байкер сделал ещё несколько шагов, потом воткнул щуп в торчащую рядом травянистую кочку, вытащил из притороченной к поясу сумки противогаз и натянул маску на лицо. Призывно махнув мне рукой, он снова взялся за слегу и, проверяя дно перед собой, медленно побрёл к ближайшему островку.
Я тоже нацепил противогаз. Круглые стёкла очков заметно сократили радиус обзора, зато я мог спокойно дышать. Стараясь идти строго вслед за проводником, я побрёл по колено в воде, иногда погружаясь в мутную жижу до середины бедра.
Ноги глубоко увязали в мягком илистом дне, и нам требовалось много сил, чтобы передвигаться в этой булькающей массе. Байкер старался использовать любую возможность для облегчения пути, поэтому мы шли этаким зигзагом, петляя между чахлыми деревьями и хиленькими кустами, хватались свободной рукой за тонкие веточки и буквально вытягивали себя из трясины. Порой мне казалось, что мои ноги оплетают черви или чьи-то щупальца, но я убеждал себя, что это всего лишь гниющие корни растений, и старался не думать о притаившихся под водой монстрах.
К счастью, ближайший к нам островок находился не так далеко от берега. Путь по трясине занял не больше пятнадцати минут, но сил, которые мы на него потратили, хватило бы на два часа дороги по суше. Мы повалились в жухлую траву и какое-то время лежали, глядя в плывущие по хмурому небу облака. Серое однообразие небосвода скрашивали гонимые ветром листья и редкие кресты кружащих над болотом ворон. Их хриплое карканье далеко разносилось над унылой местностью и вместе со стонами трясины и далёким воем мутантов сливалось в своеобразный музыкальный фон. Тоскливую картину скрашивали редкие бреши в сплошном покрове туч. В такие мгновения солнечные лучи падали на землю широкими полосами рассеянного света, придавая топи определённую красоту.
Долго отдыхать не пришлось. Байкер с кряхтением поднялся, сорвал с лица противогаз, вдохнул болотный воздух полной грудью. Слегка поморщился, но всё же убрал в подсумок прозрачную маску с двумя закреплёнными по бокам плоскими шайбами фильтров.
Глядя на него, я потянул за гофрированный «хобот», стащил свой резиновый «намордник». Тухлыми яйцами попахивало, конечно, но не так сильно, как раньше. Я быстро упаковал противогаз в сумку, по примеру Байкера проверил автомат – не забило ли грязью, – поймал подброшенную мыском ботинка палку и потопал за проводником к заросшей дерниной дорожке.
Узкий мостик между островками оказался перемычкой, густо сплетённой из корней и стеблей жёсткой, похожей на осоку травы. Зыбкая поверхность закачалась под ногами сталкера, стоило ему только ступить на неё. Байкер жестом велел мне оставаться на месте, воткнул палку в болото, подняв со дна цепочку мелких пузырей, и сделал осторожный шаг. Мочажина немного прогнулась под его весом, чёрная вода тонкими струйками медленно потекла к образованному ботинком углублению. Сталкер не стал ждать, когда она доберётся до изгвазданной грязью подошвы, рывком вырвал палку из трясины и снова воткнул её во взбаламученную жижу.
Шаг за шагом он преодолевал перемычку между островами. Отпечатки его следов быстро заполнялись мутной водой, так что за ним тянулась цепочка из маленьких лужиц. Едва мостик остался позади, Байкер крикнул мне, чтобы я шёл за ним, а сам отправился к следующей дорожке.
До третьего острова мы добрались почти одновременно, решив проверить травянистую тропку на прочность. Она с честью выдержала испытание. Теперь нам не надо было ждать, когда кто-то один пройдёт по созданной природой гряде, что в разы повысило скорость передвижения.
Петляя по лабиринту островов, мы медленно приближались к драге. Приноровившийся к условиям местности проводник уже не нащупывал жердью дорогу. Вооружившись ей, как саблей, он сшибал торчащие повсюду поганки и делал это не ради развлечения, а дабы спасти нас от мучительной смерти. По его словам, грибы питались органикой, опутывая жертву гифами, предварительно одурманив её ядовитыми испарениями. Спасти от миазмов могли только специальные противогазы с тремя и более уровнями защиты. У нас таковых, естественно, не было, так что приходилось надеяться на проверенный многими сталкерами способ: ввести мутантов в состояние ступора, нанося урон их плодовым телам.
Одна из бледно-розовых шляпок угодила в притаившуюся за травяной кочкой аномалию. Активированная грибом гравитационная ловушка с шумом, больше похожим на разгоняющуюся электричку, затянула в эпицентр росшие неподалёку пучки рогоза и кривые деревца. Чудовищная сила с треском перемолотила растения на сотни мелких и крупных частиц, раскрутила в образовавшейся воронке и с громким хлопком выбросила за пределы ловушки.
Мы едва успели рухнуть в траву. Похожий на копьё кусок тонкого ствола пролетел надо мной, а над Байкером просвистела шрапнель из разбитых в щепки камышовых стеблей. Болото мгновенно наполнилось грохотом, треском и скрежетом. Казалось, мы угодили в эпицентр артподготовки. После каждого «взрыва» болотная жижа громко ухала и с аппетитным чавкающим хлюпаньем охотно всасывала в себя ливень из древесных обломков, комьев земли и пучков вырванной с корнем травы.
Не знаю, сколько длилось это безумие, но вдруг наступила звенящая тишина. Я пошевелился, стряхивая с камуфляжа землю, приподнялся на руках, посмотрел по сторонам. Повсюду, насколько хватало глаз, из болота торчали древесные стволы и ветки. Куски дерева с протяжными скрипами, медленно погружались в булькающую трясину, наполняя воздух болотными газами.
Дышать становилось всё труднее. Я потянулся к сумке с противогазом, но едва прикоснулся к пуговице клапана, как слева от нас раздался оглушительный рёв и на Байкера бросилась появившаяся словно из воздуха тварь. Ростом под два метра, она сильно смахивала на сушильщика: такие же длинные руки с непомерно большими кистями, лысая, похожая на дыню, голова, мощные ноги. Вот только ротовой аппарат представлял собой огромную присоску с расположенными внутри подвижными роговыми зубами и тремя большими выростами по бокам.
Когтистая лапа вспорола пространство там, где только что находился Байкер. Сам сталкер с криком «Болотная гнусь!» уже завершал кувырок. При этом он снял оружие с предохранителя, переведя его на стрельбу очередями, и, когда привстал на колено, «калаш» в его руках ожил.
Сухой треск очереди, запах сгоревшего пороха и яростный вопль раненого мутанта вывели меня из ступора. Я тоже сорвал автомат с плеча, всадил несколько пуль в зеленоватое тело чудища. Заметив краем глаза движение на два часа по воображаемому циферблату, сфокусировал взгляд на том месте, но ничего не увидел, кроме стены из камыша и рогоза. Цепная реакция саморазряжающихся аномалий чудом не задела этот оазис болотной флоры, и теперь он отвлекал внимание, шурша на ветру пожелтевшими листьями и скрипя сухими стеблями.
Я снова сосредоточился на монстре и медленно двинулся по кругу: ноги слегка согнуты в коленях, приклад тесно прижат к плечу; короткая очередь на два-три выстрела, доли мгновенья на корректировку прицела – огонь! – опять несколько чувствительных толчков в плечо, секундный перерыв – огонь!
Байкер тем временем в очередной раз увернулся от атаки мутанта и чуть ли не в упор всадил ему в бок остаток магазина. Зеленоватую кожу будто вспороли тупым ножом. Тварь закричала, переходя на визг. Из рваной раны фонтаном брызнула бурая жидкость, а потом полилась похожая на гной жёлтая слизь.
Я снова заметил какое-то шевеление в бочажном травостое, но не придал этому значения. А зря! Секунду спустя оттуда выскочили четыре мутантских детёныша. Ростом в треть взрослой особи, они с рыком, больше похожим на писк, бросились на защиту матери.
Я высадил в их сторону почти все патроны. Фонтанчики грязи вспухали рядом с когтистыми лапами, трассеры чертили красные линии над головами меняющих цвет бестий, исчезали в зарослях болотной травы, где с шорохом падали, срубленные шальными пулями, коричневые початки рогоза и золотистые метёлки камыша.
Двадцать выстрелов – и все мимо! Ни одна из пуль не достигла цели. Детёныши оказались слишком проворными. С кошачьим шипением они сбили меня с ног и буквально втоптали в грязь.
Ерзая ботинками в хлюпающей жиже, я отпихивал от себя тянувших ко мне свои присоски монстриков, не брезгуя пускать в ход и зубы, когда уродливые рыла вплотную приближались к моему лицу. Во рту и на губах появился отвратительный привкус, будто я облизывал жабу.
Стрелять я не мог, поскольку держал автомат за шейку приклада и ствол. Да и патронов, по моим подсчётам, оставалось не больше трёх. На всех не хватило бы, вот и приходилось орудовать автоматом, как шаолиньский монах – обломком бамбукового шеста. «Калаш» то и дело норовил выскользнуть из мокрых от чужой крови и зеленоватой сукровицы пальцев, но я ещё крепче сжимал шероховатое дерево и горячий от пороховых газов металл, не чувствуя, как обожжённая кожа покрывается волдырями.
Гнусёныши быстро сообразили, что, атакуя скопом, мешают друг другу, и поменяли тактику. Двое отправились на выручку матери – Байкер сошёлся с ней в рукопашную, поменяв опустевший автомат на нож, – остальные стали поочерёдно наскакивать на меня с разных сторон, царапая когтями бронежилет и цепляясь за рукава куртки.