Кроме продовольственного склада Байкер в подвале устроил ещё и аптечный. Видимо, серьёзно готовился к третьей мировой, не иначе, – другого объяснения такому количеству индивидуальных аптечек и пластиковых боксов с бинтами и перевязочными пакетами у меня не было.
А ещё вдоль стен под нижними ярусами стеллажей стояли длинные кофры, с виду очень похожие на старинные сундуки. У них даже крышки запирались тем же способом, как и у бабушкиных хранилищ: проушина проходила сквозь накидную петлю, и всю эту конструкцию венчал массивный навесной замок. Амбарный. Вроде бы так их раньше называли, если мне память не изменяет. Что лежало в этих коробах, я, конечно, не знал. Любопытство меня так и распирало, но я взял себя в руки и двинулся к противоположной стене, где в специальных металлических ящиках хранилось оружие.
Восемь вертикально расположенных зелёных боксов стояли в ряд. У пяти из них дверцы были распахнуты. Внутри, на боковых стенках, находились кармашки под запасные магазины. Вверху – полочка, куда вполне мог поместиться целый цинк патронов. В глубине шкафчиков виднелись лапки-держатели, в которые обычно вставляют оружие. Но сейчас там ничего не было. Похоже, в каждом шкафчике находилось по одной единице стрелкового оружия. Если учесть, что Арамис вместе с «абаканом» тащил с собой РПГ, а у Байкера на руках, помимо пулемёта Калашникова, находился одноимённый автомат, то как раз и выйдем на заданное количество.
Из трёх оставшихся ящиков только два оказались без замков. Их я и открыл. Забрал из одного «грозу» с боеприпасами, брезентовый подсумок с выстрелами для гранатомёта и шагнул к соседнему боксу, где разжился «печенегом» с одним примкнутым и двумя запасными коробчатыми магазинами увеличенной ёмкости.
«Если Байкер ошибся и его ПКМ ещё поработает (лишь бы патронов хватило), то с такой убойной мощью мы много мутантов в капусту покрошим», – обрадовался я.
Последний ящик так и манил к себе – хотелось посмотреть, что в нём лежит. «Байкер не стал бы запирать его без веской причины, – подумал я. – А раз так, значит, там, должно быть, хранится уникальная вещь». Возбужденное воображение сразу нарисовало образ хвалёной гаусс-пушки.
Я посмотрел вверх, прислушался. Тёмный квадрат люка явственно выделялся на сером фоне потолка. Снаружи в подвал доносились шорохи и тихий хруст. Тяжёлых шагов Байкера слышно не было. Видимо, он возился на крыльце, поправляя мешки заграждения, а может, пытался хотя бы снизу заделать дыру в стене – на случай новой атаки мутантов.
«Другого раза узнать, что там хранится, у меня не будет», – подумал я, поднял с пола банку тушёнки и с размаху ударил по висячему замку – маленький и хилый на вид, он оказался довольно крепким. На боку консервной банки образовалась глубокая вмятина, а замок так и остался висеть на месте, со скрипом покачиваясь в проушине. Я ударил ещё несколько раз – и снова безрезультатно.
– Паря, ёксель-моксель, ты что там творишь? – донёсся сверху громкий шёпот Байкера. Я вздрогнул и воровато оглянулся. Сталкер, свесившись головой в проём, смотрел на меня внимательно и строго. – Грохот стоит на всю округу! Быстро хватай оружие и тащи сюда! Кажется, передышка кончилась.
Чувствуя себя нашкодившим школьником, которого поймали и прилюдно оттаскали за уши, я нагрузился железом по самое не хочу и кое-как выбрался из подвала. Байкер протянул руку, когда я только показался из подпола, забрал «печенег» с коробами и шустро потащил это богатство к пролому в стене.
Как я и предполагал, он времени зря не тратил: наскоро навалил камней снизу и по бокам и умудрился ещё сделать сверху перемычку. Получилось нечто вроде пулемётного гнезда.
– Так, ты дуй на крыльцо. Я там заграждение подправил, будешь отвлекать на себя мутантов, – сказал он, ставя «печенег» на сошки и размещая запасные короба под рукой. – Основное оружие – ПКМ. «Грозу» используй, когда совсем припрёт. Выстрелы для гранатомёта впустую не трать, они нам ещё пригодятся при прорыве за периметр.
– Думаешь, всё так плохо? – спросил я, устраиваясь за пулемётом. Байкер и в самом деле подправил заграждение. Мешки опять лежали ровно, а лужу крови впитал в себя песок. Его Байкер набрал из кучек перед баррикадой и заблаговременно рассыпал по крыльцу – обо мне заботился, наверное. Шутка.
– А ты разве не понял? Это не просто атака мутантов на сталкерский лагерь. Они, конечно, твари бестолковые, но не настолько, чтобы нападать на хорошо укреплённое поселение, где находится куча вооружённых людей. Подстеречь где-нибудь в поле – это да. Там они могут и на многочисленную группу напасть. Но чтобы вот так, с нахрапу, да ещё такой разношёрстной толпой. – Он скептически покачал головой. – Не-е-т, Паря, эта атака чётко спланирована, и нужной цели она не достигла. А раз так – надо ждать второй волны. Надо будет – они и третью пошлют. Мутантов в Зоне много.
Он как в воду глядел. В ночи раздался пронзительный вой, от которого у меня похолодело в крови, а по спине побежали мурашки. Почти сразу к нему присоединилось низкое утробное рычание, а потом темнота разразилась противными воплями, какими-то ухающими криками, хрипами и дребезжащими, надтреснутыми голосами. Они несли полную чушь, повторяя одни и те же бессмысленные фразы. Воздух наполнился шелестящим треском и клацаньем, очень похожим на то, с каким ползают по морскому берегу полчища крабов.
– Пучеглазки! – крикнул Байкер и первым открыл огонь по выбежавшим из проулка тварям.
Расстояние между домом и мутантами неумолимо сокращалось. Байкер и я уничтожали их, не жалея патронов, щурясь от лезущих в глаза пороховых газов и не слыша ничего, кроме оглушительного грохота пулемётов. Количество убитых тварей стремительно росло, но всё равно их оставалось очень много. Напирающие сзади ряды пучеглазов затаптывали сражённых кинжальным огнём сородичей. Тех, кого мы только ранили, добивали свои же, кромсая тела ужасными копытами. Агонизирующие мутанты верещали так, что их вопли заглушали рёв нашего оружия, трескотню «калашей» и хлопки пистолетов помогающих нам сталкеров.
Уцелевшее после первой волны население лагеря палило из всего, что было под рукой, по живой лавине. Факелы дульного пламени пылали в окнах соседних домов. Огненные пунктиры трассеров яркими светлячками пронзали ночь во всех направлениях, рикошетили от стен домов, вертикальными свечками уносились в тёмное небо, буравили землю перед копытами нападавших и рвали, рвали, рвали на части омерзительные тела мутняков.
Мой ПКМ разогрелся до того, что ствол задымился и побагровел. Посланные им пули летели во все стороны, я это прекрасно видел по прошивающим ночь рыжим стежкам. В любом другом месте это означало бы пустую трату боеприпасов, но только не здесь. Плотность рядов противника была настолько велика, что я мог стрелять с закрытыми глазами или вовсе повернуться спиной к пулемёту, но всё равно без проблем попал бы в это пушечное мясо.
Когда груда растерзанных тел выросла настолько, что атака в лоб стала невозможной, уцелевшие особи сменили тактику. Они разбились на группы и скрылись в проулках, где примкнули к другим мутантам. Осада забаррикадировавшихся в домах сталкеров продолжилась, а у нас выдалась небольшая передышка. Чем мы сразу и воспользовались. У меня как раз опустел патронный короб, и я проворно занялся перезарядкой. В голове всё ещё стоял грохот, но даже сквозь непрерывный звон в ушах до меня доносился лязг, с каким Байкер заправлял в пулемёт новую ленту.
– Нам бы ещё немного продержаться, а там, глядишь, Арамис с Копчёным своё дело сделают, – громко прокричал сталкер. Наверное, оглох, как и я, вот и орал, чтобы себя слышать.
– Какое дело? – так же громко спросил я, захлопнул крышку ствольной коробки и передёрнул затвор.
– Я сообщение от Диода получил. Он, перед тем как пулю от руки Чахлого словить, успел координаты будки с антенной на крыше скинуть. Её бандиты недалеко от лагеря поставили и охраняли так, словно это весь их воровской общак. Сечёшь, Паря, чем дело пахнет?
– Угу. Так ты поэтому Арамиса гранатомётом снабдил?
– А то ж! Как-то надо ублюдкам за смерть Диода отомстить, да и самим бы шкуру спасти не мешало. Чахлый теперь у меня в кровниках ходит: Диод мне как брат был, а сколько вещиц полезных…
Договорить Байкер не успел. Стена соседнего дома с грохотом разлетелась по кирпичикам, и на улицу высунулся уродливый гигантский червь. Розовая живая кишка импульсивно содрогалась. Под склизкой кожей виднелись белые утолщения нервных узлов, по которым пробегали цепочки фосфоресцирующих бледно-зелёных огоньков, как будто светились гнилушки на болоте. Верхняя треть кольчатого тела была сплошь покрыта короткими жёсткими волосками и возле клиновидной головы венчалась широким «воротником» из шевелящихся гибких отростков.
– Пескожил! – заорал Байкер и всадил длинную очередь в колышущееся тело червя. – Держись, Паря, эти твари по одному не ползают!
Я тоже припал к пулемёту, но нажать на спусковой крючок не успел. Сзади раздался оглушительный грохот и, снеся угол и часть стены, ещё одно подземное чудовище оказалось на поверхности. Изогнувшись вопросительным знаком, червь навис в двух метрах надо мной и распахнул лепестки клюва. Из отвратительно воняющей глотки твари вырвался длинный язык с покрытыми присосками шаровыми утолщениями на конце. Красная липкая лента мгновенно обмоталась вокруг моей ноги. Роговые коготки присосок пронзили ткань и впились в кожу тысячами тонких игл.
Я заорал от страха и боли, а в следующее мгновение уже болтался в воздухе, быстро приближаясь ко рту из трёх роговых пластин. Внутреннюю поверхность этих лепестков сплошь покрывали мелкие и острые зубы.
К счастью, пулемёт не выпал из моих рук. Едва червь подтянул меня вплотную к пасти, я отстрелил ему мерзкий язык, разнеся в хлам один из трёх лепестков. Второй удалось лишь перебить наполовину, но в том не было моей вины: трудно прицельно стрелять, когда хлопаешься спиной на крыльцо и выхаркиваешь потом воздух из лёгких.