Тени прошлого — страница 49 из 64

ть его в одиночку мог только самоубийца. Страсть к суициду не входила в число моих достоинств, поэтому я и хотел поднять майора на ноги – всё-таки спецура, не хухры-мухры, – вместе с ним добыть этот чёртов блок управления и уносить ноги отсюда.

– А ты уверен, что эта «лиана» существует? – хмыкнул Драгин, когда я посвятил его в детали своего плана.

– Уверен. В качестве доказательств могу предложить тебе кинуть камень во-он туда, – я махнул рукой в сторону кривого деревца, росшего на склоне железнодорожной насыпи.

Майор округлил глаза:

– Зачем?

– А ты брось – и узнаешь. Давай, давай, – подбодрил я его, достал из подсумка горсть камушков и вложил ему в здоровую руку.

Драгин подбросил «пробники» на ладони, словно проверял их на вес, и с сомнением (вдруг разыгрываю) посмотрел на меня. Я изобразил замах, будто бы бросаю камень, и кивнул в сторону деревца. Спецназовец покачал головой, поджал губы, всем видом изображая одновременно недоумение и недовольство, прихрамывая повернулся к дереву и швырнул в него камни.

– Берегись! – только и успел крикнуть я, схватил майора за руку и вместе с ним повалился наземь. Драгин зашипел сквозь зубы от боли, хотел встать, но я прижал его к земле. И как раз вовремя: «пробники» отскочили от переливающейся мыльным пузырём аномалии и со скоростью пули порскнули в стороны. Одни, звякнув, высекли искры из ржавых рельсов, другие просвистели над нашими головами и вонзились в землю где-то позади нас, остальные разлетелись кто куда.

– Что это было? – спросил он, схватив меня за руку.

– «Мясорубка», – ответил я, помогая ему подняться. – А вон там, за «железкой», притаилась «круговерть». Левее нас, метрах в тридцати отсюда, «студень». Правда, его не видно, он скрыт под тонким слоем переплетённых корней: этакая волчья яма, попал в неё – и без ноги остался.

– Как ты их замечаешь? Пасмурно же, ничего не видать. Я понимаю, если бы солнце светило.

– Помнишь, я говорил об атаке дирижёра? – Драгин кивнул. – Так вот, не только ты после неё изменился, я тоже кое-чего приобрёл.

И я рассказал ему о том, что могу видеть ловушки и, при желании, созерцать мир «сверху», вкратце поведал, как отыскал его в лабиринте оврагов, и в двух словах описал внешний вид аномалий, которые мог разглядеть отсюда.

– Ну и дела! – покачал головой спецназовец. – Вот бы нам такие способности на Большой земле. Никаких тебе инфра-, нокто- и прочих визоров, и беспилотники не нужны. Глянул орлиным взором, определил, где враги засели, а потом, – он прицелился из пальца, – тых, тых – и всех в минус отправил.

– Мечтать не вредно, майор, – я похлопал его по плечу, – но в одном можешь не сомневаться: «лиана» существует, и нужный тебе артефакт мы обязательно найдём.

Мы пересекли «железку» и двинулись в сторону Припяти. Заросшее кустиками и молодыми деревцами поле тянулось до первых кварталов города. Идти было и трудно и легко одновременно. Легко потому, что я видел аномалии и загодя прокладывал безопасный маршрут, а трудно – из-за густой поросли ольшаника и прочих «самосевных» деревьев. Ветки так и норовили выхлестать глаза или поцарапать лицо, цеплялись за ноги и одежду, лишая майора остатка сил. Он слабел на глазах, и нам приходилось всё чаще делать привалы.

Хорошо ещё, что обходилось пока без мутохряков. Эти твари любят подобные места и частенько устраивают лёжки в кустах и валежнике, коего здесь тоже было в избытке. Поскольку майор как боевая единица на время выбыл из нашего отряда (здоровой рукой он опирался на моё плечо), мне приходилось нести вахту за двоих. Я удлинил ремень «калаша», перебросил его через голову, чтобы в случае чего не остаться без оружия. Стараясь держать ствол прямо по курсу и поглаживая пальцем спусковой крючок, я слушал и сканировал взглядом заросли на предмет затаившихся в них мутантов.

До Заводской улицы оставалось совсем ничего, каких-то сто метров, дома уже без проблем просматривались сквозь ветки орешника и других кустов. В Припяти число мутантов, наёмников, фанатиков и прочего сброда возрастало многократно, соваться туда без отдыха я не хотел, поэтому скомандовал привал. Майор, с трудом сдерживая вздох облегчения, осторожно присел на край частично разрушившегося фундамента трансформаторной будки. Мародёры постарались на славу: они не только выдрали с мясом распределительные щиты, медные шины и толстенные кабели, но сняли даже железные двери, оконные решётки над ними и разобрали одну из стен. Правда, вывезли только цветмет. Металлолом и поросшие мхом горы красного кирпича валялись недалеко от развалин подстанции.

Меня, с момента признания Драгина, мучил один вопрос, прямо-таки грыз изнутри: кто натравил спецназ ГРУ на меня? Что такого я сделал, чтобы мной заинтересовалась столь серьёзная и уважаемая структура? Тянуть дальше не было смысла: вряд ли в Припяти удастся поговорить по душам, и я решил – либо сейчас, либо никогда.

– Скажи, спецура, если не секрет, когда и где тебе дали задание убрать меня? – спросил я, вынимая из рюкзака две банки с «энергетиком». Убитый на ферме бандит оказался запасливым, у него этого добра было с избытком, нам хватило на всю дорогу до города, и ещё несколько штук осталось. – О том, кто приказал, я, естественно, спрашивать не буду, можешь не беспокоиться.

Драгин покосился на меня, коротко хмыкнул и покачал головой:

– А чего мне беспокоиться? Мы с заказчиками на свидание не ходим, они, чай, не красны девицы. По закрытому каналу связи приказали – и всё, будь добр – исполняй.

Пшикнувшая жестянка с «нон-стопом» перекочевала в руки Драгина. Я вскрыл вторую банку, сделал несколько глотков и вытер губы рукавом.

– Здесь приказали?

– Почему здесь? – Драгин отпил «энергетик» и, крякнув от удовольствия, покрутил в руках жестянку, разглядывая красную надпись на синем фоне: – Хорошая штука, на раз-два силы восстанавливает, хоть сейчас вставай и марш-бросок беги.

– Ты давай, спецура, от темы не уходи, – сказал я и тоже отхлебнул тёмной пузырящейся жидкости. Майор правду сказал: усталость почти прошла, мышцы с каждой секундой наливались силой, хотелось бежать или идти быстрым шагом с любым весом за спиной.

– Я заказ на тебя в Москве получил. Как сейчас помню, одиннадцатого июля это было. Я шёл в кафешку на Страстном бульваре – день рожденья приятеля отмечать, как вдруг запищал коммуникатор. В шифрованном сообщении значилось, что некий Сергей Роднопольский, журналист, представляет собой серьёзную угрозу национальной безопасности, что его необходимо найти и устранить. Сделать это желательно на территории соседней страны, и лучше обставить всё как несчастный случай. При невозможности реализовать основной вариант задействовать запасные сценарии: например, профессиональная деятельность или криминальные разборки. Там ещё файл с твоей фотографией был и предписание вылететь в Киев ближайшим рейсом.

– Ничего не понимаю. Два года назад обо мне никто из ваших слыхом не слыхивал. И сейчас, думаю, не особо интересуются. Да и на Украину я тогда не ездил. – Я побарабанил пальцами свободной руки по выпуклому боку жестянки. – Какого, говоришь, тебе приказали?

– Одиннадцатого июля.

– Ага! А я ранним утром двенадцатого в Незалежную приехал. Может, ты и год запомнил? Другу-то сколько лет исполнялось?

– Чего там запоминать? – пожал плечами Драгин. – Лёхе тридцатник стукнул в две тыщи шес… – у него вдруг глаза стали по пятаку. – Погоди! Сейчас какой год?

– Здесь – не знаю, а там, – я ткнул большим пальцем за спину, – шестнадцатый третьего тысячелетия.

Майор так изменился в лице, что я испугался, как бы его удар не хватил. Он несколько раз глубоко вдохнул, долго выдыхая через рот, а когда немного успокоился, сказал чересчур громко для данного времени, места и своей квалификации:

– Так это ж, получается, я незадолго до тебя должен был в Зону попасть. А как тогда я два года здесь проторчал?

– Вот и мне интересно, как такая штука приключилась? А ещё интересует: кому я так насолил, что на меня охоту объявили?

«Тебя хотели убрать. Скрыть правду».

– Что ты сказал?

– Я? – удивился Драгин. – Ничего. – Он допил «энергетик», сунул банку в глубокую трещину в стене и привалил «тайник» куском кирпича. – Ну что, пойдём?

Я кивнул, поискал взглядом, куда бы спрятать пустую жестянку. Не найдя ничего подходящего, бросил её на кучу кирпичного крошева. Банка проскакала по обломкам, закатилась в угол, звякнув донышком о торчащий из стены кронштейн. Спецназовец покосился, но ничего не сказал. Здесь и без меня изрядно намусорили: повсюду валялась мятая тара из-под «нон-стопа», использованные аптечки, бурые от крови бинты, в пыли поблёскивали бутылочные осколки и стреляные гильзы. Большинство латунных цилиндров потемнели от времени, но были и те, что появились недавно.

Оставшиеся до города метры мы прошли без проблем. Бодрящий напиток действовал, майор шагал, почти не прихрамывая, и лишь слегка опирался на моё плечо. Когда в просветах между кустами замаячил растрескавшийся асфальт Заводской улицы, в голове раздался тот же негромкий голос:

«Я привёл тебя в Зону».

Я покосился на Драгина. Тот шёл, тесно сжав губы, и сосредоточенно сканировал взглядом окна ближайших к нам развалин.

«Ты можешь говорить мыслями».

«Кто ты? Зачем это сделал?» – спросил я, чувствуя себя полным идиотом. Мысленные беседы с самим собой бывают у каждого, а вот подобное общение с другим собеседником сильно смахивало на шизофрению.

«Ангел-хранитель. Твой мир в беде. Ты можешь его спасти. Я привёл тебя. Дал верного друга и помощника».

«О-о, вот и долгожданное бла-бла-бла. Мир в опасности, глобальная катастрофа…» Я скептически усмехнулся и посмотрел по сторонам. Мы уже пересекли Заводскую и, прячась под сенью каштанов, двигались по Курчатова к улице Леси Украинки. Метрах в пятидесяти, во дворе панельного дома, кто-то громко топал и сопел. Встречаться с мутантами не хотелось, а потому мы, не сговариваясь, свернули в просвет между деревьями и, бесшумно ступая по прелой листве, двинулись к трём длинным, параллельно расположенным пятиэтажкам. При этом я не забывал пользоваться новообретёнными способностями, «просвечивая» дома на предмет затаившихся снайперов. Наёмники часто практиковались в Припяти на бродящих по городу сталкерах, оттачивая глаз и тренируя руку. Превратиться в живую мишень не входило в мои планы, вот я и прилагал недюжинные усилия и даже взмок от усердия.