– …но в конце концов понял, что одобрять и разрешать – это не одно и то же.
– И почему же Тирен передумал? – прищурился Келл.
Рай запнулся:
– Потому что я сказал ему правду.
– Какую же?
– Что это нужно тебе самому.
– Рай!
– Что это нужно нам. – При этих словах он едва заметно поморщился.
Келл встретился глазами с братом:
– Что ты хочешь сказать?
Рай вскочил с кресла.
– Не тебе одному хочется выпрыгнуть из кожи, – он нервно зашагал по комнате. – Я же вижу, как давят на тебя эти стены. Я это чувствую. – Он постучал себя в грудь. – Ты целыми днями тренируешься в Цистерне, а сразиться не с кем. После Холланда, после Данов, после Черной ночи ты не знал ни дня покоя. И если хочешь услышать правду, то, если ты не найдешь себе отдушину… – он помолчал, потом продолжил: – Я в конце концов тебя своими руками задушу.
Келл вздрогнул и посмотрел на маску у себя на коленях. Она была простая и изящная, украшенная лишь парой небольших крыльев над ушами. Он провел пальцами по гладкому серебру. На него глядело выпуклое отражение. Это было безумием, и он сам испугался, когда понял, как сильно ему хочется согласиться. Но нельзя.
Он отложил шлем на диван.
– Это слишком опасно.
– Если мы будем осторожными, то нет, – настаивал брат.
– Мы связаны с тобой, Рай, моя боль станет твоей болью.
– Я знаю.
– Тогда ты понимаешь, что я не могу. И не стану.
– Я тебе не только брат, – заявил Рай, – но и принц. И я приказываю. Ты будешь участвовать в Эссен Таш. Пусть твой огонь немного выгорит, пока он не сжег тебя дотла.
– А как же наша связь? Если меня ранят…
– Тогда я разделю твою боль, – ровным голосом произнес Рай.
– Это ты сейчас так говоришь, а…
– Келл! Больше всего на свете я боюсь не смерти. Я боюсь причинить кому-то страдания. Я знаю, что ты чувствуешь себя узником. И знаю, что твоя клетка – это я. И не могу… – Его голос дрогнул, и Келл ощутил боль брата, все, что он пытался приглушить до темноты и утопить до утра. – Ты выступишь. Ради меня. Ради нас обоих.
Келл выдержал взгляд брата.
– Ладно.
Рай дрогнул, затем расплылся в улыбке, и его повзрослевшее лицо на миг стало прежним, мальчишеским.
– Выступишь?
Келл снова взял маску в руки, и его пронзила радостная дрожь.
– Да. Но если я не могу выступать под своим именем, то кем я буду?
Рай достал из шкатулки свиток, которого Келл сначала не заметил среди вороха упаковочной бумаги. Келл развернул его – это был арнезийский список участников. Двенадцать имен. Бойцы, представлявшие империю.
Там, конечно, была Кисмайра, а также Алукард (Келл обрадовался: наконец-то у него будет законный предлог сразиться с негодяем). Келл читал дальше.
– Я сам выбрал тебе псевдоним, – похвастался Рай. – Ты будешь выступать под именем…
– Камероу Лосте, – Келл прочитал вслух седьмое имя.
Ну конечно.
К. Л.
Буквы, вырезанные на ноже, который он носил у предплечья. Единственное, что осталось от прежней, неведомой ему жизни. Эти буквы стали его именем – К.Л., Ка-Эль, Келл. Много долгих ночей он гадал, что они могут значить. Много ночей придумывал себе имена.
– Правда, хорошее имя? – заволновался Рай, приняв молчание Келла за недовольство. – Вполне достойное принца!
– Сгодится, – ответил Келл и, пряча улыбку, отложил свиток.
– Ну, – Рай протянул шлем Келлу, – тогда примерь.
Келл медлил. Оба понимали – этот жест будет означать многое. Если Келл наденет маску, то безобидная глупая затея перерастет в нечто большее. Обретет реальность. Келл протянул руку и взял шлем.
– Надеюсь, подойдет, – сказал Рай. – У тебя голова большая.
Келл встал и надел шлем. Внутри он был мягким, поэтому сел ладно, уютно. Глазная щель тянулась от уха до уха, не мешая ни видеть, ни слышать.
– Как я выгляжу? – спросил Келл. Металл приглушал его голос.
– Сам посмотри, – Рай кивнул на зеркало. Келл обернулся. Зрелище было завораживающее, полированный металл отражался в зеркале, а зеркальное отражение повторялось в металле. Забрало хорошо скрывало глаза: никто не сможет разглядеть, что один глаз у него голубой, а другой черный.
– Я буду слишком выделяться, – сказал он.
– Это Эссен Таш, – напомнил Рай. – Там все выделяются.
И верно, там все носили маски и шлемы, это было частью спектакля, данью традиции. Но дело было не только в маске.
– Обычные участники не одеваются, как на войну.
Рай скрестил руки на груди и окинул его оценивающим взглядом.
– Обычным участникам незачем скрывать свою личность. Но твое лицо… гм… не похоже на другие.
– Ты назвал меня уродом?
– Мы оба знаем, что ты первый красавчик на балу, – фыркнул Рай.
Келл украдкой бросил взгляд в зеркало. Серебряный шлем парил над черными одеждами, но чего-то не хватало…
На спинке кушетки лежал его плащ. Он встряхнул его, выворачивая, и простая черная накидка с серебряными пуговицами преобразилась.
– Я эту сторону никогда не видел, – сказал Рай. И Келл тоже: он обнаружил ее всего несколько дней назад, когда от скуки решил посмотреть, какие еще тайны скрывает его плащ (время от времени наряды, которыми он не пользовался, исчезали, их место занимали новые).
Неожиданное появление этой стороны, не похожей на другие, удивило его, но теперь, накинув плащ, он понял: дело в том, что этот наряд не его.
Он принадлежит Камероу.
Плащ до колен был серебристым, с узорчатой черной каймой, и подбит кроваво-красным шелком. Узкие рукава расширялись книзу, а высокий воротник скрывал шею.
Келл накинул плащ, застегнул пряжки – они шли асимметричной линией от плеча до бедер. Рай нырнул в платяной шкаф и вытащил оттуда серебристую трость, Келл поймал трость в воздухе и сомкнул пальцы на рукояти в виде черной львиной головы.
А потом повернулся к зеркалу.
– Мастер Лосте, вы великолепны, – сказал Рай, отступив на шаг.
Келл не узнал свое отражение, и не потому, что маска скрывала лицо. Его осанка стала другой, плечи расправились, голова поднялась, взгляд твердо сверкал из-под забрала.
Камероу Лосте был фигурой внушительной.
Вокруг него повеял легкий ветерок, приподняв полы плаща. Келл улыбнулся.
– Кстати, об этом, – Рай помахал рукой в воздушном вихре. – По понятным причинам Камероу не может быть антари. Выбери одну из стихий. Если очень нужно, так уж и быть – две, я слышал, в этом году будет много дуалов. Но триады встречаются очень редко и привлекают внимание.
– М-м-м, – промычал Келл, меняя позу.
– Я с пониманием отношусь к твоему внезапному приступу нарциссизма, – сказал Рай. – Но, Келл, это важно. Пока на тебе маска, ты не можешь быть самым сильным магом в Арнсе.
– Понимаю. – Келл снял маску и пригладил волосы. – Рай, – вдруг сказал он, – ты уверен?..
Его сердце бешено колотилось. Он хотел участвовать. Понимал, что не должен этого хотеть. Но все равно хотел. При мысли о сражении – о хорошей драке – вскипала кровь.
Рай кивнул.
– Тогда ладно.
– Значит, ты уже опомнился?
Келл покачал затуманенной головой:
– Возможно, наоборот, лишился рассудка.
Но он уже широко улыбался.
Он повертел шлем в руках.
И вдруг его настроение, столь внезапно взлетевшее, резко упало.
– Санкт! – он упал обратно на диван. – А как же моя охрана?
– Серебряный и Золотой? – назвал их Рай прозвищами, которые сам придумал. – А что с ними не так?
– Я же не могу уволить Стаффа и Гастру на время турнира. И не могу отправлять их куда-то под благовидными предлогами перед каждой схваткой.
– Извини, мне казалось, ты у нас мастер-волшебник.
Келл в отчаянии воздел руки.
– Волшебство тут ни при чем. Они наверняка что-нибудь заподозрят!
– Ладно, – вздохнул принц. – Придется им сказать.
– А они доложат королю. Угадай, что сделает король! Вряд ли он захочет рисковать покоем королевства ради того, чтобы я выпустил пар!
Рай ущипнул себя за переносицу. Келл нахмурился: этот жест не шел принцу. Это его, Келла, манера, он делал так сотни раз.
– Предоставь это мне, – сказал принц. Потом распахнул двери. Келл надеялся, что его стражники на время оставили его в покое, но они лишь держались на почтительном расстоянии. Рай окликнул их и впустил, закрыв дверь перед носом у своих стражей.
– Стафф, – обратился Рай к солдату с седыми висками, – что сказал король, когда велел тебе охранять Келла?
Стафф переводил взгляд с Келла на Рая, словно вопрос поставил его в тупик.
– Ну… Сказал, что мы должны смотреть в оба, чтобы с ним не приключилось ничего дурного, и сообщать королю, если мы увидим, что мастер Келл затеял что-то… подозрительное.
Келл насупился, но Рай подбодрил его улыбкой.
– Гастра, это так?
Золотоволосый стражник поклонился:
– Да, ваше высочество.
– А если вас известят о чем-то заранее, это уже не будет подозрительным, верно?
Гастра поднял глаза:
– Гм… нет, ваше высочество.
– Рай, – запротестовал Келл, но принц жестом остановил его.
– И вы оба поклялись своей жизнью служить королевской семье, короне и империи, так? Вы держите клятву?
Оба поклонились, прижав ладонь к груди.
– Конечно, ваше высочество! – ответили они почти хором.
Келл недоумевал: что затеял Рай?
И тут принц заговорил совсем по-другому. Веселье улетучилось, а с ним и легкомысленная улыбка. Осанка стала строже, челюсти сжались, и в этот миг все увидели не принца, а будущего короля. Он стал похож на Максима.
– Тогда уясните вот что, – сказал он сурово. – То, что вы сейчас услышите, касается безопасности не только королевской семьи, но и всей Арнезийской империи.
Стражники встревоженно посмотрели на него. Келл прищурился.
– Мы полагаем, что турнир находится под угрозой. – Рай бросил на Келла многозначительный взгляд, хотя тот до сих пор не понимал, куда клонит брат. – И чтобы выяснить, что это за угроза, Келл будет участвовать в Эссен Таш под видом простого соискателя по имени Камероу Лосте.