– Я же тебя предупреждал! – заорал он. Лайла поморщилась и коснулась виска.
– Со мной все хорошо, – проговорила она.
Келл лишь хмыкнул.
– Ты рухнула без сознания прямо на арене!
– Поединок выдался трудный, – сказала она и встала, изо всех сил стараясь не показать, что ее шатает.
– Как можно было сделать такую глупость? – закричал он. – Смотри, у тебя течет кровь – она черная! Магия – это тебе не игрушка! Ты даже правил ее не понимаешь. Хуже того, ты решила, что их не существует. Лезешь напролом через весь мир, делаешь все, что тебе взбредет в голову. Ты неосторожна. Неразумна. Безрассудна.
– А ну заткнитесь оба, – велел, входя, Рай. За ним шли Вис и Тольнерс. – Келл, тебя здесь вообще быть не должно.
Келл, не слушая его, обратился к стражникам:
– Задержите ее.
– За что? – вскинулась Лайла.
– Келл, успокойся, – сказал Рай.
– За то, что выдает себя за другого.
– Кто бы гово… – ощетинилась Лайла.
Келл толкнул ее спиной к шесту и зажал ей рот ладонью.
– Только посмей. – Лайла не сопротивлялась. Лишь стояла, застыв как камень, и сверлила его своими разноцветными глазами. В них горел дикий огонь, и на миг ему подумалось, что ей, должно быть, не на шутку страшно. Но тут он почувствовал прижатый к боку нож.
А в глазах читалось, что, если бы не Рай, она бы его и впрямь пырнула.
Принц поднял руку.
– Стейсен, – обратился он к Лайле и взял Келла за плечо. – Прекрати, прошу тебя.
Лайла опустила нож, и Рай с помощью Тольнерса оттащил от нее Келла.
– Ты никогда не слушаешься. Ни о чем не думаешь. Владеть силой, Лайла, это большая ответственность, и ты ее недостойна.
– Келл, – предостерегающе вмешался Рай.
– Почему ты защищаешь ее? – накинулся маг на брата. – Почему во всем этом треклятом мире только я должен отвечать за свои поступки?
Они лишь во все глаза смотрели на него – и принц, и стражники. И Лайла – у нее еще хватало наглости улыбнуться. Улыбка была мрачная, дерзкая, перечеркнутая черной кровью, все еще текущей по лицу.
Келл негодующе воздел руки и выскочил из шатра.
За ним погнался Рай, он слышал топот его ног по булыжной мостовой. Келлу не хватало пространства, не хватало воздуха, и он, сам не понимая, что делает, достал из ножен кинжал, а из воротника монеты.
Келл прижал окровавленные пальцы к ближайшей стене и прошептал заклинание. Последним, что он услышал, был голос Рая, взывавший к нему. Потом мир унесся прочь, забирая с собой всех и вся.
Только что Келл был здесь – и вдруг исчез, и лишь капля крови на стене отметила место его перехода.
Рай стоял возле палатки и смотрел туда, где только что был его брат, и у него сжимало грудь, но не от физической боли, а от внезапного, жестокого понимания: Келл нарочно ушел туда, куда он, Рай, не сможет за ним последовать.
Рядом, как тени, выросли Вис и Тольнерс. Стала собираться толпа. Им не было дела ни до ссоры в палатке, ни до чего на свете, они знали только одно – вот он, обожаемый принц, среди них! Рай понимал, что должен придать своему лицу обычный вид, нацепить дежурную улыбку, но это было выше его сил. Он не мог отвести глаз от кровавой метки на стене.
Тут появился Максим, а с ним и охранники Келла. Толпа перед королем расступалась, он улыбался, кивал и махал даже после того, как взял Рая за руку и повел во дворец. По пути он говорил о последнем раунде, о трех чемпионах, о вечерних празднествах, заполнял молчание ничего не значащей болтовней. Но лишь до той минуты, пока за ними не захлопнулись двери дворца.
– Что произошло? – спросил король, втолкнув сына в личные покои. – Где Келл?
Рай тяжело плюхнулся в кресло.
– Не знаю. Он был у себя, но когда увидел, что поединок закончился, пошел к шатрам. Отец, он просто беспокоился.
– О чем?
«Не о чем, – подумал Рай, – а о ком». Но не мог же он рассказать королю о девчонке, выдававшей себя за Стейсена Эльсора, о той самой девчонке, которая была рядом с Келлом в Черную ночь (и заодно спасла мир, но это, конечно, не имеет значения), поэтому он просто сказал:
– Мы поссорились.
– И где он сейчас?
– Не знаю. – На Рая навалилась усталость, он опустил голову на руки.
– Вставай, – приказал отец. – Собирайся.
Рай с трудом поднял голову.
– Куда?
– На вечерние празднества, куда же еще.
– Но Келл…
– Его здесь нет, – отрезал король каменным голосом. – Он пренебрег своими обязанностями, но для тебя это недопустимо. – Король Максим уже шел к двери. – Когда Келл появится, я им займусь, но ты – принц Арнса независимо от обстоятельств. Так что будь добр, веди себя, как подобает принцу.
Келл привалился к холодной каменной стене. Колокола Вестминстера отбивали время.
Сердце отчаянно колотилось. Что он натворил!
Сбежал. Из Лондона. От Рая. От Лайлы. Оставил позади весь город и ворох проблем.
До них всего один шаг. И целый мир.
«Если не хочешь быть здесь, уходи».
«Беги».
Он не собирался уходить – просто хотел побыть немного в покое, подумать. И вот он здесь, на обледенелую мостовую капает свежая кровь, в ушах до сих пор слышится голос брата. Ему стало стыдно, но он прогнал это чувство. Этот побег ничем не отличается от сотен других путешествий за пределы своего мира, ведь он каждый раз оказывается вне досягаемости.
Правда, на этот раз он совершил его по своему желанию.
Келл выпрямился и зашагал по улице. Он не знал, куда идет, просто надо было куда-нибудь двигаться, пока его не захлестнуло с головой чувство вины… или холод. Зимы в Сером Лондоне сырые и промозглые. Он плотнее запахнул плащ, поднял голову и прибавил шагу.
Через пять минут он очутился перед дверями «Пяти углов».
Он мог бы пойти куда угодно, но все прогулки неизменно заканчивались здесь. Память тела, больше ничем это не объяснить. Ноги сами несли его по тропинкам, зашитым в ткань мироздания, по космическим склонам, по линиям притяжения, постоянно притягивавшим к одной и той же цели магию вместе с телом мага.
За стойкой его встретило знакомое лицо – худое и длинное. Не широкие брови и темная борода Бэррона, а большие глаза Неда Таттла, его широкая улыбка – удивленная, восторженная.
– Мастер Келл!
К счастью, при виде Келла юный энтузиаст не стал прыгать через стойку. Он ограничился тем, что уронил три стакана и опрокинул бутылку портвейна. Келл предоставил стаканы их судьбе, а портвейн поймал в дюйме от пола. Этого не заметил никто, кроме Неда.
Он опустился на табурет, и через мгновение перед ним стоял стакан темного виски. Никакой магии, просто работа Неда. Келл залпом опрокинул первый бокал, и на столе появилась полная бутылка.
Пока Келл пил, Нед делал вид, что обслуживает других посетителей. На третьем бокале Келл притормозил; как-никак страдать придется не только ему. Но сколько ночей он терпел пьяные терзания Рая, сколько раз просыпался по утрам с горечью во рту после вчерашних возлияний?
Келл плеснул себе еще немного.
Он чувствовал на себе взгляды посетителей. Интересно, что их притягивает – магия или слухи? Чувствуют ли они ту самую таинственную гравитацию или просто наслышаны о нем? Что рассказал им Нед? Что-нибудь важное? Или вообще все?
В тот момент Келла это не волновало. Ему лишь хотелось задушить свои чувства, пока они не задушили его. Вычеркнуть из памяти окровавленное лицо Лайлы, пока оно не заслонило воспоминания о вкусе ее губ.
Нед, разумеется, появился совсем скоро, но не стал задавать вопросов или заводить бессмысленные разговоры. Долговязый юноша налил себе из той же бутылки, скрестил руки на краю стойки и положил что-то перед Келлом. В свете ламп блеснул металл.
Лин из Красного Лондона.
Та самая монетка, которую Келл оставил здесь в прошлый раз.
– По-моему, она ваша, – сказал Нед.
– Так оно и есть.
– Она пахнет тюльпанами.
Келл склонил голову – вместе с ним накренилась и вся комната.
– А король говорил, что розами.
Нед разинул рот.
– Георг Четвертый?!
– Третий, – рассеянно поправил Келл и добавил: – Четвертый – просто болван.
Нед едва не поперхнулся и испуганно хохотнул. Келл щелкнул пальцами, краснолондонский лин подскочил. Встал на ребро и медленно закружился по столу. Глаза Неда изумленно распахнулись.
– А я когда-нибудь смогу так?
– Надеюсь, что нет, – поднял глаза Келл. – Вряд ли у тебя хоть что-то получится.
Узкое лицо осунулось.
– Почему?
– Много лет назад этот мир, ваш мир, владел собственной магией.
Нед подался вперед, как ребенок, которому рассказывают сказку.
– И что случилось?
Келл встряхнул головой. Виски туманило разум.
– Много всего плохого. – Монетка все так же медленно описывала круги. – Нед, все дело в равновесии. – Ну почему Лайла этого не понимала? – Хаосу нужен порядок. Магии нужна умеренность. Это как огонь. У него нет власти над собой. Он сжирает все, что ему дают, и если дать слишком много, он будет гореть, пока не спалит все вокруг. В вашем мире тоже когда-то был огонь, – продолжил Келл. – Не очень много – вы слишком далеки от источника. Но достаточно, чтобы спалить все живое. Мы отсекли его, пока он не разгорелся, и то, что осталось, постепенно угасло.
– Но откуда вы знаете, что мы могли сгореть? – спросил Нед с лихорадочным блеском в глазах.
Келл легким щелчком сбил монетку.
– Потому что слишком мало – это так же опасно, как слишком много. – Он выпрямился на табуретке. – В результате для этого мира магия стала невозможна.
– Невозможность – это всегда вызов! – бодро заявил Нед. – И пусть магия не была возможна много лет, пусть даже она невозможна сейчас, но это не значит, что ее не будет никогда. Вы сказали, что магия иссякла, пламя потухло. Но, может быть, надо просто разворошить костер?
Келл налил себе еще.
– Может, ты и прав.
И подумал:
«Надеюсь, что нет. Ради нас всех».