А дворец тем временем оживал. Вскоре нужно будет выйти к публике, улыбаться, изображать принца. Он провел рукой по волосам. Палец запутался в темных кудрях, Рай дернул, поморщился от боли – и вдруг его осенило.
Он обвел взглядом комнату. Подушки, одеяла, диваны – мягкое, все мягкое! Потом на глаза попалась королевская фибула. После бала он отстегнул ее с туники, и теперь она блеснула в ярких лучах утреннего солнца.
Он для пробы кольнул застежкой палец. Выступила кровь. Бусинка медленно скатилась на ладонь. Рай с колотящимся сердцем поднес булавку к сгибу локтя.
Может, ему просто кружили голову остатки алкоголя. А может, терзал гнетущий страх остаться без Келла, или мучила совесть за то, что Келл ушел, бросив все, или, наоборот, – хотелось, чтобы он, пожертвовав собой, вернулся, вернулся домой. Как бы то ни было, Рай прижал острие булавки к нежной коже предплечья и стал писать.
Руку Келла обожгла боль. Он чуть не вскрикнул.
Он привык к тупой, поверхностной боли, отзвукам бурных похождений Рая. Но эта была острая и резкая, намеренная – удар по ребрам или ушибленная коленка ощущаются совсем не так. Боль медленно ползла по внутренней стороне левой руки, и он закатал рукав, ожидая увидеть кровь на тунике, глубокие царапины, но кожа была чиста. Боль прекратилась, потом вспыхнула опять, прокатывалась по руке, будто волнами. Нет – линиями.
Он присмотрелся к коже, пытаясь разгадать загадку жгучей боли.
И вдруг понял.
Он не видел линий, но, закрыв глаза, чувствовал их на коже. В детстве у них с принцем была игра: сидя бок о бок на каком-нибудь скучном мероприятии, они тайком общались, выводя буквы пальцем друг у друга на руке.
Но сейчас это была не игра. Келл чувствовал на руке пылающие буквы, нарисованные чем-то острым.
П
П-Р
П-Р-О
П-Р-О-С
П-Р-О-С-Т
П-Р-О-С-Т-И
На букве «Т» Келл вскочил на ноги, ругая себя за бегство, сорвал с шеи монетку и в мгновение ока перенесся из пепельного рассвета одного Лондона в солнечное утро другого.
По пути во дворец он обдумывал, что скажет королю. Поднялся по парадной лестнице, вошел в фойе – королевская семья была уже там. А с ними вескийские принц и принцесса и фароанский лорд.
Рай встретился глазами с Келлом и вспыхнул от радости, но Келл, внутренне сжавшись, шагнул вперед. Он чувствовал, что назревает буря, воздух раскалился от невысказанных слов. Он приготовился к битве, к резкостям, обвинениям, приказам, но король лишь сказал теплым голосом:
– А вот и ты. Мы уж чуть было не ушли без тебя.
Келл не мог скрыть удивления. Он ожидал, что его оставят во дворце, возможно, навсегда. А его приняли без малейшего упрека. Он в неуверенности встретился взглядом с королем. Глаза были спокойные, но в глубине таилось предупреждение.
– Простите, что опоздал, – сказал он с наигранной легкостью. – Я уходил по делам и потерял счет времени.
– Главное, что теперь ты с нами! – Король положил руку Келлу на плечо и сильно стиснул, и Келлу на миг подумалось, что хватка теперь не разожмется. Но процессия тронулась, король выпустил Келла, и к брату сразу же подошел Рай – то ли из солидарности, то ли от отчаяния.
Центральная арена была заполнена до отказа. Толпа выплескивалась на улицы, несмотря на ранний час. Организаторы изменили оформление – убрали драконов с восточной арены и львов с западной, и теперь все декоративные звери стянулись к середине: ледяные чудовища плавали в реке, львы восседали на каменных столбах, а над головой парили птицы. Арена была усеяна препятствиями – колоннами, валунами, каменными укрытиями, а трибуны бурлили вихрем ярких красок. Всюду, куда ни глянь, плескалось на ветру знамя Алукарда с серебристым пером, и лишь кое-где мелькали голубой волк Рула и черная спираль Тос-ан-Мир.
Наконец три мага появились из коридоров и заняли свои места на арене. Публика оглушительно взревела, Келл и Рай одновременно поморщились от громкого звука.
В ярком утреннем свете принц выглядел хуже некуда (Келл подозревал, что он и сам не лучше). Под золотистыми глазами темнели круги, левую руку Рай прятал от посторонних глаз свеженацарапанные буквы. Со всех сторон трибуны бурлили и шумели, но в королевской ложе царила зловещая тишина.
Король не сводил глаз с арены. Королева наконец-то соизволила посмотреть на Келла, но в ее взгляде сквозило презрение. Принц Коль, видимо, чувствовал всеобщее напряжение и внимательно посматривал на соседей по ложе ястребиными голубыми глазами. А принцесса Кора ни о чем не догадывалась и до сих пор дулась на Келла за отказ танцевать с ней.
И только на лорда Сол-ин-Ара раскаленная атмосфера не действовала. Его настроение, кажется, даже улучшилось.
Келл обводил публику взглядом. Он и сам не отдавал себе отчета, что ищет Лайлу, пока не заметил ее. На таком огромном стадионе это казалось невозможным, но он чувствовал ее притяжение, понимал, что она здесь, и наконец встретился с ней глазами. Издалека он не мог разглядеть ее черты, не видел, шевельнулись ли ее губы, но ему почудилось, что с них слетело: «Привет!»
Потом вперед вышел Рай. Он сумел-таки вернуть себе хотя бы тень привычного обаяния. Принц поднес к губам золотое кольцо усилителя.
– Приветствую вас! – заговорил он. – Глад-ах! Сасорс! Турнир удался на славу! И знаменательно, что от всех трех великих империй в финал вышло по одному могучему бойцу. От империи Фаро – одна из двух великолепных близнецов, не знающая равных на арене, Тос-ан-Мир! – Под приветственные крики фароанка поклонилась, сверкнув золотой маской. – От Веска – зверь, а не боец, волк, а не человек, Рул! – На арене Рул издал боевой клич, и его подхватили вескийцы на трибунах. – И, конечно, от нашего любимого Арнса – капитан всех морей, повелитель силы Алукард!
Буря аплодисментов. Даже Келл соединил ладони, хотя довольно медленно и почти беззвучно.
– Правила последнего раунда просты, – продолжал Рай, – потому что их очень мало. Игра идет уже не на очки. Доспехи мага состоят из двадцати восьми пластин. Одни из них широкие, легкая мишень, другие совсем маленькие, и попасть в них труднее. Сегодня победит тот, кто последним сохранит на себе хотя бы одну пластину. Поприветствуйте же троих магов. Только один из них получит титул чемпиона!
Взревели фанфары, упали шары, и поединок начался. Рай отступил в тень.
На арене разразилась буря стихий. Рул сражался землей и огнем, Тос-ан-Мир – огнем и воздухом, Алукард выбрал землю, воздух и воду. Ну да, конечно, он же триада, мрачно подумал Келл.
Меньше чем через минуту Алукард нанес первый удар Рулу в плечо. И только через пять минут Рул сумел дать сдачи, попав ему в лодыжку. Тос-ан-Мир, казалось, намеренно воздерживалась от схватки, с удовольствием наблюдая за сражением мужчин, пока Алукард ледяным хлыстом не подсек ее под колени, и тогда она тоже вступила в бой.
Атмосфера в королевской ложе была удушающая. Рай молчал, устало сгорбившись в кресле под навесом, Келл, будто часовой, стоял возле короля, а тот не сводил глаз с арены.
Тос-ан-Мир танцевала в воздухе, как тень в золотой маске, а Рул хищно метался и петлял по-волчьи. Алукард держался с прежним благородством, даже когда его стихии бурлили вокруг, как шторм.
Звуки битвы тонули в грохоте аплодисментов, а каждое попадание отмечалось вспышкой света, заводившей толпу еще сильнее.
И тогда, к счастью, напряжение в королевской ложе пошло на спад. Воздух развеялся, как после бури, и у Келла голова закружилась от облегчения. Слуги принесли чай. Принц Коль пошутил, Максим рассмеялся. Королева похвалила фароанскую волшебницу, чтобы польстить Сол-ин-Ару.
К исходу часа у Рула не осталось ни одной пластины, и он, оглушенный, сидел на каменном полу. Алукард и Тос-ан-Мир кружились, как в танце, сталкивались, как мечи, и снова расходились. Потом, медленно, но верно, Алукард Эмери стал уступать. У Келла поднялось настроение, и он даже настолько забылся, что поаплодировал удачному выпаду Тос-ан-Мир. Рай ткнул его в плечо.
Наконец фароанка зашла Алукарду за спину и острым, как нож, порывом ветра нацелилась в его последнюю пластину, но он успел-таки уклониться, и водяная волна расколола остатки ее доспехов.
На этом все было кончено.
Победил Алукард Эмери.
Келл сдавленно застонал, а стадион будто взорвался. На арену посыпались розы и серебряные флажки. В воздухе звенело:
– Алукард! Алукард! Алукард!
И, хоть у Рая хватило такта не гикать и не кричать со всей толпой, Келл видел, как он светится от гордости. Принц вышел вперед, чтобы объявить официального победителя Эссен Таш.
Санкт, подумал Келл. Теперь чертов Эмери станет еще неуязвимее.
Лорд Сол-ин-Ар обратился к Тос-ан-Мир и к зрителям по-фароански, принцесса Кора воздала хвалу Рулу и остальным вескийским магам. И под конец принц Рай пообещал зрителям множество празднеств и торжественную церемонию закрытия. Остаток дня будет посвящен чествованию победителя, сказал он.
Королевская семья Мареш в сопровождении радостных подданных отбыла во дворец. Король улыбнулся и даже похлопал Келла по плечу.
Они поднялись по лестнице, вошли в усыпанный цветами вестибюль, и казалось, все идет хорошо.
Но потом Келл увидел, как королева что-то шепнула Раю, под каким-то предлогом отсылая его обратно на крыльцо. Келл обернулся – и увидел, что двери захлопнулись, отсекая утреннее солнце и городской шум. В темном коридоре сверкнул металл. Король отбросил напускную доброжелательность и произнес всего два слова, обращаясь даже не к Келлу, а к шестерым стражникам.
Услышав эти слова, Келл пожалел, что вернулся.
– Арестуйте его.
Лайла подняла бокал. Команда «Ночного шпиля» чествовала капитана.
Люди сидели вокруг стола в «Блуждающей дороге», пили, смеялись, болтали, и все это было, как в старые добрые времена на корабле после удачной вылазки.
Алукард Эмери был избит, окровавлен, падал с ног от усталости, но это не мешало ему праздновать. Он стоял на столе посреди зала, заказывал выпивку, произносил речи о птицах и драконах. Лайла плохо понимала их и вскоре перестала слушать. У нее до сих пор гудела голова, от малейшего движения ломило кости. Вчера Тирен дал ей какое-то снадобье, чтобы унять боль и восстановить силы, приказав в придачу хорошо питаться и как следует выспаться. И то, и другое казалось невозможным, как и шанс сохранить голову на плечах. Снадобье она выпила, а насчет всего остального отделалась невнятными обещаниями.