Не может этого быть!
Я поднялся, в бессильной ярости грозя кулаками небу. Сквозь вату в ушах пробился лёгкий гул — это кое-кто начал палить вслед истребителю… глупо и неэффективно.
— Прекратить огонь! Всем прекратить огонь! — Огарин, наверное, кричал изо всех сил. — Занять позиции. Ожидать появления десанта. Всем занять позиции!
Опустившись на колени я уткнулся лицом в бетон. Где-то глубоко под нами кипело огненное озеро, но от этого почему-то не становилось страшно. За спиной уходила в небо колонна густого чёрного дыма, неожиданно ровная и даже красивая.
А на горизонте вставали ещё две такие же колонны.
Мы лишились стационарных баз в первую же минуту боя. Псилонцы не дали нам шанса атаковать десантные боты.
Глава 4. Предатели и герои
Физически — псилонцы очень слабая раса.
Говорят, что даже человеческий ребёнок способен убить взрослого псилонца без особого напряжения сил.
Кроме того, они очень малочисленны. Каждая женская особь приносит не более трёх детенышей за свою жизнь, это обусловлено физиологически — наличием в организме всего лишь трёх яйцеклеток.
Но псилонцы никогда не пробовали брать физической силой или числом.
Десантный бот приземлился примерно в километре от нас. Мы лежали, сжимая оружие, с ненавистью глядя на яйцевидный серый корабль, окутанный радужными занавесями силовых полей. Нечего было и надеяться пробить эту защиту из ручного оружия.
Десантники начали выгружаться.
Даже в боевых костюмах они не выглядели слишком уж грозными. Около двух метров в высоту… броня как броня. Но если бы броню с подобной начинкой попытались создать на земле — она весила бы тонн десять, ни меньше. Даже сейчас у нас нет портативных кварковых реакторов, дающих псилонским десантникам энергию, и «струящихся» силовых полей, позволяющих легко передвигаться — тоже нет.
Их было десять. Они рассыпались цепочкой — и двинулись на нас. Легко, открыто, может быть и впрямь не замечая нас под накидками, а может быть — презрительно игнорируя.
— Защитникам точек «альфа» и «гамма» — приготовиться к бою! — рявкнул Огарин. — Огонь открывать по команде командиров. Охране штаба — огонь открывать по моей команде!
Мы лежали неподвижно. Иногда я поглядывал на соседей, пытаясь разглядеть их, иногда — на лениво приближающихся десантников. Неужели прославленный «Ультиматум», стреляющий зарядом антипротонов, не сможет пробить их защиту? Неужели лазерный залп «Шанса» может пропасть даром?
Верхние конечности псилонцев ритмично двигались. Они размахивали руками при ходьбе совсем как люди.
Ну давайте же, давайте… дядя Гриша, ну что ты медлишь? До врагов оставалось метров триста, даже из моего бластера можно пальнуть…
И в этот миг псилонцы дали залп.
Они снова нас опередили.
Стремительный росчерк огненных нитей — то ли плазменные заряды, то ли ещё что-то… Я оглушёно помотал головой — псилонцы продолжали спокойно двигаться к нам. Потом глянул вправо — и оцепенел.
Там, где только что лежал Семецкий, остался чёрный выжженный круг. Из него вертикально торчал оплавленный ствол «Ультиматума», так и не сделавшего ни единого выстрела.
Я смотрел на этот странный памятник лишь один миг. Предательское оружие, которое не удалось укрыть под «Хамелеоном»…
Потом я достал из-под живота бластер.
— Не поддаваться на провокации! — раздался голос Кононова. Оказывается, он тоже имел связь с нашими костюмами.
Провокации?!
— А пошёл ты, дядька… — сказал я.
Нацелился на одного из псилонцев — не всё ли равно, в кого стрелять? И нажал спуск.
Только этого все наши и ждали.
Воздух вспыхнул, когда заработали пятьсот стволов.
— А-а-а-а!!! — раздался крик под самым ухом. Не прекращая пальбы я глянул, в полной уверенности, что Ольга Нонова умирает.
Какой там!
Отважная учительница стояла в полный рост, игнорируя и наши беспорядочные залпы, и ответный огонь псилонцев. «Шанс» в её руках ходил из стороны в сторону, лазерные лучи плетями стегали по земле. Что её хранило — не знаю. Может быть та удача, что всегда не хватало мне, а может быть безумная отвага.
— Получайте, чужие! Получайте! — кричала Ольга. Глаза её сверкали. Кто бы сейчас мог подумать, что это мирная учительница начальных классов! Пусть даже её стрельба была совершенно безрезультатна, она слишком низко опускала ствол, и жгла лишь бетон перед собой, но сам пример внушал гордость за человечество!
В рядах псилонцев вдруг раздался взрыв. Чей-то выстрел всё-таки пробил защиту десантника! Гротескная фигура задергалась, разломилась пополам, рухнула…
— Так тебе! Так! — завопила Ольга, отнеся удачу на свой счёт.
Ответный удар псилонцев последовал незамедлительно. Они явно поняли, что мы берём их количеством — и прекратили одиночную стрельбу. Зато перед каждой фигурой вспухло маленькое красное облачко.
Я не знал, что это такое.
А вот дядя Гриша — знал.
— Всем отходить! Немедленно! — закричал он. — Организованно… Первый и второй взвод налево… Третий и четвертый направо!
Какие взводы? Пока мы шли, Григорий как-то пытался разбить нас на отряды, я даже помнил, что попал в четвертый взвод… Вот только бежать направо, огибая воронку оставшуюся от бункера, было самоубийством. Ведь позиции мы занимали, как Бог на душу положит…
А красные облачка перед псилонцами слились, растянулись в багровую полосу, и зловещим туманом поползли на нашу позицию.
Пожалуй, первый раз в жизни я ослушался дядьку.
Я кинулся бежать налево.
Рядом неслись отважная Нонова, размахивая тяжеленным «Шансом», будто лёгонькой указкой, Артём и Эн, сзади — ещё с десяток народа.
Вся наша позиция сломалась. Лишь несколько человек, то ли не услышав приказа Кононова, то ли впав в горячку боя, остались на своих местах. Мы слышали звуки пальбы, пока полоса багрового тумана не прокатилась по ним.
Потом всё сразу же стихло.
— Сволочи! Подлецы! — тонко закричала Эн Эйко. — «Ползучий щит» — они не имели права!
Господи, да она и впрямь совсем ребёнок! Какие права на войне?
Прошло всего лишь несколько минут, а наша рассеянная толпа уже была на расстоянии километра от бункера. Фигуры псилонцев размеренно двигались к бункеру, игнорируя редкие выстрелы с такой дистанции. Сейчас они проверят пылающие останки, а потом…
Потом отправятся добивать нас.
Скорость их движения немногим больше нашей. Но оружие более дальнобойное. И идти так они могут часами, не снижая темпа, они же не тратят силы сами, всё делает их броня.
Я перешёл на шаг, остановился. Моему примеру последовали только дети — и Ольга Нонова, а все остальные продолжали бежать.
— Эн, что вы собираетесь делать?
Ни на секунду я не сомневался, что на планету и на приказы Огарина им плевать.
Девочка кинула было на меня презрительный взгляд — и вдруг переменилась.
— Надо укрыться. Бой проигран, это ясно.
Я кивнул. Чего уж спорить против очевидного.
— Они сейчас начнут прочесывать космопорт. Надо затаиться, а когда сядет «Лоредан» и начнется выгрузка техники — добраться до нашей яхты. Можно попробовать удрать. И даже продолжить регату.
— Вы ополоумели с вашей регатой! — выкрикнул я.
Эн Эйко пожала плечиками.
— Ну и что? У тебя снова есть шанс. Только теперь у тебя не только пряник, но и кнут.
Безумные дети…
Я посмотрел на Артёма.
Нет, мальчик, похоже, не безумный. У него в глазах читалась и тоска, и страх, и отвращение… но больше всего было мольбы.
Почему он так боится умереть?
Дети ещё не понимают, что такое смерть. Рано ему — так бояться.
Но он боялся.
Я ещё раз посмотрел на дымные столбы. Лихо псилонцы нас разнесли… все наши планы предугадали. Догорают огневые точки «альфа», «бета», «гамма».
Вот только точек ведь было четыре!
Я замотал головой, пытаясь избавиться от наваждения. Куда мы ходили играть? Обычно — к «альфе» или «гамме», они ближе всего. Реже — к «бете». И лишь пару раз, возвращаясь с похода по лесам, или с Серебряных Водопадов — к «дельте».
Неужели Огарин сам не знал о ней?
Десять километров… примерно на юго-запад… Я посмотрел в ту сторону — небо оставалось чистым, голубым.
— Я знаю, где мы укроемся, — сказал я. — Идёмте.
Есть такие религии, которые считают, что весь мир — это сон. Сон Бога, придумавшего мир. Твой собственный сон. Сон какого-то ничем не примечательного человека. Это, наверное, многое объясняет, если так думать… сны — они ведь всегда в чём-то ужасны. Даже красивый и добрый сон страшен тем, что приходится просыпаться.
Может быть, и впрямь, это всё — сон?
Мы быстрым шагом шли по бескрайнему бетонному полю, прочь от методично-жестоких псилонцев, от наших ребят, пытающихся противостоять им.
Во сне нельзя предать, ведь правда?
Или — если ты предал во сне, значит, давно уже готов к этому наяву?
А может быть, мне всё это снится? И Эн Эйко с её дерганым братцем, и атака псилонцев… Или, хотя бы, только атака? Сейчас я проснусь, и окажется, что гонщики проследовали дальше, никакого «Лоредана» нет и в помине, а мне надо покупать букетик цветов и идти к Ольге Ноновой свататься… Отец Виталий, наверное, так истолкует мой кошмарный сон, в котором немолодая учительница вдруг проявила себя героиней…
Нет. Это не так.
Всё наяву.
Просто ожили древние страхи, воплотились в явь страшные сны.
Расплывчатые, неясные тени, которые так приятно было представить вечером, под одеялом, отложив книжку о Смутной Войне — они вернулись. Обрели плоть и кровь. И захотели нашей крови.
Неужели они не понимают, что прошло почти две сотни лет, что сейчас — мир?
Не могут не понимать. Они умные, очень умные, псилонцы.
Значит, приказ, отданный сгинувшими давным-давно правителями значит для них так много?
Или, просто-напросто, увидев, что на планете по-прежнему земное поселение, они решили, что война была проиграна, а их раса уничтожена подобно сакрасам? И пошли в последний, беспощадный бой, желая если не победить, так хотя бы дорого отдать свою жизнь?