– по возрасту не подходит. Семнадцать лет назад наша молодая девушка была ребенком, не могла же она в раннем детстве бегать с ножом по Подмосковью! А если еще один маньяк? Маньяк-правопреемник? Ничего себе сюжетец! Дуэт маньяков! Полный бред! Да, версия не выдерживает никакой критики. Разберемся для начала с делом Громова. Назначим повторную экспертизу одежды Елизаветы Самариной. Есть у меня парочка интересных вопросов, которые я собираюсь поставить перед экспертом. Если Громов говорит правду, то вопросы, заданные эксперту, будут иметь положительный ответ. Это полностью докажет невиновность Громова. Также побеседуем еще раз со свидетельницей Носковой, и этим мы займемся прямо сейчас». Симбирцев выписал в блокнот адрес свидетельницы и вышел на улицу.
Глава 9Новая подозреваемая
Арестов проспал несколько часов, и разбудила его Клава, которая пришла поменять постельное белье. Аркадий посмотрел на часы и ужаснулся – часы показывали восемь вечера.
– Ой, вы уж простите меня, Аркадий Александрович, что побеспокоила вас! – завопила Клава, размахивая руками. – Думала, вы уехали. Машины-то под окнами нет. Вот я и приперлась без стука, бестолковая.
– Да не волнуйся, это даже хорошо, что ты меня разбудила – я весь день проспал, – поднимаясь с кровати, сказал Арестов, подошел к мобильнику и выругался, глядя на потухший экран. Опять он забыл поставить телефон на подзарядку! А вдруг Анна пыталась дозвониться до него и не смогла? Необходимо было срочно связаться с девушкой и выяснить, все ли у нее хорошо. Звонить по обычному телефону было опасно. Он подключил зарядное устройство и, пока телефон медленно возрождался к жизни, начал как сумасшедший метаться из комнаты в комнату, пытаясь как-то справиться с овладевшим им беспокойством.
– Аркадий Александрович, – не выдержала наконец горничная после того, как Аркадий второй раз по неосторожности ее толкнул, – может быть, вам валерьяночки накапать, а то скачете, как сайгак, по комнатам – работать мешаете. Валерьяночка при волнении сердца очень хорошо помогает.
– С чего это ты, Клава, решила, что мое сердце в волнении пребывает? – иронично спросил Арестов. Клава на это только хихикнула и ничего не ответила. – Ну что ты хихикаешь? Колись, что себе напридумывала?
– Сразу видно – влюбились вы, Аркадий Александрович, как говорится, по самые уши.
– Боже, Клава! Ну и воображение! Если ты видела, что ко мне девушка в номер заходила – так это еще ничего не значит. Она по делу зашла, по важному.
– По делу в номере на ночь не остаются, – обиженно просопела Клава. – Вон, вся подушка в светлых волосах. И потом, советую вам в зеркало на себя внимательно посмотреть – диагноз сразу станет вам понятен. Да вы не смущайтесь, Аркадий Александрович. Я за вас очень даже рада – не дело молодому привлекательному одному протухать. Ох, завидую я ей! Мне бы годков этак двадцать сбросить – ух, я бы вам показала. – Клава расхохоталась и гордо удалилась, одарив Аркадия на прощание сногсшибательной улыбкой, в которой для ровного счета не хватало всего парочки зубов.
Как только за «мисс Марпл» закрылась дверь, Аркадий схватил ожившую телефонную трубку, закрылся в ванной комнате и, только после того как включил воду, набрал нужный номер. Анна ответила сразу, будто ждала его звонка у телефона.
– Анна, я же просил вас снимать трубку только после второго звонка, – немного рассерженно сказал Арестов.
– Аркадий Александрович! Боже! Я так волновалась за вас. Куда вы пропали? Звоню, звоню – абонент недоступен. С вами все в порядке? – обеспокоенно спросила девушка.
– Со мной все в порядке, Анна. Зачем вы звонили? Что-нибудь случилось? – ласково спросил Аркадий, в глубине души желая услышать лишь одно объяснение: Анна звонила ему, потому что соскучилась.
– Представляете, я забыла, что у меня собака в квартире заперта! – выпалила девушка.
– Что?! Что у вас в квартире заперто? – ошарашенно переспросил Арестов в надежде на то, что ему это послышалось.
– Собака, – чуть громче сказала Анна. – Понимаете, это Лизина собака, она за ней и ухаживала. Я до сих пор не могу привыкнуть, что теперь мне необходимо о ней заботиться.
– Должно быть, собачка вам за два дня всю квартиру изгадила – если не лопнула от разрыва мочевого пузыря, – озадаченно предположил Аркадий.
– Да нет, она в этом плане ученая. Лиза ее по специальной системе обучала, литературы начиталась и решила провести эксперимент: приучить ее ходить в лоток, как кошку. Три месяца мучилась – и добилась своего. Лоток на балконе стоит, балконная дверь открыта, менять лоток следует раз в три дня. Так что в этом плане полный порядок – в ежедневных прогулках нет необходимости. Лиза с ней, правда, все равно каждый день выходила – исключительно ради здоровья собаки. Но кушать собака должна ежедневно.
– Вы хотите, чтобы я сходил и покормил собаку? – пытаясь прийти в себя, спросил Аркадий.
– Да, если вас это не затруднит, конечно. Консервы и сухой корм на холодильнике – насыпьте ей на сегодня и на завтра. Я бы не обратилась к вам – понимаю, вам появляться у меня дома опасно, – но что же делать? Я бы соседку попросила, но она не подходит к телефону, видимо, уехала на пару дней к сыну…
– А если она надолго уехала?
– Нет, нет, больше двух дней она не отсутствует – у нее есть кошка. К тому же с женой сына проблемы – они на дух друг друга не выносят. Так что завтра женщина вернется, и я с ней договорюсь. Она никогда не отказывала нам в помощи.
– Я все понимаю, Анна, но как же я попаду в вашу квартиру? Не буду же я дверь ломать?
– Ключ лежит под ковриком. Я такая рассеянная, всегда теряю ключи, несколько раз пришлось дверь вскрывать, поэтому не ношу теперь их собой, а держу под ковриком. Если кому-то понадобится влезть в квартиру, его не остановит запертая дверь. Так пусть лучше воспользуется ключом, замки, в конце концов, останутся в целости и сохранности.
Пожелав спокойной ночи Анне, Аркадий выключил воду, вышел из ванной и прошелся по комнате.
«Забыла, что в квартире заперта собака – подумаешь, какая мелочь, и ключ под ковриком держит – заходите, люди добрые, берите что хотите, – веселился в душе Аркадий, поражаясь наивности Анны. – Ну разве она не чудо? Именно – чудо, как еще можно назвать это прелестное создание?»
После разговора с Анной на душе его стало тепло, но предстоящее мероприятие все же немного взволновало. Скоро он войдет в ее квартиру, увидит, как она живет, прикоснется к вещам, к которым прикасалась она и, может быть, узнает о ней немного больше, чем уже знает…
Он посмотрел на часы – стрелки приближались к девяти, на улице еще не стемнело. Идти сейчас в гости к Анне было небезопасно, необходимо было выждать хотя бы час, но желание попасть в мир этой девушки было таким невыносимым, что он решил не откладывать намеченный поход на более позднее время. Конечно, он будет действовать осторожно: прежде чем открыть дверь ее квартиры, тщательно проверит, нет ли кого поблизости. Если же его кто-нибудь увидит у подъезда, в этом не будет ничего необычного. Пришел адвокат поговорить со свидетельницей. Что из того? Дело обычное. Кому придет в голову, что он прячет девушку у себя? «Это было бы, по крайней мере, неэтично», – рассуждал Аркадий, натягивая на себя темную штормовку с капюшоном. К тому же собака и впрямь может с голоду сдохнуть, и эта ужасная смерть будет лежать уже на его совести. Такого он допустить не мог. «Интересно, а она вообще-то кусачая? – мелькнувшая в голове мысль, заставила его замереть на минуту у двери. – Что же я не спросил об этом у Анны? Даже имя и породу не уточнил. Будем надеяться, что она маленькая – раз в лоток ходит. А если – нет? В любом случае я пошел бы туда, но был бы готов к неожиданностям». Боясь показаться трусом, он подавил в себе желание перезвонить девушке и уточнить эту немаловажную для него деталь, надел на голову капюшон и вышел на улицу.
– Ну и куда же запропастилась эта сучка Самарина, интересно мне знать? Ничего, я ее все равно достану, никуда не денется, вот тогда я с ней и потолкую по душам, – увядший за два дня букет дешевых хризантем полетел в ближайшие кусты, и Егоров зло сплюнул на промокшую от дождя землю.
Когда прокурор отправил его умасливать свидетельницу, он и не думал выполнять его поручение. Интересной показалась лишь идея купить цветы. Он купил букет, но не для того, чтобы понравиться девушке, а для того, чтобы была возможность беспрепятственно пройти в квартиру, спеть девочке песенку под дверью про раскаяние – и путь открыт. Вряд ли она легко открыла бы дверь после его последнего визита. «И что это Эдуард Васильевич так на меня наехал? – размышлял Егоров. – Ну, съездил я ей пару раз по морде, и то не сильно, скорее, для острастки, пригрозил немного – что из того? Сколько раз такие вещи проделывали с его ведома. Очень эффективный способ, проверенный. Сдается мне, что прокурор на Анну Самарину свои виды имеет. Что же, его можно понять. Хороша девка, ничего не скажешь – сочная». В первый раз посмотрев на Анну, как на женщину, Егоров неожиданно возбудился, и мысли его потекли несколько в ином направлении: «Напугали вы меня, Эдуард Васильевич, что девка заложит при первом удобном случае. Приласкать и приголубить малютку попросили. Что ж, просьбу вашу придется выполнить. Как только дождусь эту сучку, так сразу и приголублю, и приласкаю, можете не сомневаться! Недаром я второй день в этих вонючих кустах сижу. Промок весь до нитки, замерз. Только зря вы, Эдуард Васильевич, все на меня повесить пытаетесь. Как поощрения от начальства принимать, так мы завсегда вместе, а как по жопе получать, так вы свою сразу ближе к стулу держите. Нет, не выйдет! Надоело! Думаете, я идиот последний, ничего не понимаю? Понимаю я все, не маленький мальчик. Сразу просек, что вы мной манипулировали, идейки разные подкидывали, чтобы быстрее дело завершилось. И как хитро подкидывали – чтобы я вроде сам до всего додумался и сам к вам с вашей же идеей пришел! Согласен, идеи были замечательные, но сейчас будем действовать по-своему. Не вам меня учить, как с бабами разговаривать, через меня их такое количество прошло, что я уже со счета сбился. По опыту знаю, что ласку бабы любят, конечно, но сразу наглеют и начинают ноги об тебя вытирать. А вот силу бабы уважают больше – треснешь пару раз по роже, потом месяц преданно в глаза смотрят и не вякают. Девочка эта ротик раскроет, и я буду в дерьме, а я, соответственно, этого не хочу. Значит, ее надо так припугнуть и отыметь, чтобы она этого не сделала».