– Сплин… Весь день кружится голова.
– Что у портнихи? – продолжил расспросы Иван Петрович.
– Примерила два туалета. Ни один не понравился.
– Да ты сегодня без настроения. И это в канун своих именин?
– Ты знаешь, я не люблю всех этих празднований.
Самаров обратил свой взор на племянника:
– Хотя бы ты ее развлек, Николай.
Тот покраснел и машинально сдвинул тарелку:
– Рад бы, да некогда, дядюшка. Все работаю.
– Работа, Николаша, не волк, в лес не убежит. Пока молод – живи.
– Да как же, дядюшка, жить, коли содержания нет. Самому надобно трудиться в поте лица.
– Трудись, трудись, Николаша, – одобрительно произнес Самаров. – Трудись, и тебе воздастся. – Затем, обратясь к ним обоим, предупредил: – Вечером имею вам сообщить нечто сугубо важное.
После ужина они перебрались в гостиную на втором этаже. Анна Сергеевна была сама не своя, куталась в шаль и задумчиво глядела через окно на деревья. Николай сел поодаль и в напряжении ждал обещанного сообщения.
Иван Петрович в приподнятом настроении расхаживал по ковру близь горящего камина.
– К твоим именинам, Анна, я планировал сюрприз – предпринять с тобою путешествие по странам Европы. Проехать поездом в Ниццу, потом в Париж, а по окончании путешествия остановиться на водах в Карловых Варах. Это было бы полезно для нас обоих. У тебя – головокружения, у меня, как ты знаешь, боли желчного пузыря. – Заметно посмурнев, он продолжил: – Но обстоятельства вынуждают меня остаться.
– Не надо было, право, так беспокоиться… – проговорила Анна Сергеевна, однако муж продолжил:
– Подумал я, подумал и решил, что вместо меня тебя сопроводит Николай.
Племянник Ивана Петровича побледнел и поспешил отказаться:
– Нет-нет! Я служу. Кто же меня отпустит?
– Дело решаемо. Ты знаешь, для меня невозможного нет, отказов не принимаю. В субботнем поезде для вас куплено два купе. – Самаров похлопал себя по карманам, достал коробочку и протянул жене: – В именины тебя не будет, поэтому преподношу подарок сейчас. Серьги сделаны на заказ, шпинели в них бирманские. Блистай! Ни у кого в Москве подобных не будет.
Анна Сергеевна приоткрыла коробочку. На бархатном ложе золотом блеснули сережки – две четырехлистые веточки, украшенные двумя шестиугольными шпинелями цвета розы.
Полюбовавшись драгоценностью, она подняла глаза и нерешительно проронила:
– Дарить подарки прежде времени – плохая примета.
Иван Петрович поцеловал ее в лоб:
– Оставь свои суеверия и положись на меня. Твой муж знает, что делает.
Глава 18. Они все заодно
Москва, Арбат
Наше время
Ночью Кречетов слышал музыку. Мелодию старинного вальса играли на рояле, и кончики невидимых пальцев бегло касались клавиш.
В три он проснулся, но вальс не умолк. Теперь Кречетов слышал шарканье ног, как будто в соседней комнате или в коридоре третьего этажа кружились танцующие пары.
– Раз-два-три… раз-два-три… раз-два-три… раз… – Он встал с постели и пробормотал себе под нос: – Похоже на сумасшествие.
Сон пропал, как будто не бывало. Кречетов натянул брюки, рубашку и вышел в коридор. Музыка все звучала. Он прошелся по коридору третьего этажа, потом спустился на второй и заглянул в гостиную. Там было темно и пусто.
Кречетов подошел к роялю, поднял крышку и нажал на белую клавишу в центре. Войлочный молоточек тюкнул по струнам, и они заныли жалобную тягучую ноту, от которой срезонировал и задрожал черный корпус.
Но как только прозвучал этот стон, музыка смолкла.
Вернувшись в комнату, Кречетов сел на кровать и задумался. Отныне к его физической немощи прибавились слуховые галлюцинации. Это тревожило и усугубляло без того тяжелое душевное состояние.
Заснуть он так и не смог, но проворочался в постели дольше обычного. На пробежку вышел разбитый, и только выбежал со двора, услышал за спиной взволнованный окрик:
– Подождите!
Кречетов обернулся и увидел, как от подъезда к нему бежит Леся.
– Что случилось?
– Мне нужно с вами поговорить, – сбивчиво пролепетала она.
– Вы без пальто, – сказал Кречетов. – Идите в дом, иначе простудитесь.
– Я должна сказать вам, пожалуйста… – попросила Леся.
Он приказал:
– Идите в дом, я скоро вернусь.
– Сразу меня найдите. Я – на третьем этаже буду мыть окна, – сказала Леся и, съежившись от холода, убежала.
Кречетов тихонько затрусил по проторенному маршруту. Его, некогда спортивного и крепкого мужика, теперь мучила одышка и пробивал липкий пот.
И, как это обычно бывает, в самый неподходящий момент ему встретилась Ирина Владимировна. Она, в отличие от него, проснулась раньше и уже завершала пробежку.
Взглянув на лицо Кречетова, она заступила ему дорогу:
– Стойте!
– Что такое? – Он замер.
– Вы в своем уме? Немедленно возвращайтесь в дом!
– Вот еще… – Кречетов увернулся, намереваясь продолжить бег, но она схватила его руку, нащупала лучевую артерию и стала считать пульс.
– Вы – на грани инфаркта. Все признаки налицо: бледность кожи, липкий пот, учащенное сердцебиение и одышка. Немедленно возвращайтесь, но только медленным шагом. В доме я осмотрю вас. Думаю, без неотложки не обойтись.
Дав указания, Ирина Владимировна побежала к дому Самаровых, до которого оставалось около трехсот метров. На протяжении короткого пути она несколько раз обернулась, чтобы проконтролировать действия Кречетова. Он шел за ней, и как это ни странно, был рад, что пытка бегом закончилась и хоть кто-то проявил заботу о нем.
Ирина Владимировна забежала в подъезд, а он все еще находился на значительном отдалении и только через пару минут вошел во двор дома Самаровых. Задрав голову, посмотрел наверх и увидел Лесю, которая стояла в открытом окне третьего этажа. Она помахала рукой, дескать, идите в дом. Кречетов ответил ей тем же, но вдруг заметил чье-то отражение, мелькнувшее в створке окна.
Раздался истошный крик, и он увидел, как Леся, раскинув руки, вывалилась из окна и полетела вниз. Она упала на землю в нескольких метрах. Кречетов отбежал назад, чтобы разглядеть того, кто стоял в окне за ее спиной, однако никого не заметив, бросился к горничной.
Леся была еще жива, но лежала в большой луже крови, которая на глазах прибывала. Это был очень плохой признак, все говорило о сильном кровотечении.
Кречетов опустился на колени и тронул ее за руку:
– Тихо, девочка, тихо. Все будет хорошо. Сейчас вызовем «Скорую» и отправим тебя в больницу.
Она взглянула на Кречетова и чуть слышно прошептала:
– Здесь страшно… Они все заодно…
– Что? – Он склонился и приблизил ухо к ее губам, но больше ничего не услышал, а когда выпрямился, увидел застывший взгляд и понял, что Леся мертва.
Криминалист и дежурный следователь прибыли в дом Самаровых через полчаса после бригады «Скорой помощи». Все это время тело Леси лежало во дворе, накрытое простыней. Возле подъезда Самаровых стояли домочадцы и гости семьи. Поодаль – жители другого подъезда, все те, кто не успел уехать на работу.
За оградой дома собралось немало зевак, кое-кто пытался выяснить, что здесь случилось:
– Убили, что ли, кого?
– Говорят, что зарезали.
– Кровищи-то натекло…
– Женщина выпала из окна, – уверенно проговорила старуха в сером пальто. – Живу в доме напротив. Как раз поднималась по лестнице, остановилась у окошка передохнуть. Гляжу, летит. На моих глазах все случилось.
– Очевидцев прошу не расходиться! – объявил следователь. – Кто присутствовал? Кто может дать показания?
– Я! – Кречетов выступил вперед.
Следователь сунул под мышку папку и направился к подъезду Самаровых, успев бросив на ходу:
– Криминалист пусть работает, а мы с вами – в дом.
Эмма Леонидовна тоже проскользнула в прихожую и предложила им расположиться в столовой.
Она сняла со стола скатерть и на всякий случай включила свет.
– Чаю принести или, может, кофейку?
– Воды принесите, – распорядился следователь и шлепнул папкой об стол. Достал из нее бланки и ручку, выложил из кармана телефон, снял фуражку и, протерев платком тыльную сторону околыша, повесил ее на стул.
Кречетов предупредил:
– Там среди зевак была одна женщина, которая видела момент падения из окна противоположного здания.
– Ее приметы?
– Лет семьдесят, рост метр шестьдесят, фигура полная, круглое лицо. На голове шапка-чалма, серое пальто.
– Ждите здесь… – сказал следователь и вышел из комнаты. Было слышно, как он открыл дверь на улицу.
В это время из кухни пришла Эмма Леонидовна. Поставив на стол кружку с водой, она горестно вздохнула:
– Да что же это за напасть такая… Одно за одним… одно за одним…
По коридору мимо дверей пробежала рыдающая Василина, за ней, тяжело ступая, прошел Халид. Вместе с Михаилом поднялись Юлия и Ирина Владимировна. Остальные обитатели дома тоже вернулись с улицы. Константин, Глеб и Ольга поинтересовались у следователя, когда они смогут уйти по своим делам, но он велел разойтись по комнатам.
– Сбежала ваша гражданочка. Не успели перехватить, – сообщил следователь, когда, вернувшись, сел на прежнее место.
– Она живет где-то рядом, – сказал Кречетов. – Из ее подъезда видны окна особняка.
– Будет нужно – найдем, – успокоил его следователь и поинтересовался: – А вы, кажись, из нашего ведомства?
– Я из Вязьмы. – Кречетов достал удостоверение и положил на стол. – Это для протокола.
Следователь с интересом заглянул в разворот и присвистнул:
– Ого! – Потом для чего-то надел фуражку и козырнул: – Разрешите представиться, товарищ полковник, младший лейтенант Филимонов.
– Давай, Филимонов, делай свою работу, – сказал Кречетов, и тот переписал в протокол данные удостоверения.
Чуть заискивая, следователь попросил:
– Расскажите, что видели.
– В половине восьмого я вышел на пробежку. Когда вернулся, увидел погибшую в окне третьего этажа. Она его мыла.