– Рядом с ней кто-нибудь был?
Кречетов, помолчав, обронил:
– Возможно.
– Това-а-арищ полковник… – протянул Филимонов. – Сами знаете, я могу записать только был или не был.
– Понимаешь, друг, я в этом не уверен.
Следователь задал наводящий вопрос:
– Сможете опознать?
– Как? Я ж никого не видел.
– Значит, так и запишем: перед падением из окна рядом с погибшей никого не было. – Записав, он снова спросил: – Вы первый к ней подошли?
– Да, – сказал Кречетов. – Спустя несколько секунд после падения.
– Она была мертвая?
– Еще дышала.
– Что можете вспомнить?
– Умирая, она сказала…
– Что именно? – уточнил Филимонов.
Но Кречетов, поразмыслив, соврал:
– Я не расслышал…
– Ну, так и писать ничего не будем, – резюмировал следователь. – Кем приходитесь хозяину дома?
– Другом.
– Здесь как оказались?
– Приехал в гости.
– Давно проживаете в доме?
– Несколько дней.
– Имеете еще что-нибудь сообщить?
– Вроде нет.
– Тогда подпишите. – Отдав Кречетову протокол, следователь поделился: – Знаете, товарищ полковник, на мой взгляд, это типичный несчастный случай. Но хозяину дома придется ответить по всей строгости закона. Ответственность за жизнь и безопасность работников лежит на нем.
– Я это знаю, – ответил Кречетов и протянул подписанный протокол. – Кого еще будешь опрашивать?
– А зачем? Криминалист не нашел ничего подозрительного, оформим несчастным случаем. – Он посмотрел на старшего по званию и виновато добавил: – Но в трудовую инспекцию сообщим. При всем уважении к вам.
– Я ни на чем не настаиваю. Поговорить со свидетельницей все же советую.
– Поговорю, – пообещал следователь и протянул визитку: – Если что, звоните.
На третьем этаже Кречетова перехватила Ирина Владимировна. Она решительно заявила:
– Не думайте, что отделались от меня под благовидным предлогом.
– Смерть горничной не попадает под ваше определение.
– Прошу не витийствовать. – Она показала тонометр: – Вам необходимо измерить давление.
– Идемте в мою комнату, – сказал Кречетов.
– Лучше в гостиной третьего этажа. Будет неловко, если кто-нибудь застанет меня у вас.
– Как пожелаете. – Кречетов прошел в гостиную, сел в кресло и закатал рукав. – Вот вам моя рука.
– А я не жениться вас позвала, – сказала Ирина Владимировна и обхватила его предплечье манжетой тонометра. – Сейчас расслабьтесь и помолчите.
Манжета наполнилась воздухом, сдавив ему руку. Сам не ожидая от себя, Кречетов охнул. Компрессор смолк, и давление постепенно ослабло.
– Ничего не понимаю… – проговорила Ирина Владимировна. По ее лицу было видно, что с результатами измерения что-то не так. – Давайте еще раз!
Все повторилось в той же последовательности, но теперь Кречетов стоически вынес сжатие, не проронив ни звука. По окончании процедуры Ирина Владимировна с треском расстегнула манжету.
– Что там? – спросил Кречетов.
– Артериальное давление семьдесят на сорок, сердцебиение – сорок пять. Не удивлюсь, если сейчас вы грохнетесь в обморок.
– Вы правы, уже несколько дней неважно себя чувствую.
– Утром на улице я наблюдала противоположную картину. – Она убрала тонометр и вынула из чехла стетоскоп. – Снимайте рубашку, я осмотрю вас.
Начав расстегивать пуговицы, Кречетов не стал с ними возиться и стянул рубашку через голову.
– Как это по-мужски, – усмехнулась Ирина Владимировна и вдела в уши наконечники стетоскопа. – У вас хороший мышечный корсет. Занимаетесь?
– Редко.
– Значит – генетика.
Она поочередно прослушала легкие, бронхи и сердце. Затем велела Кречетову открыть рот и осмотрела горло. Результат обследования оказался весьма неопределенным:
– Не понимаю… – сказала Ирина Владимировна. – Если бы вы обратились ко мне в клинику, я бы собрала консилиум.
– Тяжелый случай?
– Скорее непонятный. Одно знаю точно: вам необходимо сдать кровь на биохимический анализ. По его результатом многое будет ясно.
Кречетов поднялся на ноги и так же, не расстегивая пуговиц, натянул на себя рубашку.
Она спросила:
– Почему вы молчите?
– Мне сейчас не до этого.
– Вам нужно заняться своим здоровьем, иначе в один прекрасный день упадете и больше не встанете. – Взглянув на Кречетова и не получив никакой реакции, Ирина Владимировна взялась за телефон. – Я вызываю «Скорую».
– А вот этого не надо…
– Тогда поговорю с Михаилом.
Кречетов встал напротив, взял ее за руки и пристально посмотрел в глаза:
– В его доме погиб человек. Оставьте Михаила в покое. Предлагаю вам отступного.
– Торгуетесь? – поинтересовалась Ирина Владимировна и согласилась: – Ну, предлагайте.
– Завтра утром я возьму вас с собой на дело.
– Так-так… Продолжайте.
– Увезу вас из дома.
– Куда?
– Там увидите.
– Зачем?
– Завтра все расскажу.
Разговор закончился на интригующей ноте, однако Ирина Владимировна решилась на компромисс с одной только целью: уж если она не заставит Кречетова пройти обследование, то, по крайней мере, присмотрит за ним.
Глава 19. Семью не трогаем
В середине дня Кречетова ждал непростой разговор с Михаилом. Они встретились в кабинете и, рассевшись по креслам, несколько мгновений провели в тишине. Чрезвычайные обстоятельства вынуждали обоих чувствовать себя заговорщиками.
Первым заговорил Михаил:
– Эмма Леонидовна слегла с высоким давлением, Юлька в истерике. Как думаешь, когда все это закончится?
– Хочу быть честным…
– Ну, говори.
– Думаю, тебе стоит нанять другого человека, – сказал Кречетов.
– С чего это вдруг?
– С некоторых пор я не доверяю себе. Все подвергаю сомнению.
– Есть серьезные причины? – спросил Михаил.
Кречетов уверенно кивнул:
– Есть.
– Излагай.
– Со мной происходит что-то странное. Только не подумай, что я не в себе. Хотя и до этого, кажется, недалеко…
– Устал? Перенервничал?
– Если бы только это.
– Тогда объясни, в чем дело.
Кречетов поворочался в кресле, потом иронически, безрадостно улыбнулся:
– Представь себе ситуацию, когда ты просыпаешься ночью оттого, что слышишь фортепьянную музыку.
Михаил усмехнулся:
– Что в этом странного?
– Странность в том, что на фортепьяно никто не играл. У меня были слуховые галлюцинации.
– Раньше такое случалось?
– Нет. Впервые – в твоем доме. Но это еще не все. – Чтобы продолжить, Кречетов сделал над собой усилие. – Я постоянно ощущаю чье-то присутствие…
– В доме полно людей.
– Речь не о них.
– Не хочешь ли ты сказать, что Эмма Леонидовна с ее выдумками в чем-то права?
– Нет, не хочу… Черт! – Кречетов сорвался с кресла и взволнованно заходил по комнате. – Это какой-то бред! Иногда в моей голове мелькают обрывки фраз.
– К примеру?
– В мозгу постоянно крутится слово «сплин». Я даже посмотрел в интернете его значение – уныние, тоска, сонливое настроение.
– Плохо себя чувствуешь? Нет настроения?
– Ко мне это не относится. И вот еще одна фраза, которая звучит в моей голове: «Дарить подарки раньше времени – плохая примета».
– Ну, это уже серьезно! – Михаил тоже встал, подошел к приятелю и похлопал его по плечу: – Успокойся, Максим. Я полностью тебе доверяю. Не знаю более хладнокровного и здравомыслящего человека, чем ты. – Вернувшись в кресло, он повторил вопрос: – Что скажешь про смерть горничной?
– Она выпала из окна.
– Это я знаю.
– А я это видел.
– Свела счеты с жизнью или не удержалась?
– Ни то ни другое, – сказал Кречетов.
– Думай, что говоришь! – В раздражении Михаил открыл ящик стола, достал оттуда сигареты, но, передумав, бросил обратно.
За это короткое время Кречетов успел заметить в нем пистолет «зауэр», и напрямую спросил:
– Зачем держишь в столе оружие?
– Пистолет к делу не относится. Давай говорить по существу.
– Ну, давай, – Кречетов сел в кресло.
– Значит, ты считаешь, что Лесю выбросили из окна?
– Ее вытолкнул человек, которому она доверяла. Или, по крайней мере, не ожидала, что он это сделает.
– У тебя есть основания?
– За несколько секунд до падения я видел чье-то отражение в створке окна.
– Меня это бесит! – Михаил с размаху хватанул кулаком по столешнице. – Знаешь, кто?!
– Нет.
– В том-то и дело! Ни в чем не повинные люди умирают, а мы не знаем, кто виноват! Послушать Эмму Леонидовну, так все дело в проклятых стенах и бесплотных субстанциях. Но мы-то с тобой закоренелые материалисты.
– Убийца живет в твоем доме, – сказал Кречетов.
В ответ Михаил отрывисто бросил:
– Аргументируй.
– Леся была жива, когда я к ней наклонился. Она кое-что сказала.
– Следователь об этом не говорил.
– Он не знает, – признался Кречетов.
– Не рассказал ему? Почему?
– Когда услышишь ее слова, все поймешь.
Михаил откинулся на спинку и положил руки за подлокотники кресла. Его взгляд сделался тягостно пристальным, и вместе с тем отсутствующим. Казалось, будь у него выбор, он бы предпочел ничего не знать и не слышать. Но вопреки своему желанию, он проронил:
– Говори.
– Она сказала только две фразы: «здесь страшно» и «они все заодно».
Самаров скривился и замотал головой, как будто испытал сильнейшую боль, и тут же пришел в бешенство:
– Я перетрясу этот дом! Если надо – разберу на кирпичи! Но отыщу этого гада!
– Или гадину, – сказал Кречетов. – Есть три варианта: мужчина, женщина или…
– Кто еще? – недоверчиво спросил Михаил.
– Дух бестелесный. В полном соответствии с теорией твоей тетушки.
– Брось! Мне и без твоих острот плохо. Лучше скажи, что будем делать?
– Самое простое – заявить в полицию.
– Это исключено, – обрубил Михаил. – По крайней мере, сейчас.
– Тогда надо разбираться самим.