Теперь он сидел за столом в доме Самаровых и ужинал с людьми, каждого из которых подозревал в убийстве. Дверь в кухню была открыта. Там, у плиты, стоял еще один кандидат в убийцы – повар Халид.
Многолетний опыт следственной работы подсказывал: улики, предположения и догадки достигли наивысшей степени хаоса. А значит, скоро случится прорыв и в голове все четко сложится. Однако до этого момента следовало еще дожить, а чувствовал он себя из рук вон плохо.
– Где Михаил? – спросил Кречетов.
– Как всегда, на работе, но скоро будет, – ответила Эмма Леонидовна.
– Задерживается. Я понимаю.
– Мы к этому привыкли, – сказала Юлия. – У Миши на первом месте работа. Меня он даже не замечает. Я и забыла, когда мы вместе куда-нибудь выходили. Об отдыхе за границей вообще молчу.
– Двух месяцев не прошло, как ты вернулась из Турции, – заметила Эмма Леонидовна.
– Во-первых, в Турцию я летала одна. Во-вторых, это не заграница. Там русских больше, чем в Москве.
Глеб проронил:
– Тебе не угодишь. Сколько ни дай, все будет мало.
– Опять завел свою песню, – Юлия насмешливо фыркнула. – Скромность, воздержание и жизнь по доходам. А что делать, если доходы охрененные?
– Ну, хватит! – Эмма Леонидовна резко встала из-за стола. – Кто будет пельмени?
– Я! – Константин протянул тарелку.
– Оставь ее для закусок. Пельмени подадим в суповых. Тебе с бульоном?
– Желательно…
Спросив то же самое у остальных, домоправительница направилась в кухню, оттуда послышался ее голос:
– Халид! Две тарелки с бульоном, пять без него.
Кречетов повернулся к Константину:
– Как проходит учеба?
– Хорошо, – с готовностью отозвался тот. – Только вот химия тяжело дается.
– Кажется, у нефтяников химия – профильный предмет.
– Приходится много заниматься и посещать консультации.
– Когда начинается сессия?
– В декабре.
– Ну что же… – Кречетов говорил, глядя ему в глаза. – Учеба – дело хорошее.
– Угу, – проговорил Константин и потянулся, чтобы забрать у Василины тарелку.
– Горчица, уксус и зелень в центре стола! – сказала домоправительница.
Она уселась за стол, всем своим видом предупреждая, что больше не потерпит конфликтов. Остаток ужина прошел вполне мирно.
После его окончания Эмма Леонидовна предложила китайский зеленый чай.
– Из какой-то горной провинции. Чхун-Гхун – Что-То Там… Язык сломаешь, пока выговоришь.
На чай согласились двое: Кречетов и Ирина Владимировна.
– Ну и ладно. Молодежь пусть идет, а мы с вами по-стариковски… – Эмма Леонидовна вышла на кухню и вскоре вернулась с подносом. Поставив чашки и сладости на стол, она села: – Милости прошу.
Разговор пошел на отвлеченные темы. Иногда все трое замолкали, а потом снова перебрасывались ничего не значащими фразами. После чаепития Ирина Владимировна спросила Кречетова:
– Как ваше самочувствие?
– Сносно. Спасибо за таблетку.
– Голова не болит?
– Кажется, нет.
– Прошло много времени, – сказала Ирина Владимировна. – Нужно принять еще одну. Идемте в мою комнату, заодно измерим давление.
Кречетов предпочел бы вернуться к себе и растянуться на кровати, но отказывать женщине, проявившей о нем заботу, ему не хотелось.
Выйдя из столовой, они стали подниматься по лестнице.
– Слышали разговор с Константином? – спросил Кречетов.
– Разумеется. Я же была рядом.
– Врет, паршивец, и не краснеет.
– А что вы хотели? Чтобы он, вот так, за столом, выложил вам всю правду?
Кречетов проронил:
– Правильно сказал Михаил: он – враль.
– Михаил сказал, что Константин фантазер, – поправила его Ирина Владимировна.
Кречетов остановился как вкопанный:
– Откуда вы знаете? Мы с ним говорили наедине.
– И при этом неплотно закрыли дверь… – невинным тоном проговорила она.
– Подслушивали?! – Кречетов рассердился. – Да вы не так просты, как показались вначале.
– Я шла по коридору и вдруг услышала разговор. Конечно, я остановилась. Любая женщина поступила бы так же.
– Вы слышали все?
– От первого до последнего слова. Переживаете за «шалаву»?
– Простите… – Кречетов опустил глаза.
– Шалавой меня обозвал зять. Вы, как интеллигентный человек, сделали ему замечание. За что же мне вас прощать? – сказала Ирина Владимировна. – Не новость, что меня здесь не любят.
– Ну, не скажите…
Ирина Владимировна удивленно посмотрела на Кречетова.
– Это же очевидно.
– За чаем Эмма Леонидовна была необычайно мила.
– Вы, вероятно, не расслышали ее выражения: «по-стариковски». Оно в большей степени относилось ко мне, а не к вам или к ней самой. Тем не менее открою вам небольшой секрет. Вчера мы поговорили, и я убедила Эмму Леонидовну, что не претендую на ее компетенции и не готовлюсь к захвату власти.
– Это был верный ход, – одобрил Кречетов. – И результат налицо.
– Надолго ли?
– Вернемся к нашему разговору с Михаилом. Вы припиявились к двери?
Ирина Владимировна пожала плечами:
– В этом не было смысла. Из коридора слышно, что говорят в кабинете или в библиотеке. Разумеется, если дверь не закрыта. Я просто стояла и слушала. А когда вы собрались уйти, спряталась за дверью, ведущей в новые помещения. Она была ближе всего.
– Мне бы вашу сноровку.
За разговором они оказались в коридоре, ведущем к хозяйским спальням и комнате Ирины Владимировны. Туда выходили двери библиотеки и кабинета. Еще одна, третья, отделяла недавно присоединенные помещения от обжитого пространства.
Дверь библиотеки была наполовину открыта. Бесшумно шагая по ковру, Кречетов и Ирина Владимировна услышали расстроенный голос Киры:
– Иногда мне кажется, что ты больше меня не любишь.
– Прошу, только не начинай! – ответил ей Глеб. – Из доброй, жизнерадостной девушки ты постепенно превращаешься в какую-то грымзу, ноешь, попрекаешь и требуешь бесконечного счастья.
– А ты… – Кира всхлипнула. – Знаешь, кто ты?..
– Ну, говори? – устало спросил Глеб.
Ирина Владимировна и Кречетов встревоженно переглянулись и замерли.
– Ты злой человек! – крикнула Кира.
– Спасибо, что не подлец. – После недолгой паузы, во время которой раздавались лишь всхлипы, Глеб продолжил: – Послушай, Кира… Тебе не надоели эти разборки? Это же ненормально. Это мучительно. Может, ненадолго расстанемся?
– Бросаешь меня? – трагически осведомилась она.
Глеб уточнил:
– Я же сказал, ненадолго.
После этих слов послышался звук пощечины, и Кира побежала к двери. Ирина Владимировна и Кречетов прижались к стене, и распахнувшаяся дверь их прикрыла. Несколько мгновений они стояли и ждали, когда вслед за Кирой из библиотеки уйдет Глеб, но он почему-то медлил.
И тут, как гром среди ясного неба, до них долетел голос Юлии:
– Ну и дура…
– Заткнись! – крикнул Глеб. – Все из-за тебя!
– Милые бранятся, а я виновата? Ну уж нет. Меня в это дело не вмешивай. Мое дело – сторона.
– Ведьма! Ты втравила меня в эту историю! Как же я тебя ненавижу!
– Как-нибудь припомню тебе эти слова, – пообещала Юлия.
– Плевать!
– А если все раскроется? Если все выйдет наружу?
– Сгинь, пропади из моей жизни!
– Не вопрос, – ответила Юлия и, судя по легким шагам, направилась к выходу.
Кречетов схватил Ирину Владимировну, открыл ближайшую дверь и вместе с ней нырнул в темноту. Прикрыв за собой дверь, он прошептал:
– Стойте тихо.
– Я не узнаю свою дочь, – горько проронила Ирина Владимировна. – Нужно было пойти туда и все прекратить. Откуда такая ненависть? Они ведь чужие люди.
– От любви до ненависти всего один шаг. И обратно – тоже.
– Вы – негодяй… – сдавленно прошипела Ирина Владимировна.
– Тише… Тише… – шепнул Кречетов. – Глеб еще там.
– Ну, так отойдемте от двери, – проговорила она, спустившись по ступеням в полукруглую залу, освещенную светом уличных фонарей. – Боже, как же здесь пыльно! – Потом, помолчав, добавила: – И как величественно.
– Михаил сказал, что в начале прошлого века здесь был музыкальный салон.
– Зубы не заговаривайте.
– Что касается вашей дочери, мне кажется, что их с Глебом связывает какая-то договорённость.
– В вас говорит циничный сыщик. По-видимому, вы никогда не имели дела с порядочными людьми.
– Еще недавно вы назвали меня интеллигентным человеком.
– И очень ошиблась.
– Во всем виноват Халид, – пошутил Кречетов.
– Его хотя бы не приплетайте. Он здесь при чем?
– Вчера он рассыпал соль. И вот вам, пожалуйста, – сегодня все в доме переругались. Разве не странно? – Кречетов покачнулся и вытер вспотевший лоб. – И как здесь не поверить в приметы…
– Вам плохо? – обеспокоилась Ирина Владимировна.
– Что-то с головой…
– Вы так и не выпили таблетку. Идемте!
– Нет, нет, постойте… – пошатываясь, Кречетов неровными шагами дошел до центра залы. За окном проехала машина и по стене поплыли тени от ажурных эркерных переплетов. В них Кречетов различил два человеческих силуэта. Пара отделилась от стены и закружилась по темной зале под звуки вальса.
– Видите их? – тихо спросил Кречетов.
– Кого? – удивилась Ирина Владимировна.
Он показал рукой:
– Этих двоих.
Ирина Владимировна всмотрелась:
– Там никого нет.
– А музыка? Слышите этот вальс? – Кречетов закрыл глаза и медленно закачался в такт.
– По-моему, здесь ни звука.
Кречетов «умыл» руками лицо и рванул воротник рубашки.
Ирина Владимировна взяла его под руку.
– Вам нужно срочно в постель. Идемте, я дам таблетку и провожу вас до комнаты.
Глава 23. Флэшбэк № 3
Москва, Арбат
1903 год
За день до отъезда Анны Сергеевны в кабинете и приемной Самарова беспрестанно звонил телефон. Было слышно, как профессор отвечает на звонки, благодарит и обещает передать супруге наилучшие пожелания.
Уже к обеду Анна Сергеевна полностью закончила сборы. Ее баул, обитый кожей сундук и зачехленные чемоданы с защелками стояли в дальнем углу прихожей.