– Может, еще что-нибудь вспомните?
– Идемте на собачью площадку, – сказала женщина и первой вошла туда. Закрыв изнутри калитку, она обернулась: – Спрашивайте.
– В комнате вы видели еще одну женщину. Так?
– Хозяйку той квартиры. Мы часто видимся во дворе.
– Можете описать?
– Зачем? – удивилась женщина. – Идите и посмотрите.
– Мне нужно знать, кого видели вы.
– Раз так, то – пожалуйста. Высокая, статная, волосы заколоты гребнем, одного со мной возраста…
– Стоп! – скомандовал Кречетов.
– Что такое?
– Вы сказали, что видели хозяйку, но описываете тетушку хозяина дома.
– А разве она не хозяйка?
– Обычно хозяйкой считается жена.
– Невелика печаль, – женщина махнула рукой. – Вы же все поняли?
– Я-то понял. А вот следователь по делу был введен в заблуждение. Он решил, что в комнате была жена хозяина дома.
– Ну, так передайте ему, что я ошиблась, и дело с концом.
Кречетов попытался уточнить обстоятельства, предшествующие падению, но не узнал ничего нового. Женщина подтвердила, что Эмма Леонидовна была рядом с Лесей и, когда она умерла, уже выходила из комнаты. Вот и все.
Однако, несмотря на это, вернувшись в дом Самаровых, Кречетов уже знал имя убийцы.
Глава 33. Флэшбэк № 4
Москва, Арбат
1903 год
После танцев и ужина гости разошлись по гостиным.
Мужчины играли в штосс в курительной комнате. Иван Петрович был банкометом, сидел напротив понтера и записывал на зеленом сукне стола долги и ставки. Играли на мелкие деньги, поэтому все оставались приятными друг другу людьми.
Дамы поднялись на третий этаж и в малой гостиной затеяли игру в сладкий алфавит. Сначала на гранях сахара-рафинада пером написали буквы, потом уселись за стол и стали бросать сахарные кубики словно кости. И так до тех пор, пока не складывалось какое-нибудь слово. Но это случалось редко.
Анна Сергеевна не играла. Ее тревожили мысли о предстоящем путешествии, о том, как пройдет отъезд. Она всем сердцем ждала момента, когда останется наедине с Николаем. Но время тянулось мучительно долго.
Гости разошлись за полночь, и профессор Самаров распустил прислугу со словами:
– Идите в свои комнаты и отдыхайте. Уборка подождет до утра.
В музыкальной зале остался лишь Фрол. Он сидел на хрупком канапе и, казалось, чего-то ждал.
А Иван Петрович взял под руки жену и племянника и повел к себе в кабинет.
– Ну что ж, мои дорогие… Завершающим аккордом нашего собрания явится вручение круговых билетов, наличности и всех необходимых документов, которые обеспечат вам безбедное и беззаботное путешествие.
Прислушиваясь к мужу, Анна Сергеевна подумала, что сегодня он изъясняется слишком велеречиво. Это ее насторожило. Иван Петрович никогда прежде не менял своих манер, всегда говорил просто и грубо.
На столе в кабинете их ждал фуршет, состоявший из фруктов и вина. Самаров взял бокал и, приподняв его, провозгласил тост:
– За вас и за ваше удачное путешествие. Пьем до дна, не оставляя ни капли.
Все трое выпили и Самаров грохнул бокал об пол:
– На счастье!
Николай и Анна Сергеевна встревоженно переглянулись.
Она робко спросила:
– Зачем же вы это сделали? Бокалы бьют только на свадьбе.
– Попрощаемся и пожелаем друг другу счастья. – Самаров обошел письменный стол, сел в кресло и выдвинул ящик. Потом поднял глаза: – Да вы садитесь, садитесь… Вот, хоть на диван.
Они присели на обитый кожей диван с резной деревянной короной и стали ждать.
Самаров долго перебирал документы, раскладывал их по конвертам. Считал, ошибался и снова пересчитывал наличные деньги. Время от времени он поглядывал на жену и племянника. Минут через десять, когда их лица сделались одинаково красными, поинтересовался:
– Все нормально?
Николай ответил охрипшим голосом:
– Пить хочется, дядюшка…
– Ну, так выпей вина. И Анне Сергеевне предложи. Не пить же тебе одному.
Неровными шагами Николай подошел к столу, налил в два бокала вина и спросил:
– Вам, дядюшка?
– Пейте-пейте. А я пока деньги посчитаю. Денежки любят счет и трезвую голову.
Николай вернулся к дивану. Анна Сергеевна протянула дрожащую руку, чтобы взять бокал, но вдруг схватилась за горло, тяжело задышала и медленно сползла по дивану на пол. У Николая дрогнули ноги, он рухнул на колени, уронил бокалы, и они разбились.
Самаров смахнул документы и деньги в ящик стола, встал и медленно подошел к корчившимся на полу любовникам.
– Вот видите… Больно… Такую же боль, но только в тысячу раз сильнее вы причинили мне. Теперь вы уснете. – Он склонился над женой, заглянул в ее расширенные от белладонны зрачки и прошептал: – А когда проснетесь, будет темно… Тебе не будет хватать воздуха… Ты будешь задыхаться и молить бога о смерти.
Дверь кабинета отворилась. Самаров резко выпрямился и, увидев Фрола, спросил:
– Каменщик пришел?
– Кладет пятый ряд, – ответил Фрол.
– Предупредил, чтобы оставил в кладке достаточный проход?
– Да.
– А кирпичей, чтобы потом его заложить?
– Сказал все, как велели.
Профессор вернулся в кресло и, брезгливо скривив губы, кивнул на жену и племянника:
– Свяжи им руки и заткни кляпом рты. Когда каменщик закончит, перенесем их в залу и сунем в нишу. Да не забудь перетащить туда багаж наших голубков.
Фрол кивнул:
– Когда уйдет каменщик.
Фрол связал Николая и Анну Сергеевну, заткнул им рты и ушел. Вернулся в кабинет он только под утро. Вместе с профессором они поволокли любовников в музыкальную залу. Те уже отошли от дурманящего действия белладонны и с ужасом внимали происходящему. Глазами полными слез смотрела Анна Сергеевна на мужа, но тот действовал споро и по-крестьянски ухватисто. Втащив ее в нишу через узкий проход в кирпичной кладке, Иван Петрович снял с нее серьги и подождал, покуда Фрол перенесет туда Николая.
Окинув взглядом трясущихся от страха любовников, Самаров громко расхохотался и с чувством пожелал:
– Счастливой дороги в ад!
Фрол придвинул ведро с раствором и взял в руки мастерок.
Глава 34. Мелодия забытого вальса
Москва. Арбат
Наше время
– Что же вы не пришли на завтрак? – спросила Эмма Леонидовна, подавая Кречетову тарелку с ухой. – И на обед опоздали.
Принимая тарелку, он сказал:
– Мой первый обед в этом доме начинался с ухи.
– Вы не ответили…
– Ночью не спалось, пришлось добирать утром.
– Плохо себя чувствуете?
– Пожалуй, да.
– Хотите лечебного чая?
– Если не трудно.
Из кухни вышла хмурая Василина, поставила блюдо со стерлядью и многозначительно зыркнула на Кречетова.
Эмма Леонидовна ушла вместе с ней и вернулась с большой кружкой горячего отвара:
– Вот, пожалуйста. Выпьете и сразу под одеяло. Если вспотеете, немедленно переоденьтесь в сухое.
– Спасибо.
Усевшись за стол, домоправительница посмотрела ему в глаза:
– Мне кажется, вы что-то недоговариваете.
– Вроде нет… – неопределенно ответил Кречетов.
– И это касается меня, – продолжила Эмма Леонидовна.
– Вы ошибаетесь.
– Для чего вы побывали в моей комнате? – хладнокровно поинтересовалась она.
– Даже не знаю, что на это ответить.
– Вчера, после того как мы встретились у лестницы, я проверила свою комнату.
– И что?
– Вы неплотно прикрыли шкафчик с лекарствами. Я за этим слежу. Еще вы забыли положить ключ в ящик комода, и сейчас он наверняка лежит в кармане вашего пиджака.
Эмма Леонидовна протянула руку, но Кречетов отстранился.
– Не стоит этого делать.
Он взял со стола кружку, поднес ко рту и сделал несколько глотков.
Эмма Леонидовна крикнула в сторону кухни:
– Халид! Забыл подать зелень!
Вскоре оттуда появился Халид. Поставив миску с рубленой зеленью, повар неосторожно задел кружку с отваром и смахнул ее со стола.
– Что ты сделал?! – вскрикнула Эмма Леонидовна. – Уйди с глаз моих! И скажи Василине, пусть уберет осколки.
После этого она поднялась со стула и удалилась на кухню. Остаток обеда Кречетов провел в одиночестве.
Возвращаясь в свою комнату, он дважды останавливался на лестнице. Еще утром чувствовал себя хорошо, теперь же появилась необъяснимая слабость. Он чувствовал, как загорелось лицо и пересохло во рту.
Кречетов вытянул руки и увидел свои дрожащие пальцы. Однако то, что случилось после, окончательно выбило его из колеи: он снова услышал звуки знакомого вальса.
С каждым шагом музыка становилась все громче. Кречетов шел туда, откуда она доносилась и, заглянув в гостиную, увидел Ирину Владимировну, которая сидела за роялем и играла, глядя на ноты.
– Что вы делаете?! – Кречетов убрал ее руки с клавиш и захлопнул крышку рояля.
– А что в этом такого? – ответила Ирина Владимировна. – В библиотеке нашла ноты и решила развлечься.
Кречетов схватил с пюпитра нотную тетрадь и прочитал:
– Тенета любви… Чушь собачья. – Он перевернул страницу и рассмотрел экслибрис: – «Из собрания профессора медицины И. П. Самарова».
– А по-моему, прелестный вальс, – улыбнулась Ирина Владимировна.
– Идемте.
Кречетов заставил ее подняться и, пошатываясь, повел в библиотеку.
– Вам плохо? – забеспокоилась она и ринулась в сторону. – Сейчас принесу лекарства.
– Стойте! – Кречетов вытер вспотевший лоб, достал из кармана карточку следователя Филимонова и вложил в ее руку. – Если вдруг… со мной что-нибудь случится… позвоните ему и скажите, чтобы он допросил Василину. Еще найдите в моей комнате пакет с термосом и тоже передайте ему. Внутри лежит заключение и телефон эксперта-криминалиста.
– Да вы как будто умирать собрались!
– Вы все поняли? – с нажимом спросил Кречетов.
– Все поняла.
– Теперь покажите, где вы нашли ноты.
– Во-о-он в том шкафу, – показала Ирина Владимировна.