– Просто дочитай то, что записал Джеймс, – потребовал я.
– Через минуту, – пообещал Чарли. – Но вообще-то, пожалуй, лучше я сейчас зачту запись из своего собственного дневника – или пусть это сделает Билли. Таким образом мы избежим любых сомнений или подозрений. Давай, Билли.
Они обменялись дневниками.
– «Билли, Джеймс и я находимся в нашей комнате, – начал читать Билли. – Поначалу я не уверен, сознают ли они сон точно так же, как я, но в конце концов решаю, что да. Пола тут нет. Я чувствую, что он где-то поблизости, но по какой-то причине не хочет присоединяться к нам. Я сильно разочарован, поскольку знаю: могут потребоваться все четверо из нас, чтобы успешно осуществить задуманное. Всего лишь втроем придется значительно труднее, особенно если рядом есть кое-кто, кто не верит. Пол изначально не хотел присоединяться к нам…»
Чарли вытянул руку.
– Остановись здесь, Билли. Сейчас я прочитаю начало из твоего.
Я помотал головой.
– Это просто какая-то психопатия!
– «Я и Чарли были в комнате, – начал читать Чарли. – Джеймс тоже был там, но какой-то мерцающий, словно ему не удалось окончательно войти в сновидение, как нам с Чарли, – словно у него постоянно обрывалась связь. Хотя Чарли я видел совершенно четко. Пола нигде поблизости не было. Его вообще там не было».
Чарли остановился и поднял на меня взгляд.
– А что тебе снилось, Пол?
Я ничего не ответил, и тишина в воздухе стала звенящей. Через какое-то время Джеймс с умоляющим видом поднял на меня взгляд, отчего мне окончательно стало тошно. В свойственной ему робкой манере он всеми силами пытался вернуть меня обратно в общую обойму. Предоставить мне возможность внести в фантазии Чарли точно такой же вклад, как его собственный.
Я уставился на него в ответ, мое лицо затвердело.
– Мне ничего подобного не снилось, – ровным голосом объявил я. – Меня там не было. И никого из вас я не видел.
– Насколько ты помнишь, – поправил меня Чарли. – Джеймс написал, что он-то тебя видел.
– По-моему, с меня хватит.
– Да. – Чарли откинулся в кресле. – Пожалуй, это и к лучшему. Твое участие препятствует нам троим. Вот почему мы и не смогли должным образом законнектиться – потому что ты не был должным образом предан идее.
– Джеймс? – сказал я.
А потом немного постоял, дожидаясь, не соберется ли тот что-то сказать. Не придет ли наконец в чувство и, может, даже признается в подлоге – развенчает весь этот фарс. Из слов Чарли ясно вытекало, что он намерен изгнать меня из группы прямо сейчас, и моему якобы лучшему другу представился шанс открыто выступить против Чарли и положить всему этому конец.
Уйти отсюда вместе со мной.
Но Джеймс так ничего и не сказал.
– Ты прав. – Я очнулся и подхватил свою сумку. – Ну ладно – покеда, ребятки!
Пошел к двери. И уже подходя к ней, замедлил шаг и обернулся назад. Поскольку пусть даже и знал, что ничего наверняка не могло произойти, оставался тот факт, что Гудболда сегодня не было в школе.
– Так чем все это кончилось? – поинтересовался я.
– Сон развалился на части, – сказал Чарли. – Из-за тебя. Я помню, как Джеймс и Билли стали уплывать от меня, а сон начал тускнеть. Я и Красные Руки добрались до дома Гудболда только вдвоем, но я знал, что у нас двоих не хватит силы, чтобы проникнуть внутрь без посторонней помощи. А все из-за тебя.
Я помотал головой и презрительно фыркнул.
– Так что ничего у вас не вышло.
Чарли улыбнулся.
– Нам удалось убить его собаку, – произнес он.
23
Гудболд появился в школе только на следующий день.
По вполне понятным причинам я поймал себя на том, что постоянно посматриваю на него. Внешне в нем вроде абсолютно ничего не изменилось – он по-прежнему расхаживал вразвалку, крутя плечами, как и всегда, на шее у него болтался все тот же свисток на шнурке… Но я-то знал, на что обращать внимание, и казалось, что двигается он чуть медленнее и опасливее, чем обычно, – словно человек, оправляющийся после серьезной операции. И я то и дело подлавливал его на том, что он подозрительно оглядывается по сторонам, словно выискивая кого-то.
Я даже точно не знал, действительно ли Чарли убил его собаку. Это не того рода происшествие, о котором станут сообщать в новостях или даже хоть как-то обсуждать в школе. Но Гудболд и впрямь казался мне каким-то пришибленным. Когда я видел его лицо в те моменты, когда с него слетала его обычная самодовольная маска, казалось, что ему и впрямь нанесен некий жестокий урон, и он все никак не может понять, за что же он так поплатился.
В общем, пусть даже никаких подтверждений и не имелось, я все равно знал.
Поскольку видел, что Чарли, Билли и Джеймс тоже втихаря наблюдают за Гудболдом. В тот первый день, когда он вновь появился в школе, помню, как на перемене заметил их троих сидящими бок о бок на скамейке возле школьной стены. И хотя со вчерашнего дня я всеми силами старался избегать их, но оказался в тот момент достаточно близко, чтобы увидеть, как Гудболд проходит мимо в сторону игровой площадки, на которой в тот день дежурил, – а потом что случилось, когда он подошел к их скамейке.
Джеймс уставился в землю. Билли смотрел куда-то вбок. Но Чарли все это время не сводил глаз с приближающегося к ним Гудболда, открыто наблюдая за ним.
Я увидел, как Гудболд бросил на него безразличный взгляд.
Посмотрел еще раз, более пристально.
А потом вдруг остановился как вкопанный.
Потому что Чарли улыбался ему. Это была откровенно ехидная и многозначительная улыбочка – легко отрицаемая, но вполне достаточная, чтобы передать Гудболду такое послание, смысл которого он сразу уловил бы. Ставящая его в известность, что это Чарли сделал ему эту ужасную вещь и что ничего-то Гудболд не может с этим поделать.
Показалось, что этот момент длился целую вечность. Сердце едва не остановилось у меня в груди, когда я подумал, чем все это может кончиться. Подойдет ли Гудболд к Чарли и поинтересуется, чего это тот так на него лыбится? Или, может, даже потеряет контроль над собой и накинется на него?
И все же Гудболд ничего такого не сделал.
Он просто стоял столбом. Но выражение его лица переменилось. Как будто он не мог вполне осмыслить, что перед собой видит, – словно примерно догадывался, с чем имеет дело, но никак не мог понять почему. И за эти несколько секунд я увидел этого человека в совершенно ином свете. Я припомнил те случаи, когда видел Гудболда прогуливающимся со своим псом в Гриттене, и поймал себя на том, что представляю себе всю унылую беспросветность его повседневной жизни, полной одиночества, тоски и разочарования. Словно наяву вижу, как вчерашним утром он просыпается, спускается вниз, выходит во двор и видит, что у него отобрали. И несмотря на все унижения, которым он несколько месяцев подвергал нас, я почувствовал к нему нечто вроде жалости.
А потом Гудболд отвернулся от Чарли и ушел.
Жизнь после этого шла своим чередом.
На протяжении последующих недель было достаточно просто избегать Джеймса. Поселок у нас совсем крошечный, но имелись и маршруты, позволяющие по утрам обходить его дом стороной. Не обращать на него внимания, ожидая автобуса на остановке, тоже оказалось достаточно просто. В поездке до школы Джеймс занимал место на нижнем ярусе, так что всегда выходил из автобуса раньше меня. По пути домой я частенько видел, как он быстро семенит по мосту над автомагистралью, затолкав руки в карманы, ссутулившись и опустив голову, словно пытаясь оторваться от кого-то, преследующего его по пятам.
В школе на переменах, насколько я понимаю, все трое по-прежнему в основном торчали в комнате «С5-б», где у меня больше не было причин появляться. Равно как и в лесу. По выходным я старался держаться подальше от Сумраков. У меня не было абсолютно никакого желания случайно натолкнуться на них в этих диких местах, где они строили свои дурацкие планы, покупаясь на фантазии друг друга и общаясь с монстром из своих сновидений.
Но, конечно, полностью избегать их не получалось. Я видел всех троих на уроках и время от времени на игровой площадке. И хотя всеми силами старался делать вид, будто их там нет, получалось это не лучшим образом, поскольку у меня создавалось впечатление, что уж они-то меня отнюдь не игнорируют – или по крайней мере Чарли. То и дело по затылку вдруг ползли мурашки, и, обернувшись, я видел где-то поблизости всех троих – Чарли всегда посматривал на меня с ехидной улыбочкой и выражением коварного торжества на лице.
«Может, ты и вышел из игры, – словно говорил он. – Но эта игра для тебя еще далеко не закончена».
Каждый раз я отворачивался, удивляясь, почему вообще когда-то был с ним в друзьях. Исключительно из-за Джеймса, конечно же. Но я не видел, чтобы Джеймс хоть раз глянул на меня. Вместо этого он всегда смотрел куда-то в землю, словно не зная, куда себя девать, и помню, казалось, что в компании этих двоих Джеймс чувствует себя все более и более неуютно. Наша маленькая группа с самого начала отличалась властным неравенством, но мое присутствие слегка уравновешивало баланс сил, – теперь же казалось, что без меня Чарли и Билли даже еще больше сблизились, откровенно доминируя над Джеймсом.
Как-то на одной из больших перемен я стоял на самом краю игровой площадки и увидел вдалеке всех троих. Джеймс шел между Чарли и Билли – с таким пришибленным видом, что напомнил мне пленника, которого ведут куда-то помимо его воли.
Но ведь он сам сделал свой выбор, разве не так?
Я некоторое время наблюдал за ними, повторяя себе, что мне плевать, что мне он больше не нужен.
«Да пошел он в жопу!»
А потом закинул свою сумку на плечо и двинулся мимо стройплощадки в сторону теннисных кортов и стоящей там скамейки.
Потому что у меня было с кем проводить время, помимо моих бывших друзей.
24
В наши дни
«Странно, что вы не предпочли гостиницу».