– Садовым гномам следует сидеть на месте! – отчитал он парочку гномов, которые играли на лужайке в «Уно».
– Ведьм выдумали мстительные религиозники! – повторил он, повернувшись к Наоми.
– А он! – Грег посмотрел куда-то за плечо Наоми, и его и без того большие из-за линз глаза расширились. – Демонами пугают доверчивых детей!
Ксафан, который наконец-то добрался до барбекю – с целой корзиной пирожков с повидлом и умудрившийся раздобыть где-то рубашку и жилетку – замер у входа и растерянно переглянулся с жарившей стейки Деви.
– Что я пропустил? – пробормотал он и опустил корзину у мангала.
Наоми не услышала, что ответила Деви, но могла это представить.
«В Эшвуд в самом деле переехал безумец».
Кто бы мог подумать?
Грег продолжал выуживать из толпы то, что казалось ему несуществующим, и Наоми наконец надоело.
Она схватила Грега за руку и потянула прочь. Может, за угол, к беседке, где они смогли бы спокойно поговорить… В конце концов, Эшвуд действительно может быть… ошеломительным. Чтобы начать себя в нем искать, надо хотя бы привыкнуть к его атмосфере. Но это не отменяло того, что Грегу не следовало кричать на ее друзей.
Он вырвался из ее хватки и прошипел что-то о личном пространстве. А мгновение спустя исчез за калиткой.
«Что это было вообще?»
Ксафан проводил его взглядом и шепнул Наоми:
– Я что-то не то сделал?
И она так яростно сверкнула взглядом, что где-то в вышине блеснула молния.
– Нет, Ксафан, – фыркнула она. – Все ты делаешь правильно.
Наоми злилась весь понедельник. Прежде это был бы еще один новый день, еще одна чашка травяного чая, еще одно утро в саду, еще несколько поручений, несколько зелий, несколько заговоров на удачу… но теперь ее голова кипела, подобно чайнику, у которого сломался свисток.
Кто вообще такой был этот Грег? И почему считал, что может говорить такое людям… не совсем людям… в лицо?
Наоми с такой злостью перевязывала лентой новенький ловец ветра – из ложек, – что заскочивший за ним Элис Макмиллан обеспокоенно пробормотал:
– Наоми, с вами… все в порядке?
– Со мной? – она вскинула голову и хищно улыбнулась. – О, не беспокойся, Элис, со мной все просто замечательно.
Она почти разразилась тирадой про то, насколько невоспитанным оказался их новый сосед, но передумала и выдохнула напоследок:
– Со мной все хорошо.
Наоми ошиблась.
Она заметила это не сразу: за полным гнева понедельником пришел куда более спокойный вторник, а после – суматошная среда. Четверг принес с собой первую майскую грозу, и Наоми стало не до Грега. Унесенные ветром зонтики ловила Глэдис, и ранним утром в пятницу у дома ведьмы выстроилась очередь. Наоми выдавала зонтики и обменивалась сплетнями, пару раз отвлекалась, чтобы сбегать на кухню за баночками оставшегося мороженого, и записывала в ежедневник важное.
Последним в очереди оказался Грег.
Наоми глянула на оставшийся зонтик – трость канареечного цвета, которая абсолютно не вязалась со скучным прикидом Грега, – и скрестила руки на груди.
Молчание затянулось.
Наоми вздохнула.
– Думаю, ты кое-что мне задолжал, – процедила Наоми и нетерпеливо постучала пальцами по руке. – Да и не только мне.
– Определенно, – согласился Грег и вздохнул, словно собираясь с силами.
От удивления Наоми расцепила руки и инстинктивно потянулась к зонтику.
«Неужели и в самом деле извиниться? Может, у него просто было очень неудачное воскресенье?»
Грег закусил губу.
– Я просто… все это…
Наоми терпеливо ждала. Без терпения в Эшвуде было сложно.
Грег заглянул ей в глаза, и Наоми разглядела в нем что-то, похожее на страх. Она почти протянула руку, почти коснулась ободряюще его плеча, потому что новый город – всегда тяжело, особенно если ты оставил позади целую жизнь…
Грег кинул взгляд на крышу, где лежала Глэдис – она совсем умаялась, целую ночь носившись за зонтиками, и так и застыла, изможденная, под солнечными лучами, – и четко произнес:
– Гаргульи по ночам тоже не оживают.
Наоми еле сдержалась, чтобы не выбросить зонтик Грега в ближайшую канаву. И кинула его Грегу. Как оказалось, не рассчитав силы.
Трость ударила его под ребра, и тот скривился.
– Я на тебя в суд подам, – пообещал Грег, разворачиваясь.
– А я-то думала, что нельзя подать в суд на того, кого не существует! – крикнула Наоми ему вслед, поднялась и хлопнула дверью.
И хватило же наглости!
Наоми так привыкла к тому, что жители Эшвуда не пялились на Диди и не гоняли Ксафана по улицам… может быть, зря? Она, похоже, забыла, что мир был куда больше маленького городка, застрявшего между рекой и ответвлением федеральной трассы. В большом мире люди все еще охотились на то, чего не понимали, – пусть Ведьмоведомство и преследовало их по закону. В большом мире все еще провожали демонов недоверчивыми взглядами. В большом мире не желали признавать подменышей, и Наоми… Наоми…
Но никто, никто и никогда раньше не заявлял ей в лицо о том, что она не существует!
В морозильнике, к счастью, все еще осталось сделанное Ксафаном мороженое, и Наоми устроилась у камина с намерением прикончить целый контейнер.
Беда в том, что Грег, казалось, был везде.
В супермаркете, куда Наоми забежала за пачкой чипсов.
В парке, где она иногда любила посидеть и почитать книжку.
На мосту, куда она прикатила на велосипеде за порцией загадок.
И хуже того – он постоянно выглядел так, словно вот-вот извинится. Пристыженно опускал глаза. Паниковал. Но только продолжал напоминать Наоми о том, сколько всего в Эшвуде не имело всякого смысла.
Гаргульи. Тролли под мостом. Демоны. Садовые гномы. Статуи у парковки. Кассандра, которая предсказала ему простуду. И ведьмы, конечно.
Наоми жалела, что Кэсси не предсказала ему сломанный нос, – в таком случае она бы подсобила нитям судьбы.
Грег был повсюду, и это сводило Наоми с ума.
– Понятия не имею, чем он занимается, – пожимала плечами Айлин. – Я даже фамилии его не знаю. Может, в городской администрации…
Секретарша в администрации разводила руками.
– Не могу я разглашать такую информацию, мисс Наоми.
В глазах ее плескалась паника, и Наоми подозревала, что записей про Грега тоже никаких не было.
Появился из ниоткуда и пытается… пытается что? Довести Наоми до ручки?
– Однажды заявился ко мне в офис, – призналась Диди. – Извинился даже. А потом сразу же сообщил, что таких, как я, не бывает. Ну, а я что сделаю? Я работаю с кошмарами, нереальность – материя тонкая. Не рассеюсь же я по первому его слову.
Диди засмеялась. Наоми закусила губу.
Предчувствие шторма все еще плескалось внутри, и иногда к горлу Наоми подступала горечь, пепел и что-то подозрительно похожее на Древний язык. Она сглатывала слова и заставляла себя успокоиться. Грег не походил на бурю. Грег не походил даже на мель, он был просто раздражающей чайкой, которая кричала под ухом. И Наоми была твердо в этом уверена, пока не проснулась однажды утром и не осознала, что ей не снились кошмары.
Для кого-то другого это было бы поводом для радости. Но Наоми… Наоми признавала свои кошмары. Проживала и отпускала их. Они были ее платой за то, что она выбралась, за то, что оставила позади часть самой себя и навсегда отрезала себе путь для возвращения. В кошмарах этих Наоми представала перед Неблагим двором и переставала быть собой, потому что оказывалась подменышем. Чучелом из веток, мха и магии, которое возомнило себя человеком.
Она всегда просыпалась после них, чувствуя во рту привкус зелени, а потом залазила на крышу, чтобы поговорить с Глэдис, или седлала велосипед и отправлялась в западную часть городка, в полузаброшенную пекарню, где обосновался в последнее время Ксафан, – чтобы немного с ним помолчать.
Наоми лежала без сна и подсчитывала, как давно она не просыпалась от ощущения, что под кожей ее тянутся корни и распускаются листья.
Слишком долго. Слишком долго для того, чтобы оставаться спокойной.
Наоми отыскала на чердаке метлу, которую почти не трогала: до офиса Отдела кошмаров быстрее было добраться именно так. Та отказывалась взлетать. Ну, конечно. Именно в тот единственный день, когда Наоми понадобилось это дорогущее недоразумение.
Ей пришлось проехать через весь город на велосипеде.
Под видеопрокатом не оказалось офиса.
Нет, погодите.
Все выглядело так, словно под видеопрокатом никогда и не было никакого офиса.
Наоми проверила улицу. Может, попросту ошиблась?
Но видеопрокат в Эшвуде был один, в этом она была уверена.
Тогда она добралась до пекарни Ксафана, потому что бессонную ночь могли исправить только его фирменные клубничные бутерброды. Пекарня встретила ее темными окнами и тишиной.
Буря внутри Наоми подала голос. Сердце забилось так часто, что грудная клетка начала ему мешать.
Наоми остановилась у супермаркета и окликнула статую во дворе Кассандры. И еще раз. И еще. И…
– Чего орешь?
Из окна высунулась взъерошенная голова тетушки Кэсси, и Наоми покраснела, смутившись. Она вовсе не кричала. Скорее, очень громко шептала.
– Простите, – выдавила она. – Просто ваша статуя…
Тетушка перевела на нее сонный взгляд.
– Не продается! – выдала она наконец.
– Да нет же, – Наоми качнула головой. – Она… не разговаривает. Давно с ней такое?
Тетушка уставилась на Наоми так, словно она вдруг отрастила вторую голову.
– Ты пьяная, что ли?
– Что? – Наоми вспыхнула. – Нет же, я!..
– Колеси отсюда, пока не вызвала полицию, – женщина захлопнула окно, и в доме зажегся свет.
Обескураженная Наоми отправилась домой.
Она проехала по Пайн-стрит, свернула на Сиреневую аллею, и только на пересечении Седьмой и Липовой до нее вдруг дошло.
Тетушка Кассандры ее не узнала.
Может, было просто слишком темно? Но они ведь разговаривали чуть ли не каждый день: Наоми постоянно пробегала мимо их двора, а тетушка частенько сидела там в кресле-качалке с видом на парковку.