льних комнатах или украдкой на чердаке, куда ей не разрешали подниматься. Но никогда не находила. Дом возвращал вещи сам, если только того хотел.
Став старше, Дора узнала, что кое-что пропадало и у родителей. Гребень, бритва, а однажды – дорогие костяные запонки. Но Дора не придавала этому значения. Сложно ли потерять что-то в таком большом доме?
Очень старый, он часто скрипел на ветру, хотя снаружи стены были каменными. В каждом его углу можно было найти что-нибудь, чего прежде не видел. Доре рассказывали, что построили его и правда давным-давно, часто перестраивали, обновляли. Год за годом он становился таким, каким был теперь.
Дора знала в доме каждую лестницу, каждую комнату, каждое окно. Из одного виднелся лес, из другого – необъятное поле и река, а из третьего можно было заглянуть в соседский сад, где жили кролики. На лестницах Дора любила устроить себе место для игр, за что ее часто журили. В дальних комнатах, которые толком не обжили, Дора строила себе убежища. Бывало, мама не могла ее найти и пугалась, и Дора думала, что дом прячет и ее.
Но все это давно прошло.
Они привыкли к дому, и дом к ним, и все трое любили это место. Конечно, тяжеловато, говорила мама, убирать его и следить, чтобы все было в порядке, но дом на природе – большое счастье. Отец соглашался с ней: любил летом пойти на рыбалку или посидеть в саду за книгой.
Что ему, что Доре больше всего нравилось в доме осенью и зимой, но в этот раз она была одна: родители уехали на пару недель навестить родственников и отдохнуть. Дора же осталась дома: были дела.
Она вернулась в длинный коридор, где на стенах висели старые фотографии и даже несколько портретов. Дора знала: в дальних комнатах грудой лежали изящные пустые рамы от таких же картин. Никто не мог ей внятно рассказать, что стало с холстами. Однажды Дора повесила несколько из них на обои – там, где были пятна или особенно интересный рисунок. Это показалось ей правильным, но и только. Почему-то она думала, что на самом деле с рамами и картинами случилась какая-то ужасная история. Рама без картины как человек без лица. Если бы Дора умела хорошо рисовать, она бы это исправила, но увы.
Теперь она стояла у зеркала, удивленно глядя на пустую полочку.
Пера не было.
Дора даже провела по шершавой поверхности рукой, но ничего.
Зато стоило ей бросить случайный взгляд в зеркало, как она заметила там движение.
Дора была дома одна. У нее не было питомцев, не было даже мышей на чердаке. И потому это ее напугало.
Едва уловимое, оно чуть не коснулось ее лица, и Дора взволнованно огляделась.
Краем глаза увидела, как ей показалось, черные перья. Вроде того, что нашла сегодня.
Дора моргнула, и все пропало. Снова осмотрелась вокруг.
Этот дом имел множество странностей.
Но прежде тут точно не было ничего, кроме него самого. Дора давно научилась с ним жить, и теперь это происшествие ее встревожило.
«Наверное, мне и правда просто показалось. Наверное, это сквозняк: ветер с легкостью гуляет по дому, если не закрыть где-нибудь окно. Наверное, я просто плохо спала из-за дождя всю ночь».
С этим Дора снова посмотрела в зеркало, теперь уже прямо.
Ничего.
Темные стены позади, очертания вешалки и куртки на ней. Фотография мамы с папой где-то на море. Букет рыжих кленовых листьев в фарфоровой вазе на комоде для всяких мелочей.
Ничего.
Дора опустила взгляд на полку и удивленно вздрогнула.
Перед ней лежало перо, нетронутое, точно там, где она его оставила.
Дора поспешила взять его, покуда не исчезло, судорожно пытаясь понять, как так вышло. Его ведь только что не было. А прежде оно было. Дора протерла глаза, тяжело вздохнула.
Иногда разум может сыграть с человеком злую шутку, и это случилось и с ней. Или все произошло на самом деле? Может, это снова дом?
С этими спутанными мыслями Дора поспешила назад, прижимая перо к груди.
В гостиной она ходила туда-сюда, раздумывая, где бы его устроить.
Дора любила дары осени, как она это про себя называла: каштаны и желуди, увядшие листья, остатки сухих цветов. Из них она делала букеты, которыми украшала комнаты, и гербарий. Каждый год она собирала новый альбом.
Но перо везде смотрелось как чужое, черное-черное на ржаво-рыжем, золотом и коричневом. Дора со вздохом забрала его из венка над камином и, подумав, положила к собственной фотографии. Теперь оно лежало посередине каминной полки, и Дора удовлетворенно кивнула.
Так перо нашло свое место.
Она больше не вспоминала ни о нем, ни о зеркале. Были дела по дому, была работа, и в гостиную Дора вернулась только под вечер. Ей хотелось еще немного почитать сказки перед сном.
Заодно Дора позвонила родителям, спросила, как дела. Те, кажется, совсем не жаловались: успели осмотреть город еще раз, ездили в гости к кому-то, кого Дора не знала или не помнила. От мамы не укрылась ее тревога, но Дора ничего не рассказала. Не нужно им беспокоиться по пустякам. Дора ведь уже взрослая и может держать себя в руках.
И все равно что-то было не так.
Дора взяла книгу с подоконника, зачем-то подошла к камину. Взгляд случайно упал на каминную полку, когда она прошла мимо. Старые подсвечники, блюдце с иностранными монетами, перо.
Дора невольно перевела взгляд на собственную фотографию и едва не выронила книгу.
Она словно бы посерела, а за плечом Доры стояла неясная тень. Ее очертания были похожи на человеческие, но она пугала. То ли тем, что ее не должно было там быть, то ли серостью.
То ли и вовсе тем, что у нее не было лица.
Дора отступила на пару шагов, и тут же позади распахнулось окно. Снова будто бы мелькнуло совсем близко черное крыло.
Сквозняк, просто сквозняк.
Да куда там, ветер – на улице и впрямь бушевал сильный дождь, качались деревья. Дора за работой этого не заметила, но погода стала совершенно ужасной.
Сквозняк.
Это повторила она про себя не раз, закрывая окно и занавешивая шторы.
Почему-то в эту ночь Доре было очень неуютно засыпать.
Вообще-то она любила свою небольшую комнату почти что под крышей, теплый свет лампы и мягкую кровать. Любила книжные шкафы вдоль стен и стол с уютным рабочим креслом. Любила игрушки на подоконнике и кактусы на полках.
Но в эту ночь комната впервые показалась ей не такой безопасной, как она привыкла думать. Что-то неприятно давило на нее изнутри, и Дора не могла уснуть. Она крутилась в одеяле, пробовала читать, листала ленту соцсетей, но ничего не помогало. Дора смотрела в темный потолок, и ей казалось, что ее мысли кружатся и падают, как листья в саду.
И только под утро ей удалось хоть ненадолго задремать.
Этот день обещал быть просто ужасным.
Дора бесконечно долго не могла встать: не было сил. Погода, впрочем, улучшилась. Из-за туч выглядывало последнее осеннее солнце, и лучи освещали верхушки леса. По комнате прыгали солнечные зайчики, а листья в саду как будто светились.
Дора, все же встав и подойдя к окну, улыбнулась: можно было и погулять, и окончательно прибраться во дворе.
Уборка всегда помогала ей привести мысли в порядок, и теперь Дора снова сгребала листья. Она складывала их в ведра, сваливала в тачку – вывезти на опушку, а частью укрывала корни деревьев в саду. Размела дорожки, укрыла остатки цветов и теперь смывала смолу и иголки с теплицы. Она давно ничего не укрывала: некогда было ухаживать, и Дора то и дело думала ее разобрать, но всякий раз оставляла как есть.
Теперь сад стоял совсем пустой.
Дора ходила меж деревьев, смотрела на клумбы, обошла дом со всех сторон. Везде чисто и оттого почему-то пугающе.
Ветви зябко тряслись на ветру, и Доре было их даже жаль. Теперь только ели и редкие сосны кутались в иглы, а лес и сад, казалось, поредели. Дора смотрела туда, на верхушки дубов и берез, где густели тучи. Их едва пробивало солнце, все больше освещая дома. Дора подумала, что к опушке идти как-то особенно не хочется, но от листьев нужно было избавиться.
И она, открыв калитку, медленно покатила тачку к мрачным деревьям.
У леса было тихо. Кое-где еще пели последние птицы, в чаще каркали вороны. Несколько раз Дора видела, как в небе устремлялись куда-то на юг птичьи стаи – летели зимовать.
Она бережно распределила листья между несколькими деревьями, укрывая корни, отряхнула тачку. Лес все так же молчал, только поскрипывал на ветру. Осень укутывала его и соседние поля в туман и легкую изморось по утрам, но прежде иссушила там всё живое, чтобы зима не могла это заморозить. По весне, Дора знала, природа снова вдохнет жизнь во все вокруг. Но до этого еще далеко.
Она снова подхватила тачку, хотела было покатить назад, но замерла. Лес словно вглядывался в нее, рассматривал, тянул ветви и шевелил корнями. Доре сделалось неуютно.
Но она не смела повернуться к нему спиной.
Так прошло две-три минуты, а затем лес снова замер, и птицы, казалось, запели громче. Карканье приблизилось, и несколько раз из-за деревьев вылетели вороны.
Дора мотнула головой, отгоняя наваждение, и все-таки пошла обратно к дому.
Когда она наконец заперла сарай и закрыла калитку, то пожалела, что для веранды слишком холодно. Было бы уютно посидеть, глядя на опрятный сад, но Дора знала: тут недолго и простудиться.
Поэтому просто вернулась в тепло.
Сегодня работа шла бодрее, и к вечеру Дора успела еще и перебрать вещи к зиме, закрыла кое-что в шкафах наверху, а теплые свитера и кофты переложила поближе. Осень в этот раз была не такая уж теплая, и даже солнце, все еще светившее среди туч, не могло ее согреть.
Дора в течение дня даже несколько раз подходила к окну, чтобы поймать хоть немного света. Она еще думала убраться в теплице: сквозь крышу солнце казалось особенно ярким. А ведь и убирать было нечего…
Дора решила, что просто скучает по нему. Осенью и зимой его было совсем мало, и так надо было ждать до весны. В детстве она однажды весь день пробегала с банкой, чтобы поймать хоть немного лучей. Сейчас она знала: ничто его здесь не удержит.