– Но что тебя так беспокоит? Значит, у нее появился кто-то еще.
– А где он, этот «кто-то»?
– Она по ночам плачет? Переживает? Успокоительные пьет?
– Нет!
– Тогда вообще ничего не понимаю. Ты же не думаешь, что она украла эти деньги?
– Нет, конечно!
– Ну так живи в свое удовольствие и порадуйся за маму.
Мне бы твои проблемы, подумала я тогда. Денег, видите ли, много.
– Моя сестра, царство ей небесное, тоже недавно разбогатела, практически за мой счет… – начала я и сразу же пожалела об этом. Даже настроение испортилось. Но сказав «а», говори и «б». И я рассказала ей об Илье, о том, как моя сестра угрозами и шантажом вымогала у него деньги.
– Редкой стервой была твоя сестра, – сказала Валя, закуривая. – Ты же понимаешь, что она сделала это не ради денег, а чтобы эта история вызывала у него рвотные спазмы, чтобы он воспринимал и тебя как гадину, как если бы вы были заодно! Зачем она это делала? Хотя молчи, не отвечай. Я угадаю! Она завидовала тебе, Катя. Страшно завидовала. Ты моложе, ты красивая, у тебя просто ангельское личико, и грудь у тебя роскошная, и бедра! Ты женственная, умная, талантливая…
– Валя, ну перестань!
– Жаль мужика! Ни за что пострадал! И чем же он теперь занимается?
– Уроками живет.
– Понятно. Послушай, у меня к тебе просьба. Если сможешь, узнай, откуда у нас деньги.
– Валя!
– Ну что такого? Вы же с ней часами болтаете, может, она тебе что и расскажет.
– И как ты себе это представляешь? Спрошу: и откуда это у тебя, Кристина, деньги?
– Не так, конечно… Словом, ты меня поняла.
– А у тебя-то есть какие-то соображения?
– Как бы моя мать не вляпалась в какое-нибудь дерьмо, вот чего я боюсь!
– Она же художник! Ну куда она может вляпаться? Она у тебя умная, если бы почувствовала опасность, не ходила бы такая спокойная и счастливая, ты не находишь? Или все-таки у тебя есть какие-то предположения?
– А если она, как и твоя сестра, кого-нибудь шантажирует?
– Чего-чего? Кристина? Она неспособна на такое. У нее такая чистая душа, к тому же она очень добрая. Ты что, действительно можешь представить, чтобы она кого-то шантажировала?
– К примеру, она оказалась свидетельницей… убийства… – Сказав это, Валечка вдруг запнулась и посмотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых я увидела такую догадку, от которой мне и самой стало не по себе.
– Валя, уж не хочешь ли ты сказать, что Кристина знает, кто убил мою сестру? Так. Стоп. Но Марину убили позавчера, а деньги у твоей сестры появились полгода тому назад, да? И как это можно связать?
– Пока еще не знаю…
– Ну вот и не говори глупостей! – воскликнула я возмущенно. – И с чего ты взяла, что эти две истории, я имею в виду обогащение Кристины и убийство моей сестры, могут быть связаны?
– Если бы Марину не убили, я бы это и не связала. Но ты же сама говоришь, что твою сестру не за что было убивать. И что единственным подозреваемым был твой Илья Петрович. Но ведь это не он ее убил. Тогда кто? Вот так средь бела дня на пикнике зарезали молодую женщину и даже ничего не украли. То есть ее как бы наказали за что-то этим убийством. Или наказали, или убили из страха, что она кого-то выдаст.
– Еще скажи, что ее перепутали с кем-то, и такое тоже бывает, – я уже потеряла интерес к этому разговору. И даже немного разочаровалась в Вале. И как только ей могло взбрести в голову, что поток денег Кристины может быть связан с убийством моей сестры?
– Спасибо за плов, он был потрясающий! – Я хотела было уже сказать, что мне пора домой, потому что если бы я осталась, то Валя продолжила бы свои глупые разговоры о матери, как вдруг, представив себе, что я возвращаюсь домой, вхожу на кухню и снова вижу призрак моей сестры, которая, к примеру, варит суп, мне стало так скверно на душе, что я попросилась остаться заночевать в мастерской.
– Боишься идти домой, где все напоминает тебе о сестре? – сочувственно покачала головой Валя. – Понимаю. Конечно, оставайся. Твоя комната ждет тебя.
Да, в этом гостеприимном доме у меня появилась своя маленькая комната на втором этаже, которая раньше наверняка была большой кладовкой (это был старый дом, в котором в стародавние времена жил знаменитый доктор с большой семьей и прислугой, на двери сохранилась даже табличка «Доктор по внутренним болезням Боженко С.В.), в которой сейчас поместились узкая кровать, маленький шкаф, столик и кресло. Окно комнаты выходило на красного кирпича старинную стену соседнего купеческого особняка. Но даже несмотря на то, что в комнате практически всегда царил полумрак, она казалась мне уютной. Возможно, мне потому так хорошо всегда в ней спалось, что я воспринимала ее как свое убежище, где меня не могла достать моя сестра.
16
– Я не понял… – Вьюгин с трудом поднял свое тяжелое тело со стула и взглянул на Мезенцева с удивлением, а потом и со злостью. – Что вы себе позволяете? Если вам не нужен адвокат, тогда зачем было беспокоить меня? Или вы думаете, что раз я готов помочь вам бесплатно, то со мной можно вот так поступать? Или вы думаете, раз я не беру с вас денег, то и работать буду спустя рукава? Так вот, знайте, мои услуги будут оплачены, но не вами, а государством…
– Ничего такого я не думаю, – раскрасневшийся Мезенцев даже отвернулся от адвоката, как человек, испытывающий глубокий стыд. – Просто я передумал. Извините.
– Ну что ж, я умываю руки, Сергей Иванович, – на этот раз Вьюгин обратился уже к Родионову. И он ушел, со стуком притворив за собой дверь.
– Ну и что это было, Михаил Львович?
– Врать не умею, боюсь запутаться. А если запутаюсь, а потом мое вранье всплывет, то мне же будет еще хуже. Лучше уж расскажу все как есть. Понимаю, что рискую, что, возможно, сам себе копаю могилу, но другого варианта просто не вижу.
– Отлично, – Сергей включил диктофон.
– Я на самом деле ухаживал за Мариной Дмитриевной. Мы несколько раз встречались, гуляли по парку, ходили в кино. Она человек интересный, хотя и трудный, в том смысле, что постоянно цеплялась к словам, а еще любила задавать разные каверзные вопросы. Но этим, возможно, она и была мне интересна. Так вот. Это она рассказала мне про это место, «У трех дубов». Сказала, что там красиво и что вода, быть может, еще не остыла, что хотела бы искупаться. Мы договорились встретиться с ней в пятницу в шесть вечера. Она сама назначила мне время, сказала, что раньше не сможет, да и вообще не собиралась там быть долго. Я еще удивился, почему вечером? Логичнее было бы отправиться на природу в субботу, скажем, утром, чтобы пробыть на реке до вечера… Ну да ладно. В пятницу, значит, в пятницу. Мы решили, что я заберу ее возле торгового центра «Лента», того, что находится на окраине города, что так будет удобнее для меня, чтобы я не тащился за ней через весь город. Она сказала, что прямо от ее дома идет автобус до «Ленты», и мы договорились, что я буду ждать ее там с половины шестого до шести. Конечно, я был благодарен ей за этот жест. Все-таки не каждая женщина будет так заботиться о мужчине. Сказано – сделано! Я приехал туда в пятнадцать минут шестого, заранее, на всякий случай. И ждал ее довольно долго. Устал высматривать всех пассажиров автобусов, которые прибывали на эту остановку. И вот без четверти семь, а точнее, в 18.46, представляете, как долго я ее дожидался возле «Ленты», я получил от нее сообщение, да вот оно! – Он достал свой телефон. – «Я уже здесь. Красота. Разжигаю костер. Собираю цветы. Жду тебя». Как видите сами, сообщение отправлено с ее телефона. Что мне оставалось делать, как не поехать туда? Я имел самое смутное представление, где находится это место, если бы Марина не прислала мне геолокацию, вряд ли нашел бы. Но как только я заприметил впереди три огромных дуба, сразу понял – это здесь. Вопрос, почему она не предупредила меня о том, что едет туда на такси или другим транспортом, тревожил меня. Предположил, что она решила взять с собой сестру, Катю, у той же машина. Но тогда могла бы предупредить. Но машины на берегу не было. Да и Марины тоже. Звать не было смысла – берег хорошо просматривался. И вдруг я наткнулся на кострище, а рядом увидел дорожную сумку с термосом, бутербродами и женский спортивный костюм. Как же я испугался! Подумал, что Марина приехала, пошла купаться и утонула!
Я подошел к самой воде, начал кричать, звать ее, но что-то подсказывало мне, что ее нигде нет. Я мало ее знал, понятия не имел, умеет она плавать или нет. Мы были совсем мало знакомы. И вот когда я двинулся вдоль берега обратно, к тому месту, где она оставила свои вещи…
– А откуда вы знали, что это именно ее вещи?
– Да я понятия не имел! Просто предположил.
– И что было дальше?
– И когда я пошел вдоль берега, то вдруг в воде, в зарослях камышей, увидел ее…
Он закрыл лицо руками.
– Она была мертва. Я подумал, что она утонула. Но потом… Она наполовину была под водой. И от воды зеленоватая, страшная. На ней был сплошной купальник черного цвета, и в области живота он был разрезан, в прорезях я увидел белое тело и раны, много ран… Я понял, что ее зарезали. Убили. Я так испугался, что и не помнил, как вернулся в город. Зашел в бар, расположенный в подвале нашего дома, и напился там. А потом стал ждать, когда же меня найдут, когда же вычислят меня.
– Вы понимаете, что если бы сразу вызвали полицию, то все для вас было бы иначе? Вам точно не следовало сбегать.
– Это нервы. Страх. Это же я должен был с ней встретиться. Это мне она звонила по несколько раз в день, а я – ей. И если найдут ее телефон, рассуждал я, то первым делом будут искать меня.
– Тогда тем более вам не следовало сбегать. А вы даже из школы ушли, не дождавшись, пока я вас вызову, – сказал Сергей.
– И что же теперь делать?
– Гражданин Мезенцев, вы – единственный, кто знал, что Фионова отправляется к «Трем дубам», кроме того, вашу машину зафиксировала камера на шоссе, как раз на повороте к берегу. И время ее см