За процессом производства следили бригады операторов, которые дежурили на орбитальных заводах положенный срок, а затем их сменяла новая вахта. По мере строительства готовые суда поднимались в космос, размещались за пределом пояса космических заводов и уже там дожидались полной укомплектации флота.
В огромном ангаре, расположенном ниже уровня земли, разместились четыре корпуса кораблей новейшего типа «медведь». Корабль длиной сто пятьдесят метров оснащался усовершенствованными двухсотмиллиметровыми туннельными орудиями.
Мощность этих орудий в условиях космического применения приближалась к мощности тактических ядерных зарядов. Броневые пластины корпуса корабля были выполнены из керамики, хорошо проводящей тепло, впоследствии накапливающееся в собирающую линзу и отводящееся по световодам в компенсаторы.
Это были специальные устройства, которые аккумулировали на себя по опутывающим корабль световодам всю энергию от попадающих в него зарядов. Компенсатор выполнялся по принципу абсолютно черного тела и при перегреве выплескивал лишнюю энергию в космос.
Теперь, когда все официальные препоны со стороны Ассамблеи были устранены, работы в Африке и Австралии шли полным ходом.
Совет военных, взявших власть в свои руки, позаботился о том, чтобы вновь создаваемый флот ни в чем не нуждался. Наиболее дальновидные старшие офицеры готовили его для кардинального решения проблемы «Эр-Зет 10». Уже сейчас в район кольца Рольера перебазировались три флота, и вереницы транспортных кораблей пополняли запасы на Форт-Максе — ближайшей к системе Бонакус точке Сообщества.
На космических станциях и исследовательских судах, находящихся на периферии, проводили рейды бригады НСБ, оснащенные тестерами, позволяющими отличить носителей биопроцессоров. Выявленных носителей перевозили на Землю в специальные изоляторы, где они дожидались того момента, когда их могли бы избавить от процессоров или избавиться от самих носителей.
Конвоировали Мориса двое крепких парней со стрижеными затылками, пудовыми кулаками и борцовскими спинами. Их мускулистые тела были втиснуты в темно-синие комбинезоны из эластичной ткани. Конвоиры эти были хотя и молчаливы, но вежливы и предупредительны.
Когда, выйдя из казематов Бирина, все трое уселись в просторный сверкающий лимузин, Морису сразу предложили охлажденное кокосовое молоко и томатный сок. И все молча, одними жестами.
Морис не отказался и всю дорогу с наслаждением попивал напитки, от которых почти совсем отвык. В холодильнике нашлись и бутерброды, которые тоже пришлись очень кстати. Арестант съел их все, запив молоком. Охранники даже не смотрели в его сторону. Они были хорошо воспитаны.
Напившись и наевшись на дармовщину, Морис почувствовал себя значительно лучше и, не вступая в разговор с охранниками, принялся рассматривать дома и улицы.
Глядя на проносившиеся мимо здания, Морис удивлялся поразительному сходству этого города с тем сумасшедшим городом, через который ему пришлось пробираться. Ему даже показалось, что он узнал дом с лепными украшениями, где происходила битва продотрядов, а под колесами явственно громыхнул люк, через который Морис выбрался на улицу. Машина очередной раз резко свернула за угол и уперлась никелированным радиатором в деревянные, отделанные под мореный дуб ворота. Створки их бесшумно открылись, и лимузин легко побежал по дороге, посыпанной гранитной крошкой. Он ехал по тщательно ухоженному, даже вылизанному, парку с растущими в нем огромными старыми деревьями.
Выложенные по ниточке бордюры по краям дорожек были побелены. А за бордюрами начинался изумрудный газон, тщательно подстриженный и, видимо, расчесанный.
Но вот пушистые кроны деревьев-гигантов расступились, и во всем великолепии предстал большой дом с колоннами, выстроенный из натурального белого камня, с резными украшениями из голубого и розового титрита по фасаду. Рамы в стрельчатых окнах были сделаны из желтой ронгийской сосны.
Дом имел этажа три или четыре. Понять было невозможно из-за особенностей архитектурных форм: объемы, словно наползая друг на друга, мешали глазу сосредоточиться. Лимузин остановился у парадного, и вниз к нему заспешил старик с седыми бакенбардами, наряженный в золоченую лакейскую ливрею. Он открыл дверцу со стороны Мориса, и тот, удивленно таращась по сторонам, выбрался из машины и, сопровождаемый невозмутимыми охранниками, стал подниматься по лестнице.
Вот уже полчаса Морис нежился в горячей ванне, заваленной целыми облаками мыльной пены. От избытка неожиданных удовольствий он даже не успел задуматься о том, чья рука вытащила его из казематов и перенесла в этот райский уголок. В ванную вошел еще один новый охранник. Он молча положил на мраморную скамью полотенце и одежду. «Ясно, — подумал Морис. — Дают понять, что пора и честь знать. Ну ладно». Весь в пене он вылез из ванны и замотался в большое полотенце.
Морис побрился, высушил голову и основательно пообедал. На обед были предложены: крабовый суп, бараньи ребрышки, пармезан, шампиньоны, а на десерт клубника со взбитыми сливками, много Местных фруктов и бутылка «Патри». После этого Морис скинул банный халат и облачился в легкий бежевый костюм сафари. Найдя на столе коробку с сигарами, он попробовал курить.
Вскоре появился охранник и отвел его в другое помещение, очень напоминающее приемную. В ней было две двери, стол для секретаря и поставленные вдоль стены несколько кресел. Морису уже надоело курить сигару, и он начал было скучать, когда одна из дверей открылась и вошел одетый под маркиза лакей в темных чулках и башмаках с серебряными пряжками.
— Вас ждет доктор Ризен. — С этими словами он отворил дверь шире.
Морис вошел. Дверь за ним бесшумно закрылась.
— Проходите, проходите, молодой человек!
Морис сначала даже не понял, откуда слышится голос, но потом заметил возле большого камина кресло-каталку.
Укутанный в клетчатый плед, с лысым, обтянутым желтой кожей черепом, доктор Ризен тем не менее широко улыбался и был похож на чудовищный рекламный плакат вроде: «Зубные протезы лучшего качества!» Морис приблизился.
— Здравствуйте, — сказал он и после жеста Ризена в кресло напротив.
— Как вы себя чувствуете… э… э…
— Морис Лист… Спасибо, доктор, давно не чувствовал себя так хорошо, — ответил Морис.
— Очень рад, очень рад, — приветливо оскалился желтый череп. — А я доктор Ризен… Вы, наверное, офицер, господин Лист?
— Да, доктор.
— И давно с Земли?
— Пять месяцев.
— Гм… пять месяцев? — И доктор о чем-то задумался. Пауза длилась с минуту. — Ах, Земля! Далекая родина. Голубая планета. Она и спокойная, она и мятежная. А я, Морис… вы мне позволите так вас называть, я ведь намного старше вас?
— Да-да, пожалуйста!
— Вы так молоды, к тому же нет и половины года, как с Земли.
Счастливый вы человек.
— Относительно счастья я бы не согласился с вашими словами, доктор.
Мне много пришлось пережить на этой планете. Я потерял здесь близких друзей, а Земля потеряла верных своих сынов. Лучшую часть отряда «Корсар». И еще раньше две экспедиции в полном составе.
Морис смотрел на старика и ждал, что тот скажет.
— Я понимаю вас, Морис. Я понимаю вашу боль, трудность вашего положения, но ответьте мне на один вопрос: с какими целями вы прибыли сюда?
Кто вас звал?
— Нас никто не должен был звать. Мы выполняли приказ по расширению жизненного пространства для граждан Сообщества. К тому же две наши экспедиции исчезли…
— А вам никогда не приходило в голову, что существуют люди, которые, может быть, не хотят жить по законам, навязываемым Сообществом? — заволновался старик и клацнул фарфоровыми зубами. — А здесь разве не люди живут?! Молодой человек, вы врываетесь в чужой гармоничный мир с пушками, боевыми лазерами и начинаете истреблять людей, чтобы дать место под солнцем людям же! Убить людей для блага людей! Не кажется ли вам это странным?!
— Но ведь экспедиции, насколько я понимаю, не успели никого убить на вашей планете… — возразил Морис.
— Они-то не успели, но вслед за экспедицией приходят армейские соединения, и уж они делают все по полной программе. — Эхо гулко разносило сильный голос старика по залу. — Не лучше ли тогда убивать людей прямо на Земле и сэкономить хотя бы на горючем?!
Морис сидел рядом с Ризеном и испытывал неловкость. Он, признаться, не был готов к спорам, кто виноват или не виноват во всем происходящем здесь.
Привыкнув к приказам и их исполнению, он никогда не задумывался о таких сложных вещах. Ему приказывали — он делал. Все просто и понятно.
— Что?! Нечего сказать?! То-то… — Старик ткнул в пространство перед Морисом длинным узловатым пальцем. — Вы, солдаты, не часто задумываетесь над тем, что делаете, — уже примирительным тоном продолжал Ризен. — Вас воспитали такими. Вы что заканчивали? Какой-нибудь кадетский корпус?
— Высшую школу жизнеобеспечения.
— А-а-а, — протянул доктор, — как же, как же, слышал о такой.
Легионеры? Да, питомник маленьких убийц с Земли. Питомник Симона Фартага.
— Симон Фартаг?! — удивленно переспросил Морис. — Он и теперь еще начальник нашей Школы.
— Да, значит, тоже за жизнь цепляется, не хочет уступать дорогу молодым. — Старик негромко рассмеялся. — Так вот, Морис, этот достойный господин Фартаг приходится родственником Фартагам, живущим на этой планете.
Видите, как распорядилась судьба — люди убивают своих родственников.
— ?!
— Да что там, привыкайте, вы еще многому здесь удивляться будете. Так вот, мы разошлись с Землей давно. Сообщество мечтало завоевать всю Вселенную, а мы, наоборот — освободить ее от вмешательства. Освободить от нас, землян. Землян-варваров, землян-убийц.
— Но мы ведь, господин доктор, уничтожаем иные формы жизни на планетах только потому, что сами нуждаемся в жизненных пространствах. И кто вам мешает стать частью Сообщества землян?
— Сами земляне и мешают. Но это все не так важно, дорогой мой друг.