— Как раз совсем недавно нам приходило задание из Центра установить двух аргентинцев. Это Рикардо Суэртес, вице-президент банка «Норд Финанс», и Карлос Кемпес, коммерческий директор страхового общества «Арго».
— И эти здесь, — опять не удержался от реплики Матвей, за что удостоился сердитого взгляда от старшего товарища.
— Так это ваши персонажи, — констатировала Патрия.
— Сеньора Флора, вы же знаете их истинные имена и биографии.
— Рикардо Суэртес на самом деле Рихард Глюкс. В прошлом генерал СС, руководил Главным отделом имперской экономической администрации, занимал должность Верховного инспектора концентрационных лагерей. Военный преступник. Они здесь это не особо и скрывают.
— Их проживание установлено?
— Да. Их особняки расположены в престижном пригороде Буэнос-Айреса, стоят почти рядом. Это удобно с точки зрения охраны.
— Что еще связывает эти фирмы?
— По нашим данным, они являются учредителями партии Wiedergeburt der ordnung.
— «Возрождение порядка», — автоматически перевел Вилли.
— Да, — подтвердила Патрия, — поэтому у них логотип — на черном фоне красные буквы W и O. В партию входят в основном немцы, но также и ряд крупных аргентинских политиков.
— Это то, что нужно. Насколько они сильны? — продолжал задавать вопросы Вальтер.
— При прежнем президенте Пероне имели прямой доступ к власти. До избрания президентом Перон был военным атташе в Германии, не думаю, что служба Канариса прошла мимо него. Сейчас их пытаются отодвинуть, но на их стороне весомый аргумент.
— Какой?
— Деньги. Большие деньги.
— Значит, это сюда ребята Шмидта отправляют средства, собранные в ФРГ, — предположил Север.
— Точных данных у меня нет, но счета в банках у них очень солидные, — подтвердила резидент.
— У них есть связи среди военных?
— Конечно. Генералитет почти поголовно проходил обучение в Германии.
— Скажите, сеньора Флора, есть ли у вас сведения, — майор немного замялся, — что немцы хотят… скажем так, установить свою власть в Аргентине?
— Вас не знакомили в Центре с моими сообщениями по этой теме?
— Нет.
— Ох уж этот культ секретности, — вздохнула женщина.
— Неужели есть план по созданию немецкого рейха в Аргентине? — живо поинтересовался Север.
— Молодой человек, вы знакомы с романом «Золотой теленок»? — с улыбкой спросила Патрия.
— Ильфа и Петрова? Конечно, знаком, — невольно заулыбался Матвей.
— Так вот там у главного героя, Остапа Бендера, была хрустальная мечта добраться до Рио-де-Жанейро.
— Где все ходят в белых штанах, — подхватил молодой человек.
— И не напрасно. Южная Америка всегда привлекала разного рода проходимцев. Еще до моего приезда на континент был большой скандал. Упоминание о нем и сейчас можно встретить в прессе. Особый резонанс получило еще перед Второй мировой войной так называемое «дело Фурмана», представленное как «фашистский континентальный заговор». Немецкий учитель по фамилии Фурман, явный сторонник идеологии национал-социализма, набросал план предполагаемого захвата Уругвая силами небольшого немецкого десанта и местных «штурмовых отрядов». По его прогнозам, достаточно было двух-трех дней, чтобы Уругвай перешел под полный контроль Германии. Полицейский осведомитель за кругленькую сумму сообщил в полицию о планах нападения. Учитель и его соратники были арестованы. Дело вызвало большой резонанс. Тут же за дело взялись другие махинаторы, почуявшие, что на этой теме можно заработать. Журналистам и сотрудникам английского посольства стали массово предлагать купить, как их стали называть, «секретные карты Гитлера» с будущим захватом Латинской Америки фашистами. Выходило, что те страны, которые были замечены в симпатии гитлеровской Германии, получали значительное увеличение территорий за счет соседей. Например, Бразилия, если судить по таким картам, должна была стать еще больше. Чили получало дополнительное «жизненное пространство» за счет Перу и Эквадора. На территории небольших по площади Венесуэлы, Колумбии и Панамы планировалось создать республику под названием «Новая Германия». Аргентина, во главе с Пероном, как главным соратником Гитлера, должна была вырасти почти вдвое, присоединив Уругвай, Парагвай и хороший кусочек от Боливии и, само собой разумеется, Мальвинские острова, пока занятые англичанами.
— Кто-нибудь купил эту подделку? — весело спросил Вилли.
— Это неизвестно, но вскоре копия карты появилась во многих газетах, и скандал долго не утихал. Немецкому посольству пришлось потратить много усилий, чтобы пытаться доказать, что это подделка, — сообщила резидент.
— Скажите, сеньора Флора, мог быть этот вброс инспирирован некой разведкой? — вполне серьезно спросил майор.
— Да, были и такие предположения. Но чьей?
— Почерк очень знакомый, — не стал прямо отвечать на вопрос Вальтер и перевел разговор на другую интересовавшую его тему: — Что вам известно о ядерной программе Аргентины?
— А вот это больше относится ко второму роману Ильфа и Петрова.
— Неужели к «Двенадцати стульям»? — сразу же отреагировал молодой разведчик.
— Именно. Перон гонялся за созданием атомной бомбы не менее энергично, чем Киса Воробьянинов за гарнитуром упокоенной тещи. В финале его мечты развеялись, как и бриллиантовый мираж.
— Можно поточнее, товарищ Патрия?
Руководитель операции понимал, что женщина уже давно была лишена общения с согражданами. Ей даже хотелось шутить, хотя это не было ей свойственно, с людьми, перед которыми не надо было играть роль добропорядочной уругвайки, хозяйки антикварного магазина. Она почувствовала, что разговаривает с товарищами и коллегами, посланниками далекой Родины. Она расслабилась впервые за долгое время, но у Вальтера как раз времени было в обрез, и ему предстояла очень серьезная разведывательная операция.
— Конечно, — женщина вернулась к серьезному тону. — После разгрома фашистской Германии в Латинскую Америку перебралось не менее трех сотен немецких ученых. Возможно, и более, я говорю сейчас о тех, кто был задействован в военных разработках. В Аргентине в сорок шестом году на волне массовых манифестаций и при поддержке правых партий к власти пришел полковник Хуан Перон. Большинство избирателей поддержало планы индустриализации страны, которые провозгласил новый президент, а также грядущую экономическую независимость и создание мощного национального военно-промышленного комплекса. Во время войны он служил в дипломатических миссиях в Германии и Италии, преклонялся перед наукой в рейхе. По роду работы Перон знал имена многих ученых, конструкторов и ведущих инженеров рейха, поэтому одним из приоритетных направлений его политики были поиски перспективных зарубежных исследователей. Людям из поверженной, голодающей Германии стали предлагать выгодные контракты и прекрасные условия. Именно благодаря этому произошла встреча президента Аргентины с мало кому известным немецким физиком Рональдом Рихтером, развернувшим перед Пероном перспективы управляемой термоядерной энергии — безграничного источника дешевой энергии и создания ядерного оружия.
— В Аргентине есть уран?
— Есть, но Рихтер предложил использовать идею так называемого «холодного термояда». Топливом был не уран, а дейтерий, который поступал в предварительно нагретый водород, и тогда плазма образуется при гораздо низких температурах. Рихтер пообещал президенту создать «карманную» атомную бомбу. Президент согласился. Немец получил «открытый чек». Он мог закупать любое оборудование. Для осуществления испытаний Рихтеру выделили целый остров в красивейшем месте — на озере Науэль-Уапи в провинции Рио-Негро. Этот небольшой остров известен под названием Уэмуль — так на языке индейцев племени мапуче называют южноандского оленя. Сам проект тоже получил название «Уэмуль». Однако появились некие силы, которые дискредитировали работы Рихтера, обвинив его в мошенничестве и профанации. Многочисленные комиссии стали доказывать, что с точки зрения науки все эксперименты немца — это подтасовка и фикция. Рихтера даже забрали в полицию как мошенника и махинатора.
— На какой стадии сейчас разработка?
— По сообщениям прессы, после скандального разоблачения все работы на острове заморожены. Когда в отставку отправили Перона, исследования стали вестись в основном на теоретическом уровне.
— Получается, дело алхимиков Средних веков живо и поиски философского камня, превращающего ртуть в золото, продолжаются, — снова сыронизировал молодой разведчик. Уж больно ему понравилось сравнение с Остапом Бендером.
— Не надо так пренебрежительно, Вильгельм, — осадил молодого коллегу Захаров. — В свое время алхимия была уважаемой наукой. Мне приходилось много общаться с одним ученым мужем из СС, который по заданию Аненербе занимался поисками следов древних алхимиков и оккультистов на территории Праги. Так вот, он уверял, что после кончины императора Священной Римской империи и по совместительству алхимика Рудольфа II в его подземной лаборатории было найдено несколько десятков килограммов золота. Часть его пустили на чеканку монет. Физико-химический анализ этих сохранившихся монет показал трансмутационное происхождение драгоценного металла.
— Я думал, вы атеист, командир, а вы в сказки верите, — Матвею было неудобно, что его так невежливо одернули, да еще и перед женщиной, которой он восхищался.
— При чем здесь атеизм? — спокойно возразил руководитель операции. — Золото, ртуть и свинец, с которыми в основном и экспериментировали алхимики, находятся рядом в таблице Менделеева. Значит, разница в структуре не такая уж и большая. Можно изменить структуру вещества? Наверное, можно. Надо только найти способ воздействия.
— Философский камень?
— Можно и так сказать. Только не надо понимать его как некий конкретный булыжник. Философский камень — это соответствующий подход, методология получения золота или омоложения организма. Природа нам показывает, что химические вещества могут соединяться в разных конфигурациях. Например, кис