— Нам удалось убедить японцев напасть на Америку вместо нас? — удивился Захаров.
— Не совсем убедить. — Сахаровский повернулся к Павлову. — Поясните товарищу.
— Мы спровоцировали ситуацию, при которой американцы поставили жесткие условия микадо, то есть императору Поднебесной, а они восприняли это как ультиматум и в ответ устроили для янки Перл-Харбор.
— Красиво, — оценил нелегал. — В нынешней ситуации мы можем попробовать так же натравить американцев на недобитых гитлеровцев.
— Навряд ли, да и рискованно, — рассуждал далее руководитель нелегальной разведки. — Во-первых, они могут подмять под себя «Возрождение» и ориентировать их исключительно против нас. Мы ничего противопоставить такому развитию ситуации не сможем, и это нам дорого обойдется. Во-вторых, даже если они не пойдут с немцами на сотрудничество и разгромят эту угрозу, то влияние США в регионах Азии, Африки, Латинской Америки и в Европе резко возрастет, что нам тоже не надо.
— Так что тогда вы нам сможете предложить, товарищ Павлов? Вы же долго работали по линии США, хорошо знаете обстановку там.
— Характерной чертой американской политики, в отличие от нас, является постоянное наличие противоречий. Там почти всегда идет борьба. Южане против северян, республиканцы против демократов. Исходя из этого, можно попробовать спровоцировать одну из политических группировок на контакт с «Возрождением» под видом борьбы с коммунизмом, а затем, угрожая разоблачением связи с нацистами, вынудить их добиться от политических, финансовых и силовых структур действий по нейтрализации немецкой организации.
— Под «чужим флагом»?
— Разумеется.
— Что-то хотите добавить, майор?
— Александр Михайлович, как заведено в разведке, любая информация всегда требует обязательного подтверждения из другого источника. Пока я единственный источник о планах и мероприятиях «Возрождения порядка». Считаю необходимым расширить наши позиции в организации.
— Полностью с вами согласен. Предлагайте.
— У них большая потребность в квалифицированных национальных кадрах для их разработок. Если раньше, во времена Гитлера, в их распоряжении были многочисленные институты, университеты, лаборатории, то сейчас этого нет. С учеными не немецкого происхождения они стараются не связываться. Отсюда предложение. Так как я у них являюсь уполномоченным по Восточной Европе, можно создать ситуацию, при которой я попрошу их поддержать талантливых студентов одного из вузов ГДР, якобы преследуемых местной контрразведкой за антисоветскую деятельность.
— Понятно, — сразу подхватил идею начальник разведки. — В этот кружок отщепенцев будут входить физики, химики, математики, биологи, то есть все те, кого они могут привлечь в интересующих направлениях. Мысль интересная. Как вы считаете, товарищ Павлов?
— К сожалению, товарищ генерал, в кадрах нелегальной разведки, конечно, есть способные ребята, даже найдем с такой специализацией, но сколько времени потребуется на их внедрение в немецкий вуз для успешного легендирования? Не меньше полутора или двух лет. Они у нас есть?
— Вы правы. Такого времени у нас нет. Каков выход?
— Товарищ генерал, — обратился Захаров. — Может быть, попробуем поискать у немецких коллег? Взаймы, так сказать.
— У Миши? — оживился Сахаровский. — У Маркуса большая агентура. Это выход. Давайте поступим так. Вы, майор, так и так отправляетесь в Германию. Я организую вам встречу с начальником немецкой разведки. Он не откажет, и вы займетесь подбором подходящих кандидатур. Но раскрывать подробности задуманного кому-либо запрещаю. Виталий Григорьевич с вами на связи, и совместно готовите план внедрения. Постарайтесь сделать так, чтобы наши фигуранты о других не знали, что они будут работать также от нас. Пусть каждый думает, что он один разведчик, а остальные настоящие перебежчики. Через неделю жду первые наметки. Все понятно, товарищи?
— Товарищ генерал, я ведь еще задействован как руководитель в операции «Тарантул», — напомнил Вальтер. — А там все разворачивается в Мюнхене.
— Кто у вас там заместитель?
— Север.
— Это тот, который начинал работать по ОДЕССА и сейчас отличился с Барсуком? — уточнил Сахаровский у руководителя нелегальной разведки.
— Он, товарищ генерал, считаю, что у парня хорошие задатки руководителя и ему можно поручить дальнейшее проведение операции. Он все подготовит, а в финале при проведении непосредственно самой вербовки подключится Захаров.
— Возражений нет? Тогда так и поступим. Еще раз напоминаю, что о предстоящей операции знают только трое — присутствующие в этом кабинете. Отчеты составлять только самостоятельно в одном экземпляре.
Вальтер встретил самолет Севера в аэропорту Берлина «Темпельхоф». Он, не вдаваясь в подробности, объяснил подчиненному, что по оперативной необходимости руководить операцией «Тарантул» поручается Саблину. За Захаровым остается обязанность провести саму вербовочную беседу. Так как фигурант, Георг Хафнер, агентурный псевдоним Птица, является сотрудником центрального аппарата БНД, а штаб-квартира разведки ФРГ находится под Мюнхеном в местечке под названием Пуллах, то и базироваться группа Севера будет в Мюнхене. Петер и Гном уже работают на месте и ожидают прибытия Матвея. Связь держать он будет через местного жителя, агента советской разведки Карла Родак. Майор пожелал Северу успеха и отбыл по своим неотложным делам. Обычное дело в разведке, начальству виднее, где сейчас есть большая необходимость в опытном сотруднике.
Прежде чем отправиться в Мюнхен, Матвей решил закрепить легализацию поездки в Южную Америку. Он отправился в магазин «Фарфор и фаянс» к Людвигу Пфеффелю. Как и положено образцовому хозяину, тот был на месте и очень обрадовался приятелю.
— Вилли, черт бы тебя побрал, где ты пропадал? Рихтер на курсах в США, тебя нет, с кем мне ходить на футбол?
— По нашим с тобой делам я тоже был в Америке, но только Южной.
— По каким нашим делам? — удивлению Пфеффеля не было предела. — И почему в Южной Америке? Ты что, морочишь мне голову?
— Вспомни, мы же говорили с тобой об изучении рынка посуды. Я же занимаюсь реализацией твоего товара.
— Но не в Латинской же Америке, — никак не мог взять в толк Людвиг.
— А где? В Африке? Так там вообще все едят руками с банановых листьев. В Китае? Так китайцы как раз и изобрели фарфор. Остается только Латина. Туда я и рванул, — Матвей не выдержал и, глядя на недоуменную физиономию приятеля, засмеялся.
— Шутишь, — успокоился тот, и глаза его вернулись к прежнему размеру.
— Отчасти. Я правда был в Буэнос-Айресе. Кстати, действительно интересовался, как там обстоят дела с фарфором. Фаянс там есть свой. Вот тебе прайс-лист центрального поставщика посуды в Аргентине, изучай.
Немец с интересом взялся за документы.
— Как Ганс, есть от него весточки из США?
— Как-то звонил. У него все хорошо. По-моему, он там не скучает. — Людвиг быстро пробежал взглядом по бумагам. — Определенный интерес есть, конечно. Довольно заманчиво, но расстояния. Да и товар у нас хрупкий. Что сам скажешь?
— Все верно. Но есть очень перспективный вариант. Только скажи сначала, вы с отцом, основателем бизнеса, пробовали заниматься сопутствующим товаром? Столовыми приборами, к примеру.
— Конечно, прикидывали. Только металлические вилки-ложки — это не наш сегмент, у нас покупатель более высокого уровня, а серебро чересчур долго реализуется из-за дороговизны.
Матвею очень хотелось посмотреть, как в реальности работают приемы, показанные ему сеньорой Флорой. Он открыл вализ и достал сверток из белой салфетки, торжественно развернул его. Изящное серебро заиграло при ярком освещении. Солнечные зайчики побежали по хищному лезвию ножа, заискрились на тонких зубцах вилки, нырнули в глубину вытянутого овала ложки. Матвей заметил, как рука Людвига невольно потянулась к приборам. «Обезьяний рефлекс является неосознанным признаком любопытства, на основании которого необходимо закреплять интерес» — вспомнил нелегал фразу из пособия по маркетингу.
— Знаешь, сколько стоит такой набор в отпускных ценах?
— Сколько? — Пфеффель как зачарованный рассматривал удачные формы, изысканные узоры на приборах. Матвей написал цифру на листочке. «Зрительное восприятие гораздо эффективнее, чем слуховое» — из того же пособия.
— Не может быть! — теперь хозяин магазина вперился в листок бумаги. — Ты ничего не напутал? Это же гроши, по сравнению с ценами на нашем рынке.
— Я сюда уже, конечно, грубо, заложил транспортные расходы и таможню, — добил продавца приятель и достал голубую салфетку. Людвиг как зачарованный следил за движениями друга и сразу же схватил нож с глазурью, потом вилку и ложку. В глазах его читался восторг.
— Сколько? — только и мог он спросить.
— Плюс десять процентов.
— Всего?!
Матвей уже доставал зеленую салфетку. У Пфеффеля от возбуждения тряслись руки.
— Это же триста, четыреста процентов прибыли. Таких изделий нет на нашем рынке.
Инкрустация камнями произвела на него еще большее впечатление.
— Шикарная вещь, — констатировал он. — Никогда такого не видел. На крышках сахарниц, супниц видел, но чтобы так на приборах? Никогда. Сколько? — поспешил уточнить он.
— Еще плюс десять процентов. Нравится?
— Очень.
— А теперь, дорогой амиго, что значит товарищ по-испански, ты узнаешь, что такое настоящее фамильное серебро, — Вилли достал желтую салфетку с позолоченным серебром и вставками из глазури.
Если предыдущие вещи Людвиг буквально хватал, то эти изделия он брал с великой осторожностью, отдавая дань роскошному изяществу форм и материала.
— Плюс десять, — предвосхитил его вопрос Матвей.
Красную салфетку Пфеффель встретил с тихим стоном.
— Мюллер, ты меня убиваешь. Где ты все это взял?
— Людвиг, я предлагаю нам с тобой создать фирму по реализации столового серебра. Мои связи по производству и доставке там, твои по продаже здесь. Цены я тебе обозначил. Согласен?