Шубин прикинул в уме: отряд охраны не меньше четырнадцати человек, не считая тех, которых они не смогли заметить. Трое несут караул у входов в винокурню, четверо, наверное, делают обход вокруг деревни по периметру. И такое же количество на отдыхе, потом меняются утром после наряда.
Алеся после долгого молчания спросила:
— Что дальше? Возвращаемся за подмогой?
Глеб замолчал, решаясь предложить напарницам свой рискованный план. Разведчик был очень серьезен, ведь члены его разведгруппы — слабые женщины, а не обученные бойцы. Капитан приподнял ключи на цепочке, которую они сняли с шеи покойного старика:
— Здесь три ключа, два — от переднего и заднего входов. Их охраняют трое человек: один — на заднем, двое — на центральном. От чего третий?
Алеся задумалась, вспоминая:
— Вроде бы там был такой подземный тоннель, его запирали решеткой с замком. По желобу закатывали бочки, наполненные вином, чтобы спустить их в подвал на хранение. Слишком тяжелые — даже четверо мужчин с трудом поднимают полную бочку.
Шубин снова задумался, а потом вдруг заговорил горячо, напористо:
— Мы могли бы их освободить прямо сейчас. Пока здесь немного охраны и никто не ждет нападения. Нас мало, поэтому придется действовать хитростью, а не числом.
Лиза не выдержала:
— Нас ведь трое, их в пять раз больше!
— Да. — Мысли у всех шли в одном направлении. — И всё-таки мы можем проникнуть в винокурню по тоннелю для бочек, открыть вход и выпустить весь отряд. Это сто человек! Сто бойцов, огромная сила. Все партизаны присоединятся к нашему отряду, нас станет очень много. Конечно, без оружия действовать опасно. Да всё же на нашей стороне внезапность. Ударим сразу из нескольких точек, чтобы немцам показалось, будто на них напал целый отряд. Утром уже провернуть такое дело не сможем, слишком светло. А днем… Не знаю, что будет, после того как эсэсовцы поймут, что упустили остатки отряда. Возможно, они откроют настоящую охоту в лесу за девчатами, может быть, усилят охрану здесь или вообще перевезут пленных в Борун и устроят показательную казнь.
— Как же мы ударим сразу с нескольких точек? — Алеся была мысленно согласна с разведчиком. Внезапность дает им огромное преимущество при нападении. — Один человек сможет пролезть внутрь по подземному ходу, и это буду я, потому что мне проще всего пробраться через узкий ход. А вы, что вы будете делать? У нас только две винтовки, откроете из них огонь?
— Обе винтовки тебе придется взять с собой, партизанам они пригодятся. — Глеб начал объяснять план действий, стараясь проговорить каждый шаг девушкам: — Сначала ты, Алеся, по подземному ходу и с оружием проникнешь внутрь винокурни. Как думаешь, сколько там метров?
— От решетки до подвала я доберусь за полчаса, — подсчитала девушка.
— Еще полчаса, чтобы объяснить наш план остальным. Отомкнуть замки, а потом атаковать. Перед выходом вы подадите нам условный знак, крик совы. Мы с Лизой за этот час должны будем устранить часовых у винокурни и тех, кто обходит деревню по периметру.
— Еще солдаты в доме, — напомнила Алеся.
— Да, до начала операции я проберусь внутрь и заберу их автоматы. — Глеб почувствовал плечом, как затрясло от волнения Елизавету. Он повернулся к ней и положил руку на спину девушке, успокаивая ее. — Нельзя поднимать шум, часовых надо снять тихо. Это значит, придется действовать руками, выстрелы поднимут на ноги всех часовых, кто находится в деревне. У тебя хватит силы, я уверен, это будет так же, как на ручье. Тебе надо будет ударить со всей силы, Лиза, по голове камнем. Снимем часовых у главного входа и заднего, чтобы партизаны могли выбраться сразу с двух сторон. Пока патруль у домов сообразит, что произошло, мы успеем открыть огонь и ликвидировать четверку тех, кто дежурит. Останутся еще семь в доме, зато у них не будет оружия. Главное — уследить, чтобы никто из них не сбежал и не доложил о захвате лагеря.
Лиза вздохнуло тяжело:
— Ох, боязно-то как. Это ударить так надо, чтобы фриц с копыт упал сразу. А у меня прямо вот руки трясутся, как подумаю.
— А ты думай о Марлене, — посоветовала Зеленина. — Тогда сразу удар выйдет как надо!
Алеся поддержала его, твердо сказала:
— Я с вами, товарищ Шубин, до конца! Я верю, что у нас всё получится. Вы всё продумали как следует. Теперь главное не бояться, не отступать, а делать! Победа будет за нами! Освободим наших ребят, там больше ста человек в подвале заперты. С ними мы огромная сила, выполним любой приказ!
Капитан Шубин так был рад услышать ответ Алеси: он сильно переживал, что девчата испугаются и откажутся от рискованного плана. После их слов он решил, что не зря девушки оказались в подпольном отряде. Они настоящие бойцы, которые готовы бороться с противником, даже рискуя своей жизнью.
Лиза тоже отозвалась, хоть голос ее дрожал от волнения и всё же при этом был полон решимости:
— Я смогу! Ударю со всей силы, не забоюсь! Не сомневайтесь, товарищ разведчик. Хочу освободить партизан, по моей вине они там. Я теперь должна исправить ситуацию.
Глеб взял в свои ладони девичьи пальцы, сжал их благодарно:
— Лиза, Алеся, вы очень отважные! Мы сможем, вместе у нас всё получится.
После совещания разведгруппа собрала оружие и выдвинулась второй раз к Серогусинке — теперь, чтобы нанести решительный удар по противнику. Шли осторожно, с каждым шагом внутри росло напряжение. Их всего трое и пара винтовок против вооруженных немецких автоматчиков. Девчата никогда раньше не участвовали в подобных операциях, поэтому с трудом справлялись с волнением. Елизавета мысленно била снова и снова по темной фигуре охранника прямо в голову, Алеся вслушивалась в звуки, исходившие из домов, чтобы определить, чем занята немецкая охрана.
Вдруг Шубин остановил их движением руки, указал жестом: вниз, на землю. Сам присел на корточки и зашептал:
— Ждите здесь. Я сейчас проникну в тот дом, где ночует охрана. Вроде бы всё тихо внутри, все уснули. Заберу у фрицев оружие и вернусь. Слушайте, запоминайте всё, что происходит. Каждая мелочь важна, охрана будет дремать, курить, отвлекаться. Эти минуты мы и должны использовать, когда их внимание снижено, чтобы атаковать.
Его напарницы, соглашаясь, кивнули; есть наблюдать за противником.
Глеб вытянулся на земле и по-пластунски двинулся к нужному домишке. Метр, еще метр; закончились кусты, и осталось открытое пространство — два десятка шагов от края лесных зарослей до дома, где отдыхала следующая смена охранников. Он уже приподнялся, чтобы быстро пройти эти метры, как вдруг приник к земле, почувствовав чьи-то шаги. Скрипнула дверь, и на крыльцо вышел в одних подштанниках один из военных. Чиркнула спичка, потянулся табачный запах.
— Эй, Вайсман, не найдется пара крошек табачка? — неожиданно раздался из кустов голос.
Фигура на крыльце буркнула:
— Есть.
Худой, в полном обмундировании охранник вынырнул из зарослей и протопал к домишке. Он ловко свернул коротенькую самокрутку, жадно затянулся:
— Запасливый ты, Вайсман, всегда есть табачок.
Собеседник фыркнул в ответ:
— Уметь надо вертеться, да и с начальством дружить. А ты только и норовишь, что завалиться дрыхнуть где-нибудь. Утром прибудет дежурный офицер, думаешь, не заметит по твоей сонной роже, что ты валялся всю ночь в кустах, а не ходил в карауле?
Худой сплюнул под ноги:
— Да мне плевать, что он подумает. Чего тут бояться — что с кладбища притащатся мертвецы?
— Русские совсем рядом, — назидательно заметил Вайсман.
Охранник расхохотался:
— Партизанский отряд сидит под замком, ему не выбраться из этого каменного мешка. А уж если русские решат атаковать нас, то мы услышим за сто километров «сталинский орга́н»[5]. Тогда уж никто не будет рассматривать мою рожу, зато я хотя бы насплюсь вдоволь. Знаешь, что я вижу во снах? Свою жену и нашу первую брачную ночь, вот уж где сласть! Клянусь, всё как вживую! Хочешь расскажу, что мы там вытворяем?
— Пошел ты к черту. Я хочу спать, а не думать о женщинах, — пробурчал Вайсман и исчез в домишке. Его собеседник после перекура вернулся на свое место, где захрустел ветками: видимо, устраивался поудобнее.
Шубину ничего не оставалось, как терпеливо ждать, когда дежурный снова провалится в свой сладострастный сон. Минуты отсчитывались у него в голове, опытному разведчику было не привыкать к терпеливому ожиданию. Он больше переживал за девчат, которые могли потерять терпение и ринуться прямо на врага, а то и выдать себя нервным движением. Ведь, по их расчетам, пора было возвращаться, кто же знал, что придется задержаться из-за ночных разговоров любителей покурить. Мысленно отсчитав четверть часа, разведчик потянулся, нащупал камень и швырнул его в стенку избы. На глухой стук никто не отреагировал, все обитатели дома спали, а охранник под кустом снова наслаждался встречей с женой во сне.
Шубин мягкой поступью прокрался к крыльцу, поднялся на три ступеньки и осторожно, по миллиметру, сдвинул тяжелую дверь. В темноте он не видел солдат, зато различил разноголосое сопение и храп.
Разведчик вытянул руку и медленно провел ею в воздухе. Едва пальцы коснулись холодного металла, он замер. Только бы не уронить автоматы и не разбудить грохотом обитателей домика. Он нащупал ствол, спустился до приклада и подтянул ремень. Вытянул вторую руку и проверил пространство вокруг своей находки: так и есть, семь автоматов были аккуратно, будто по линейке, выстроены вдоль стены в сенях. Разведчик по одному брал оружие, чтобы надеть на себя — на каждое плечо, потом два на шею, еще одно наискось на грудь и по одному в руки. Идти пришлось, растопырив руки, чтобы металлические части не бряцали друг о друга. Про себя разведчик досадовал: «Как же не предусмотрел этого, одно неверное движение — и стук металла разбудит кого-нибудь. Надо было взять с собой Лизу или Алесю и сделать две ходки, частями перенося оружие». Хотя соображать задним умом поздно: он уже на месте, собрал немецкий арсенал, и осталось несколько метров до спасительных зарослей кустов. Но с таким количеством оружия в руках любой шаг становился сложной задачей. Перед дверью Глеб остановился, потянул руку, чтобы толкнуть в деревянную обшивку, и сразу же замер: приклады тяжелых автоматов ударили друг о друга. Наконец он догадался, как открыть дверь: наклонил голову и аккуратно боднул ее. Выскользнул в широкую щель, спустился по ступеням приставными шагами, чтобы не раскачивались и не соприкасались друг с другом автоматы. Еще пятнадцать осторожных шагов — и вот он оказался под прикрытием веток.