— Тропки есть, но по ним ходили еще до войны только самые отчаянные. Они очень крутые и узкие.
Алеся объяснила более подробно:
— Скальная порода Юрта мягкая и сильно осыпается. Поэтому проходить между плитами опасно: вдруг случится обвал. С Боруна через ущелье никто не проходил на ту сторону Юрта, хотя за горным массивом есть выход к морю. До войны хотели пробить проход взрывами через скалы и сделать промышленный порт, чтобы наладить навигацию по морю. Да только геодезисты после исследования ущелья отказались от затеи. Горная порода не выдержала бы взрывов и завалила бы все проходы. Огромные обломки могли перекрыть узкое пространство, став природной дамбой. Тогда Борун бы затопило в полноводье.
Глеб упрямо переспросил еще раз:
— И всё-таки, ведь там есть ходы через ущелье? Откуда вы о них узнали?
Алеся пояснила:
— Я увлекаюсь скалолазанием. Помогала геодезистам, когда они приезжали исследовать Юрт для строительства дороги. Вместе с геодезической группой проходила эти места; поверьте, товарищ капитан: они очень опасны.
Разведчик упрямо настаивал на своем:
— Маршрут через лес тоже рискованный. Эсэсовцы, рядовые служащие, абвер — сюда на поиски отряда бросили все службы. Двойная опасность в том, что если кого-то из нас схватят, то не убьют сразу. Пленного будут долго пытать, пока не узнают местонахождения отряда. Эсэсовцы — мастера пыток, поэтому даже я не могу обещать, что не заговорю после применения их методов. Если мы будем добираться до Боруна через лесной массив, то опасности подвергнется весь отряд. Придется свернуть лагерь, искать новое укрытие как можно быстрее.
Алеся побледнела, пружинисто поднялась:
— Я проведу вас через Юрт к поселку.
— Алеся!.. — протестующе воскликнул ее муж, но движение узкой ладони остановило его слова.
Зеленина покачала головой: не надо. Оба понимали, что это значит. Когда ты клянешься отдать жизнь за отряд, для общей победы, то речь идет не только о себе: может быть, придется пожертвовать в том числе своим любимым человеком. Война не знает пощады ни к кому, забирая самое дорогое. Риск одного — безопасность для других, в этом прав разведчик Шубин. Они не смогут пройти привычной дорогой, поэтому придется пробираться через опасное горное ущелье по узким козьим тропам.
Владимир тоже это знал, отчего опустил голову и промолчал. Алеся только сурово приказала замершим парням:
— Набирайте воду в большие фляжки, возьмите самые крепкие веревки. Больше ничего с собой не берем: любой груз помешает при переходе.
Ребята со всех ног кинулись выполнять ее приказание. А женщина обратилась к Глебу:
— Я переоденусь и вам тоже советую. В горах холодно, нужен ватник. В шинели вам будет неудобно двигаться. Володя сейчас найдет во что переодеться.
Короткие сборы прошли быстро, да и брать маленькому отряду было почти нечего: ни паек, ни палатку, ни крепкое снаряжение. Но самое важное у них было — уверенность в том, что всё получится. Ребята держались спокойно, будто их ждал не переход через опасное ущелье, а легкая прогулка. Алеся тоже без лишних эмоций наматывала веревки себе на талию, наполняла водой кожаный мешок. Только ее муж Владимир Зеленин не отходил от любимой женщины ни на шаг. Он не сказал ни слова Шубину, не стал протестовать, что его жена снова рискует жизнью ради выполнения приказа штаба. Но всё же не в силах был поднять на остальных мрачный взгляд, полный страха перед тем, что ждет разведгруппу в ущелье Юрт.
Капитан Шубин старался не замечать его подавленности. Как и остальные, он собирался молча, в каждом жесте сквозила решительность выполнить задуманное. Впереди ждала вылазка снова в Борун, прямо в стан врага, и ситуация стала еще опаснее, потому что теперь немцы знали об их существовании и ждали появления партизан. Разведчику было ясно, что в этот раз рисковать, принимать решения на ходу стало невозможно. Больше сотни бойцов — это большая сила, которую запросто не развернешь в другую сторону, не скроешь за пару минут в ближайших кустах. Поэтому порученная ему операция «Оркестр» должна пройти без сучка и без задоринки. А возможные трудности должна заранее разведать их группа — построить маршруты, выбрать тактику ликвидации, найти путь отступления после проведения диверсии.
Разведчик сверился с часами, потом — с положением звезд на небе: пора выдвигаться. Они должны пройти по долине в темноте, а к рассвету оказаться у подножия горного хребта. День на переход по опасному горному ущелью. Путь будет медленный, тщательно выверенный, с изучением тропинок и дорожек среди горных расщелин. Окончательный план действий еще не родился в голове у капитана, но он все же четко понимал, что идти по привычному маршруту к Боруну опасно. Отряд потратит все силы на противостояние с фашистами, и скорее всего, проиграет в этой схватке. Единственное решение сейчас — провести партизан через ущелье. Оттого он так настаивал на опасном маршруте по ущелью, чтобы понять во время похода, сможет ли отряд в сотню человек пробраться через горный хребет. У сложной дороги есть огромное преимущество: она даст им возможность напасть неожиданно. Немцы не могут ждать со стороны Юрта удара, поэтому внезапность поможет выиграть время и силы при диверсии.
Провожали группу всем отрядом. Без долгих прощаний, лишних слов больше сотни человек следили взглядами за четырьмя фигурами до тех пор, пока их силуэты не исчезли за деревьями. Каждый думал об одном и том же: сумеют ли они пройти через Юрт?
Разведчики прошли лесной массив и подобрались к узкой долине, где тонким рукавом бежал ручей. В обе стороны выстелилось мхом пересохшее пологое русло; из-за топкой почвы здесь хорошо росли вечнозеленый мох, упругая осока, а вот деревьев не было совсем даже по краю оврага: вода захватила власть в долине.
По открытому участку они шли быстро: торопились до рассвета пройти опасное пространство. По флангам не было ни единой возможности укрыться от немцев: не росли в болотистой почве даже жидкие кустики, не было ничего, что послужило бы укрытием в бывшем русле ручья. Лишь тонкий ручеек вилял между черными камнями, но он был совсем крохотный, в него не нырнешь при встрече с противником.
Мох под ногами чавкал при каждом шаге, будто отсчитывал минуты, гнал путников: быстрее, еще надо сделать десятки тысяч шагов, а долина уже наливается золотом от восходящего солнца. С каждым новым лучом разведчики всё прибавляли шаг, а потом бросились бежать. От влажности одежда липла к телу, прохудившиеся сапоги были полны болотистой жижи, по лицу и спине тек пот, а дыхание сбивалось на хрип. Однако останавливаться было нельзя ни на секунду: черные пики ущелья были совсем рядом, а изумрудная долина с розовой дымкой рассвета — за спиной.
Когда они добежали до подошвы низкой скалы, где начинались изломы хребта, Глеб не мог говорить от сбившегося дыхания. Он лишь махнул рукой, отдавая приказ об отдыхе. Грудь рвало от боли при каждом вдохе, а тело гудело после двух часов пробежки. Они уселись на каменистом выступе в тени глыбы. Алеся и ребята тоже тяжело дышали, то и дело сбиваясь на кашель. Зато можно было сделать короткий привал: теперь они были в укрытии, нависший сверху гребень и большой камень укрывали их серыми плитами, будто в каменном кармане.
Женщина, справившись со сбившимся дыханием, смогла заговорить:
— Надо идти дальше, пока светло. Ночью не получится передвигаться по горам: слишком опасно, в темноте совсем не будет видно тропинок.
Командир кивнул и с трудом поднялся. Он побрел замыкающим в небольшой колонне: первая — Алеся Зеленина; за ней — легконогий Виктор; потом Тимур Ильдаев. Глеб специально выбрал эту позицию, чтобы не торопиться: ему надо было сосредоточиться и обдумать будущий план. Каждый этап их похода разведчик сейчас вживую рассматривал с другой точки зрения: а насколько быстро сможет пройти этот же отрезок многочисленный отряд, груженный боеприпасами и оружием? Придется отвести под прохождение долины половину ночи, поставить заранее постовых по краям русла, чтобы зорко следили за флангами. Не меньше четырех или пяти часов займет марш-бросок по пересохшему речному руслу. Вперед надо пустить самых крепких ребят с тяжелым грузом, потом — девчата, им можно нести снаряжение полегче. Необходимо заготовить как можно больше гибких веток, сплетенных сеток из лозы, чтобы прикрепить груз прямо на тела партизан. Если тащить груз на носилках или волокушах, то получится слишком медленно, да и каменистое дно изорвет сплетенные ветви.
Глеб вдруг понял, что солнце слепит ему глаза. Алеся вывела их из-под тени нависающих вершин вверх по скалистой гряде, и сейчас отряд оказался на узкой полоске каменного хребта. Отсюда было видно уже и ущелье, которое, как шершавые ладони, обнимало серебристый ручей и превращало его в бурный поток с перекатами и белыми пенными фонтанчиками. Под ногами изгибались острия скал: пики то поднимались, то наклонялись в сторону, образуя зубчатую стену.
Женщина предупредила:
— Спускайтесь медленно: камни влажные от утренней росы, очень скользко. — Сама она неожиданно исчезла в черной расщелине между двумя скалами.
Мужчины последовали за ней. Обдирая кожу на пальцах, они протиснулись через узкий желоб из двух монолитных пластин и оказались на узкой тропинке, которая вилась вдоль огромного выступа. Глеб опустил глаза, и дыхание сбилось, будто от сильного удара в грудь. Под ногами зияла пропасть, а скальный край был таким узким, что носки его сапог свешивались вниз. От жуткого вида к горлу подступил комок; тревожно пульсируя, он расползся в груди.
Алеся, которая уже шла медленными приставными шажками по узенькой тропе, не поворачивая головы, отрывисто бросила:
— Не смотрите вниз. Ладонями к скале, держите равновесие.
У разведчика предательски ослабели ноги, однако он пересилил себя: повернулся лицом к серой выщербленной стене, ухватился пальцами за выступы и перенес вес тела вбок. Шаг, еще шаг, осторожный, медленный, потому что надо чувствовать каждое движение тела, удерживать баланс. Тимур перед ним качнулся от порыва ветра, и нога у него сорвалась вниз. От резкого движения с шорохом осыпались куски скальной породы. Камешки выстукивали при падении по шершавым стенам дробь, этот звук был невыносимо долгим; пропасть, словно пасть жуткого гигантского животного, медленно втягивала свою добычу. Из-за кошма