удастся. Но Юрт, грозный, неприступный, станет их союзником, защитой. Толстые скалистые плиты укроют от выстрелов, огромная высота не даст противнику возможности для дальнейшего преследования. Без специальных веревок, закрепленных на вершине, никто не сможет взобраться в ущелье. К тому же с помощью автоматов они смогут отразить любые попытки атаковать занятую высоту. Глеб был уверен в своем плане: да, его выполнение требует огромных усилий, и всё же он продуман до мелочей. В конечном итоге отряд ликвидирует важные объекты малыми силами и сможет уйти без потерь на глазах у всей вооруженной армии охранников поселка.
Командир приказал сделать перерыв на перекус — сухари с водой, последнюю пищу из запасов партизанского отряда. Возвращаться они будут без провианта, останется только вода. Зато налегке быстрее доберутся к выходу из ущелья, а там их ждет лес, который стал партизанам родным домом. Обратная дорога не казалась трудной, сейчас самое главное — выполнить без ошибки каждый этап операции «Оркестр».
Как только серые бока скал покраснели от закатного отсвета, отряд начал собираться дальше в путь. Спуск прошел быстро, бойцы соскользнули по надежно закрепленным веревкам. Было страшно довериться страховке; даже командир группы едва сдержался от крика, когда ухнул вниз, прямиком в пустоту. Но после нескольких минут пережитого ужаса их ждала внизу твердая почва. Так же, через тросы, спустили всю амуницию, потом закрепили концы веревок в расщелинах, оставив их там до конца операции, чтобы после возвращения все могли быстро подняться.
Окрестности у подошвы хребта уже растворились в ночных сумерках. Как и во время прошлой вылазки, эта окраина поселка крепко спала. Еще раздавались отдельные звуки — скрип дверей, звон ведер, но обитателей редких домишек не было видно за дощатыми стенами, а в окнах не светились огоньки керосинок.
Первой шла группа во главе с капитаном Шубиным, бойцы проверяли маршрут следования к сточной яме. Как оказалось, осторожность была не лишней. Только отряд растянулся по улице, стараясь держаться в тени домов, как в соседнем проулке громыхнули тяжелые приклады автоматов немецких дозорных. Глеб взмахом руки остановил бойцов, поближе к нему подобралась только пятерка ребят. Они уже были с ножами в руках, готовые атаковать фашистских часовых. Несколько десятков шагов вперед по безмолвному приказу разведчика, взмах ножей, от которых с едва слышным хрипом немцы упали на землю. На горле у них зияли раны от точных ударов.
— В сторону их, в канаву, а сверху присыпьте мусором! — приказал капитан. Он помог сволочь тела подальше от дороги и накрыть камнями вперемешку с досками от рухнувшего забора. Дальше короткими перебежками партизаны добрались до ямы, где переливалась масляной пленкой сточная вода. Едкий технический запах резал глаза до слез, обжигал дыхание, и всё же у них не было другого пути. Так же, цепочкой по одному человеку, диверсионная группа пробралась в трубу коллектора; бойцы торопились: в любой момент могла хлынуть вода из мастерских наверху. Несколько раз шумел поток, но уровень маслянистой жидкости поднимался совсем немного. Видимо, ночной ремонт уже не шел так интенсивно, как сутки назад, когда осуществляли разведку на местности Глеб с Алесей.
Наконец в люке над головами показались железные скобы лестницы и серый кусок постройки.
— Мы идем вперед на зачистку. Это займет пять минут. Когда закончим, подадим условный знак, — скомандовал Глеб.
Пять фигур, бесшумных, как тени, по одной вынырнули из колодца. Капитан махнул на цех посредине: там лязгало железо и стучали инструменты. Остальные ремонтные отделения молчали, в черных узких прорезях окон не было признаков работы или огоньков освещения.
Ударом ноги разведчик распахнул дверь и одним прыжком свалил фигуру посередине, утопил нож по рукоятку в шее, вытянул клинок и сразу добавил второй удар под кадык. Он не смотрел назад: доверял своим ребятам — они действуют точно так же. Убивают, режут, со всей силы ножами уничтожают охрану цеха. Кто-то успевал вскрикнуть, кто-то даже бросился к двери или вскинул для выстрела ствол автомата, но оказать сопротивление у немецких солдат не получилось. Через две минуты на бетонном полу в лужах крови лежало несколько трупов, их оружие перекочевало в руки партизан. В живых остались лишь два человека: немецкий офицер с лычками инженерных войск и перепуганный светловолосый юноша в синем комбинезоне — Марлен Житков. Он вдруг бухнулся на колени и пополз к партизанам:
— Ребятушки, свои, наши! Не убивайте, я ваш! Я тоже из партизан! На вас работал, Лизавета от меня вам передавала информацию. Свой я! Не убивайте! Я ведь для вас на всё готов. Вот хоть его убить прикажите, дайте нож, глотку ему перережу, фрицу поганому!
Он неловким движением ухватил за лацкан кителя офицера и попытался подтолкнуть к лесным бойцам. Немецкий военный брезгливо отмахнулся от грязных рук рабочего и заговорил на немецком языке, обращаясь к Глебу: в нем он интуитивно угадал командира диверсантов:
— Я не буду пресмыкаться, как он. Вы не заставите меня встать на колени.
Капитан тем временем раздавал приказы своим ребятам:
— Ты к коллектору, сообщи, что всё чисто, и по цехам с проверкой. Остальные могут подниматься. Четверо по парам, ликвидировать охрану на периметре. Часового на вышке не трогаем, действуем бесшумно!
Едва ребята скрылись за воротами, Глеб, не сводя глаз с лица Житкова, отчеканил глухим голосом:
— Военным трибуналом Красной армии, от лица коммунистической партии вы, товарищ Житков, приговариваетесь к расстрелу за предательство своих товарищей и сдачу их фашистам. Вы — диверсант и двойной агент! Приговор будет немедленно приведен в исполнение!
Марлен открыл рот, чтобы закричать, начать протестовать, как мгновенно разведчик приставил к его виску табельный пистолет и выстрелил в упор. Крик оборвался, мертвый предатель рухнул на спину, заливая кровью всё вокруг. Позади в дверь мастерской начали заходить остальные диверсанты. Минеры под взмахи рук Левина принялись за свою часть работы: они разматывали проволоку и растаскивали по периметру заряды.
Немецкий офицер наклонил голову в ожидании следующего выстрела, прошептал:
— Ну стреляйте же, чего вы ждете. Я готов к смерти.
Он беззвучно зашептал молитву, рука легла на крестик под воротом кителя. Глеб оглянулся на водителей с дядей Пашей во главе, которые уже начали взбираться на броню танков.
— Я сохраню вам жизнь, если вы заведете танки и укажете, где хранятся снаряды для них, — предложил разведчик сделку.
Инженер не раздумывал ни секунды: он не хотел умирать, как трус, стоя на коленях, не настолько был предан Гитлеру, чтобы отказаться от возможности остаться в живых.
— Вот в тех ящиках лежит боезапас для танков. Там немного — только то, что было в их укладках, когда их вывезли с поля боя.
— Дядя Паша, — позвал командира танкистов разведчик. — Забирайте вон из тех ящиков снаряды, распределяйте по машинам.
Пожилой мужчина заторопился в угол цеха и ухватился за деревянный ящик:
— Негусто. Ничего, на мост хватит.
А Шубин подтолкнул немца к машинам:
— Заводите! В остальных цехах еще есть танки?
— Один на ходу, а второй мы не смогли отремонтировать, — пояснил инженер. — Вы не сможете выстрелить из него: произошла осечка, и в стволе застрял снаряд, который мы так и не смогли извлечь.
— Заводи то, что есть, — приказал капитан, и офицер полез на броню.
Два человека встали на карауле у двери, дядя Паша вместе с немецким инженером полез в башню танка. Его ребята уже поспешно таскали снаряды в укладки. Как только заурчал первый мотор, Шубин подошел к Феликсу Левину:
— Я на проверку периметра. Мы не пропустим никого, пока вы здесь не закончите.
— П-п-полчас-с-са. — Левин указал проволочную линию по периметру цеха. — Од-д-дин г-г-готов.
Загромыхал мотор второй машины, и Шубин выкрикнул через шум командиру танкистов:
— Двигайтесь к мосту, огонь после взрыва!
Тот закивал, подтверждая: всё идет по плану, как только будут взорваны цеха, сразу ударят танковые пушки и разнесут переправу на куски обстрелом в упор. Диверсионный отряд, словно слаженный оркестр, разыгрывал смертельную для немцев партию.
Сам разведчик бросился наружу проверить, как действуют его ребята. У второго цеха он наткнулся на два трупа охранников, которые, видимо, поспешили на шум в мастерских и были вовремя ликвидированы ребятами из его группы. Глеб, вспомнив о прошлых вылазках к заводу, подбежал к пожарной лестнице и взобрался по ней почти до самой крыши. Отсюда территория завода была видна как на ладони. Разведчик смог рассмотреть еще несколько мертвых тел, распластавшихся у забора между пищеблоком и пятачком ремонтных мастерских. Ему не понравилось, что охранник на вышке суетливо крутил прожектор, направляя его в разные стороны. Он явно был обеспокоен шумом и теперь пытался высмотреть, что происходит на охраняемом пространстве. Шубин спустился и кинулся бежать к вышке, хотя в голове не было пока плана, как остановить встревоженного дозорного. Наперерез ему метнулась черная тень.
— Стоять, — громко прошептал Глеб.
И тень замерла — это оказался один из ребят его группы. Он тяжело дышал после схватки с охранником:
— Товарищ командир, периметр очищен. Всех ликвидировали.
— Тела — они лежат на виду! — буркнул Глеб с досадой, ведь он учил думать о каждой мелочи, которая может выдать их с головой.
Разведчик отдал новый приказ своим ребятам:
— Двое на охрану центрального въезда, откройте ворота для движения танков. Двое на охране территории, обходите периметр, никто не должен зайти внутрь. Соберите всё оружие! Поставь ребятам задачи и беги к вышке: часовой что-то заподозрил. Его надо убирать. Прикроешь меня, я им займусь.
Луч света проре́зал темноту совсем рядом, Глеб толкнул юношу в сторону, подальше от опасности, а сам со всех ног побежал к вышке. На ходу офицер сообразил, как действовать дальше. Только что в полной темноте его боец мгновенно опознал своего командира, опознал по речи. Стоило лишь заговорить по-русски, и юноша тотчас среагировал, хотя в темноте даже не увидел, кто движется ему навстречу. Поэтому к вышке разведчик подошел, уже не скрываясь, наоборот, специально шумно ударил подошвой сапога по деревянной площадке, чтобы привлечь внимание дежурного. Глеб сделал несколько шагов по скрипучим ступеням и заорал по-немецки во всю глотку: