– Вот и мне тоже странно, – сказал Дубко. – По тем же самым причинам. А потому я мыслю так. Никакие это не родственники. И не с Украины, наверно, они прибыли. А из каких-то иных краев, которые чуть дальше от Украины. Чуть западнее, скажем так. Вражеские они агенты, вот кто. И, возможно, террористы. Чует моя душа… Да уже одно то, что они вместе с другими ушли из поселка, характеризует их самым недвусмысленным образом! Были бы они обычными гостями, то не ушли бы. Постарались бы поскорее убраться от греха подальше. А они ушли на заимку. Ведь ушли? – Дубко вопросительно взглянул на Голубева.
– Люди говорят, что ушли, – кивнул Голубев. – А уж на заимку или еще куда-то, того пока никто не знает.
– А куда же еще, как не на заимку! – уверенно произнес Дубко. – Это вписывается в элементарную логику событий. Одно только мне непонятно – почему именно к Луцику они прибыли? Почему не к кому-то другому?
– Ну надо же им было кого-то выбрать для своих шалостей! – сказал Степан Терко. – Вот Луцика и выбрали. А почему именно его – тут дело понятное: он наиболее подходящая для них кандидатура. Нелюдимый и, должно быть, обозленный на советскую власть. Кого же еще выбирать, как не его? Там тонкие психологи, и уж они знают, кого выбрать! Разве не так?
– Так-то оно так, – сказал Федор Соловей, – однако же откуда они вообще узнали об этом Луцике? Кто им о нем сказал? Ведь они там, а он здесь…
– Значит, нашлось кому сказать, – пожал плечами Терко. – Кто-то, кто вертится поблизости от него, и доложил. Есть, мол, подходящая кандидатура…
– Так это что же значит! – ахнул Голубев. – Это значит, что где-то в нашем городе имеется вражина, которая… – Из-за наплыва чувств начальник местного отдела КГБ даже не закончил мысль.
– Так, наверно, и есть, – сказал Богданов. – Так что будет вам работа, Иван Кириллович, когда мы разберемся со всеми вашими делами! Александр, ты хотел еще что-то сказать?
– Да, – сказал Дубко. – Итак, эти четверо возникли в доме Луцика. И не просто так, а с заранее обдуманным планом. И каким-то образом уговорили Луцика помочь им этот план осуществить. Уж каким способом они его уговорили, того я, конечно, не знаю. Могу только догадываться. Может, запугали, может, посулили что-то… Подкупили, иначе говоря. Думаю, что подкупили. Надежнее подкупить, чем запугать. Запуганный помощник – ненадежный помощник. Он или сбежит, или предаст… А вот если он польстился на деньги – ну, тогда совсем другое дело. Тогда он твой с руками, ногами и со всей его душой.
Дубко умолк, видимо, обдумывая, как могли развиваться события в доме Луцика дальше. Пока он раздумывал, в разговор вступил Федор Соловей.
– А дальше, я предполагаю, началось осуществление заранее задуманного плана, – сказал он. – Делегация в горком партии, петиция с требованиями, которые, конечно же, никоим образом не могли быть выполнены. На то, похоже, и был расчет… Далее – волнения и митинги, устроенные бывшими бандеровцами на тему о том, что вот, мол, смотрите, как несправедливо с нами обходится советская власть. Информационное сопровождение этих криков западными голосами – это, я думаю, тоже часть плана. Потому что без голосов – какой во всем этом смысл? Кто услышит крики сорока или пятидесяти человек в каком-то медвежьем углу?
– Вряд ли те, кто задумывал такой план, рассчитывал и только на митинги и больше ни на что, – возразил Богданов. – Потому что откуда взялись таинственные личности на заимке? Зачем они там? Думаю, затем, что они дополнение к плану. Террористы.
– Если террористы, значит, собираются что-нибудь взорвать или поджечь? – с тревогой произнес Голубев.
– Именно так, – кивнул Богданов. – Взорвать или поджечь. Или кого-то убить. Скажем, первого секретаря горкома, отказавшего ходокам в выполнении их требований, изложенных в петиции. Ну а что? По-своему это логично. Возмущенный народ в ответ на отказ воспылал праведным гневом… ну и так далее. А может, они намереваются и взорвать, и поджечь, и убить, и еще что-нибудь этакое. Кто их знает? Представляете, какой это будет информационный повод для заморских крикунов? В Советском Союзе начались массовые протесты с поджогами и убийствами! Гражданская война!
– Этого нам еще не хватало! – угрюмо произнес Голубев.
– Вот для того, думаю, эти красавцы в камуфляже и с иностранным оружием и обосновались на заимке, – не обращая внимания на стенания Голубева, продолжил Богданов. – Как они туда попали – это, конечно, интересный вопрос. Но сейчас нам не до подробностей. Сейчас у нас другие задачи…
– А как же те люди, которые ночью ушли на заимку? – спросил Рябов. – Их уход тоже часть плана?
– Это вряд ли, – ответил Голубев. Усилием воли он уже прогнал от себя мрачное отчаяние и потому мог рассуждать логично и трезво. – Думаю, здесь все произошло случайно. Стихийно. Просто изменились обстоятельства. Никто ведь не ожидал, что наши славные ветераны поднимут бучу и пойдут в Бандеровский поселок, чтобы навести там порядок. Порядок по их разумению… А они пошли, да еще и с оружием. А вдогонку им – и милиция. Какие уж тут митинги в Бандеровском поселке? Вот они и решили поменять свои планы. Так сказать, на ходу… То есть организовать свой собственный отряд и уйти в тайгу. Организовать народную партизанщину. Или, иначе говоря, бандеровщину. И организовали. Подбили на это глупое дело народ и ушли в тайгу. Толку, конечно, от тех партизан никакого, но зато сколько будет разговоров!
– Да, наверно, так оно и есть, – согласился Богданов. – Те, которые в камуфляже и с автоматами, – они для дела, а партизаны – для пропаганды. А еще там четверо заложников. Такая вот получается картина. И только одно непонятно: что же будет дальше? Долго ли будут одураченные люди сидеть на этой заимке? И что намерены делать люди в камуфляже? Какую пакость они собираются учинить в городе? А ведь собираются – иначе не было бы их на той заимке…
– Скажите, – спросил Соловей у Голубева, – а могут ли все эти сидельцы разбрестись по тайге? Уйти, скажем, вглубь тайги, захватить какую-нибудь глухую таежную деревню…
– Ни под каким видом! – ответил Голубев. – Даже если бы они того и хотели. Сейчас в тайге весна. Снег еще толком и не начинал таять. Притом снегу этой зимой выпало выше моей макушки, а я, как видите, совсем даже не лилипут. И вот. Снег сейчас влажный, тяжелый, с промоинами, по такому снегу далеко не уйдешь. Ни на лыжах, ни тем более своим ходом. Пропадешь… Нужно ждать, пока снег растает. Оттого эти людишки и будут сидеть на заимке. Деваться им оттуда некуда – разве только вернуться обратно в город. Так ведь, думаю, не вернутся…
– А как же тогда они добрались до заимки, когда в тайге такое бездорожье? – не понял Соловей.
– Ну, заимка в Кедровом логе совсем другое дело, – сказал Голубев. – Туда-то добраться можно. К ней ведет дорога из города. Она хоть и раскисшая от мокрых снегов, но все равно это дорога. Умеючи можно добраться. А вот дальше, вглубь тайги – это ни-ни. До тех пор, пока не сойдут снега.
– И то уже хорошо, что нам не придется гоняться за всеми этими мстителями и разными прочими сомнительными личностями по всей тайге! – проворчал Степан Терко. – Потому что этак и ноги недолго промочить! И вот как воевать с промоченными ногами? Страх как не люблю!
Все невольно рассмеялись от этой бесхитростной шутки. И как будто солнечный луч проник сквозь беспросветную хмарь. Всем тотчас же показалось, что не так уж сложно – и выковырять с заимки обосновавшихся там людей, кем бы они ни были, и спасти заложников.
– Что ж, – подвел итог Богданов. – Картина битвы ясна. А теперь будем думать, как нам эту битву выиграть. Притом без потерь с нашей стороны. Время уже перевалило за полдень, а потому надо поторопиться. И вот что я думаю… Сейчас я изложу вам тезисы плана, а вы слушайте и вносите поправки, если таковые будут. И спрашивайте, если что-то будет непонятно. Иван Кириллович, вы временно включаетесь в нашу команду на равных правах и основаниях.
Глава 12
Во-первых, нужно было во что бы то ни стало успокоить людей. Утихомирить их, ни в коем случае не позволить идти в Кедровый лог на заимку. Потому что иначе была бы беда. Кто знает, что могло случиться на той заимке, доберись туда пылающие праведным гневом граждане! Скорее всего, стрельба, а значит, и смертей было бы не избежать. К тому же сражение на заимке помешало бы спецназовцам выполнить свою работу, а что это была за работа и как нужно ее выполнять – об этом спецназовцы знали в точности. Они умели с ходу оценивать ситуацию и принимать правильные, единственно верные в этой ситуации решения. Это было логично – иначе Богданов и его подчиненные не были бы бойцами спецназа.
Итак, нужно было урезонить буйствующих граждан. Да, но как это сделать? После короткого размышления Богданов решил признаться горожанам, что они – прибывшая в Углеград из Москвы группа спецназа КГБ, их цель – навести в городе порядок. И они его обязательно наведут, потому что в этой группе – бойцы экстра-класса, которые справятся с любой задачей. И если при этом им не мешать, то задача будет выполнена еще быстрее и успешнее. А потому всем горожанам необходимо соблюдать спокойствие. Никаких митингов, шествий, а тем более – вооруженных походов. Ни в Бандеровский поселок, ни в Кедровый лог – никуда! Тем более с оружием и в пьяном виде. Мало того, что за все это придется отвечать по закону, так ведь еще могут погибнуть люди. Хоть в Бандеровском поселке, хоть в Каменке, хоть в Кедровом логе – какая разница? Смерть – она везде одинакова. А потому просьба от всего спецназа КГБ: не мешать его бойцам делать свою работу. И все будет хорошо.
Расчет был на то, что никто из горожан, скорее всего, и слыхом не слыхивал ни о каком спецназе КГБ, а тем более в Углеграде. И потому буйствующий народ должен был впечатлиться, призадуматься и успокоиться. Что от него и требовалось.
Конечно, это было довольно-таки нестандартное решение. Никогда раньше ни Богданову, ни его бойцам не приходилось раскрывать себя перед людьми. Спецназовцы всегда предпочитали действовать никак себя не выдавая, да это и понятно. Скрытным образом воевать всегда сподручнее. Но тут был особый случай, а потому и действия бойцов спецназа тоже напрашивались особенные. Иначе народ было не угомонить.