— Наги…
— Верно… — кивнул головой брат Титус. — Миламо ест не только гусениц и слизней — на одних червяках до таких размеров не вымахаешь. В древних книгах говорилось, что миламо были настоящими врагами нагов: похоже, огромная птица воспринимает их как очень больших змей, а со змеями у этой птички разговор короткий. Я, конечно, не могу утверждать наверняка — все же не было возможности как следует рассмотреть все происходящее, но, кажется, миламо стала отрывать для себя хвост нага, того самого, в которого вцепился буньип.
— Сомневаюсь, что буньип отдаст ей свою добычу.
— И напрасно: миламо — птицы на редкость быстрые, и своего не упустят. Клюв у них острый, сил хватает, так что не удивлюсь, если она несколькими ударами отрубит для себя хвост нага. Остальное оставит буньипу… Вполне вероятно, что она успеет сделать то же самое и со вторым нагом, тем самым, чье все еще живое тело наколото на шиповой плавник снолигостера.
— Надо же: у нагов есть враги! А я думал, они тут царствуют.
— Как видно, не все так, как хотелось бы хвостатым… — пожал плечами брат Титус. — Конечно, миламо, как многие птицы, клюет все, что плохо лежит, только вот червяки и змеи — ее самая любимая еда, за которую миламо пойдет на что угодно. Видите, не побоялась забирать часть добычи у двух очень опасных зверей.
— Да, похоже, напрасно наги считают себя хозяевами мира.
— В древних книгах вскользь упоминается о том, что наги терпеть не могли миламо… — довольно улыбнулся брат Титус. — Более того, утверждалось, что наги выплачивали награду за каждую голову убитого миламо. Теперь я понимаю, почему.
— А мне отчего-то показалось, что в этот раз при разговоре с нами наги вели себя куда более сдержанно… — Адриан высказал свою точку зрения. — Почему-то мир вздумали предлагать, да и выглядели далеко не такими боевыми и безапелляционными, как обычно. Можно сказать, почти вежливыми.
— Это как раз вполне объяснимо… — дядюшка вытащил из своей ладони огромную занозу, которую невесть где посадил. — Наги прекрасно знают, кто обитает в этих местах, и даже им тут следует быть крайне осторожными. Скорей всего, в любое другое время наги на тот перешеек никогда бы не сунулись — очень опасно, но, с другой стороны, там весьма удобное место для засады. Вот они и дожидались нас там… Понятно и то, что хвостатые, предложив мир, просто хотели отвести нас как можно дальше от этого опасного перешейка, а потом уж перед нами можно и норов свой показать. Разоружили бы нас, бедных, созвали остальных нагов, которые ищут беглецов по всем закоулкам, а потом и подогнали плот, чтоб доставить пленных, то бишь нас, на свой остров, и я очень сомневаюсь, что нас встречали бы там с букетами цветов… А все-таки в этой непростой ситуации первыми не выдержали наги!
— Я их понимаю: эти звери были такие страшные! — Абигейл вздохнула. — Меня все еще немного потряхивает от ужаса…
— Принцесса, вы держались замечательно! — Андреас нисколько не кривил душой, говоря такое.
— Присоединяюсь к словам своего племянника… — дядюшка чуть наклонил голову в уважительном поклоне. — Абигейл, должен выдержать восхищение вашей выдержкой: многие дамы, увидев подобных чудищ, сразу же упали бы в обморок.
— Или стали бы кричать от ужаса даже громче этого буньипа… — добавил брат Белтус. — Сам был свидетелем подобной истории. В жизни не забуду, как одна высокородная дама, жена нашего командира, в сопровождении супруга однажды заявилась к нам в казарму. По слухам, она собиралась устроить всем нам разнос за то, что будто бы мы недостаточно почтительно ведем себя по отношению к некоторым из горожан. А как раз в это время парни в казарме выманили из убежища огромную крысу, которая у нас харчи ловко воровала. Зачем выманили, спрашиваете? Хотели ей башку свернуть: если честно, то мы давно пытались это сделать, да только все попытки были безуспешны — уж очень сообразительной была та длиннохвостая. И вот так получилось, что крыса выбежала аккурат перед этой самой дамой, женой командира… Ну, что тут можно сказать? От крика дамы крышу у нашей казармы только что не снесло, и стены едва не рухнули. Я в жизни такого вопля не слыхивал, и, думаю, больше не услышу. У меня лично уши заложило дня на два, да и парни жаловались, что почти оглохли. Учтите, принцесса, что женщина кричала так при одном только виде крысы. Хотя справедливости ради надо признать, что та крыса была величиной едва ли не с кошку…
— И что было дальше? — фыркнул дядя.
— Ну, даму еще долго успокаивали, а вот крыса, бедняжка, так испугалась этого истошного ора, что куда-то забилась, и не показывалась нам на глаза едва ли не седмицу. Судя по всему, еще неизвестно, кому было страшнее — даме, или несчастной крысе. Мы уж стали опасаться, не умерла ли плутовка от разрыва сердца. Во всяком случае, эта серая разбойница целую седмицу не дотрагивалась даже до той еды, что лежала едва ли не в открытую. Это ж надо было так напугать бедного зверька! В общем, дело кончилось тем, что крысу стали жалеть все парни, и, по сути, поставили острозубую на довольствие, стали кормить едва ли не самыми лучшими кусочками. Она оказалась умницей, подружилась едва ли не с каждым, и понятно, что отныне даже речи не заходило о том, чтоб этой серой малышке снести голову…
Когда через полчаса люди пошли дальше, настроение у всех заметно улучшилось, да и не было уже того страха, который беглецы испытали совсем недавно. Вскоре и земля под ногами стала заметно суше, лес стал куда более светлым, да и комарья в воздухе почти не осталось. Поневоле настроение у каждого было если не приподнятым, то хорошим.
Вновь в течение дня на пути отряда встречались брошенные стоянки, и в этот раз их было две. Одна из них была оставлена достаточно давно, а вот на второй люди обитали еще дней десять назад. Понятно было и то, что они уходили оттуда в спешке, а может, их оттуда уводили, во всяком случае, на месте осталось кое-что из брошенной и разломанной утвари. К сожалению, ничего из тех предметов беглецам не могло пригодиться в дороге.
Увы, но без очередного происшествия опять не обошлось. День уже клонился к закату, когда Андреас, сам не зная почему, вздрогнул, и чисто инстинктивно оттолкнул в сторону Абигейл, идущую рядом с ним. И хотя он сам успел чуть качнуться в сторону, но, тем не менее, ему словно обожгло спину, и молодой человек упал на землю. Лишь через мгновение, уже лежа на траве, Андреас понял, в чем тут дело: когда они с Абигейл шли, то ему показалось, будто его нога за что-то зацепилась, а затем он услышал легкий, почти неслышный щелчок, и тело среагировало само, где-то на уровне подсознания.
Дело в том, что старший брат Андреаса был заядлым охотником, но больше всего он любил охоту с луком, и потому во дворце герцога одна из комнат была отведена специально для тренировок его старшего сына. Там парень едва ли не каждый день проводил по несколько часов, оттачивая свое и без того высокое мастерство в стрельбе из лука. С раннего детства Андреас любил бывать в этой комнате, наблюдая за тем, как брат с изумительной точностью посылает в мишень стрелу за стрелой… Если сказать коротко, то звук спущенной стрелы Андреас и сейчас не спутает ни с чем иным.
— Что такое? — люди, не понимая причины странного поступка молодого человека, замерли, оглядываясь по сторонам, но вокруг стояла тишина, лишь раздавались обычные лесные звуки. — В чем дело?
— Адриан, да вы ранены! — Абигейл, поднявшись с земли, кинулась к лежащему жениху. — Что с вами? Вы живы?
— Кажется, со мной все в порядке… — Андреас, все еще лежа на земле, произнес эти слова как можно более бодрым тоном. — Нет никаких причин для волнений. Ни малейших.
На самом деле молодой человек чувствовал, что его спина словно горит огнем. Кажется, его все же задело стрелой, но ведь не станешь же жаловаться на царапину принцессе, которая при виде раненого жениха только что за сердце не хватается.
— Погодите… — брат Белтус присел возле Андреаса. — Так, тебя, брат Андреас, зацепило? Надо сейчас же осмотреть рану. Показывай спину.
— Но… — отчего-то молодому человеку было неудобно раздеваться при невесте, которая сидела рядом и не сводила с жениха испуганных глаз.
— Не тяни время! — только что не рявкнул брат Белтус, правильно поняв причину нерешительности парня. — Это твоя невеста, она тоже за тебя беспокоится, так что нечего тут изображать из себя невинную овечку в первый день после ее появления на свет!
— А почему в первый день, а не на второй? — Андреас скинул с себя одежду и повернулся спиной к брату Белтусу.
— Потому что во второй день она уже согрешит — водичкой травку обрызгает, былинки потопчет и цветочки пощиплет… — брат Белтус стал осматривать спину парня. — Не дергайся… Так, сообщаю: тебя по спине только черкануло, кожу сорвало, ну, и задело немного… Переживешь, ничего особо страшного нет. Главное сейчас — кровь остановить.
— Там в кустах самострел был поставлен… — брат Титус присел подле невысоких кустов, что-то рассматривая. — На мой взгляд, с того момента, когда он был взведен, прошло седмицы две, не меньше. Надо сказать, брат Андреас, что при ходьбе или вы, или принцесса задели спускающий шнур. Я искренне удивлен, что вас всего лишь ранило: дело в том, что вы оба как раз находились на линии полета стрелы, и непонятно каким образом смогли от нее уклониться! Поразительно! Не хочется вас пугать, но, похоже, если бы брат Андреас не оттолкнул принцессу, и сам чуть не отпрянул в сторону, то… В общем, я несказанно рад, что все обошлось. Надо бы поискать эту стрелу и получше ее рассмотреть…
— Да не стрелу надо искать, а кровь парню остановить… — брат Белтус чуть слышно ругнулся себе под нос. — А у нас даже бинтов нет!..
— Сейчас попробую что-нибудь сделать… — брат Титус подошел к Андреасу и стал водить пальцем вдоль его ран, что-то чуть слышно шепча при этом. Невероятно, но не прошло и минуты, как кровь перестала течь.
— Лихо… — брат Белтус был впечатлен. — Эх, в прежнее время дали бы мне лекари подобное умение затворять кровь — я бы столько хороших парней от смерти спас! Ведь сколько раненых во время боя или после него погибали от потери крови!.. Вопрос: таким штукам вас в инквизиции учат для того, чтоб во время допросов с пристрастием подозреваемые раньше времени концы не отдали?