— Сейчас бы еще траву какую найти, из числа тех, что кровь затворяет и раны помогает врачевать… — брат Титус пропустил мимо ушей язвительное замечание. — Человеческая кровь привлекает кое-кого из здешних обитателей примерно так же, как мед привлекает пчел. Брату Андреасу надо бы обложить спину лечебной травой — так выздоровление пойдет куда быстрей. Брат Белтус, думаю, в здешних растениях вы разбираетесь куда лучше меня, тем более что часть этих трав наверняка ядовита.
— С инквизицией не поспоришь… — развел руками брат Белтус. — Брат Титус, пошли вместе, поясню, как на глазок можно отличить целебные травы от ядовитых. Вдруг пригодится на будущее — мало ли в каких условиях придется допрашивать очередного бедолагу!
— Я тут кое-что осмотрел… — дядюшка Эдвард подошел к племяннику. — Похоже, самострел был поставлен всего один, так сказать, на удачу, но нам все одно надо быть осторожнее. Где есть самострел, там должны быть люди, а ставят такие штуки или на дичь, или от какого-то зверя… Принцесса, да не хватайтесь вы так за моего племянника: как видите, он жив, и даже сравнительно здоров…
И верно: Абигейл все это время чуть ли не на коленях стояла возле Андреаса, а ее глаза были полны слез. Кажется, если бы ее попросили в этот момент отдать свою жизнь за Андреаса, то она сделала бы это, не задумываясь ни на миг. Чтобы успокоить девушку, пришлось говорить ей что-то успокаивающее, ласковое… Хм, — подумалось Андреасу, — сейчас я настолько отвлекся с этим мурлыканьем, что даже боль почти отступила!
Однако это было еще не все: собирая травы, брат Титус едва не свалился в ловчую яму, на дне которой был вкопан в землю острый кол. Интересно, а эти приспособления были поставлены на какого зверя? Сверху яма была чуть прикрыта тонким слоем дерна, совершенно неразличима среди травы, и если бы кто-то из беглецов в нее провалился, то, без сомнений, налетел бы на этот плохо стесанный кол. Немногим позже еще одну точно такую же яму нашел и брат Белтус.
Н-да, это просто удивительное везение, то, что люди сумели обнаружить столь хорошо замаскированные ловушки. Так невольно и подумаешь: ямы находились как раз на пути отряда, и если бы не самострел, то чуть позже могло оказаться так, что кто-то из людей вполне мог свалиться в одну из этих ловчих ям.
Дальше небольшой отряд продвигался очень медленно, люди шли цепочкой, а тот, кто шел впереди, прежде чем сделать шаг, проверял дорогу шестом. Конечно, скорость продвижения резко снизилась, но лучше ползти, как черепаха, чем очутиться в одной из таких ловушек, или оказаться раненым стрелой из еще одного самострела.
Андреас шел, стараясь не обращать внимания на жгучую боль в спине, которая только что огнем не горела. Конечно, ему повезло — стрела задела спину всего лишь по касательной, но не сказать, что ранение было неглубоким. Конечно, сейчас у молодого человека спина была обложена слоем травы, только вот легче никак не становилось.
Беглецы почти не удивились, когда через какое-то время вышли к очередной брошенной стоянке старателей. Пожалуй, здесь люди были не так давно, хотя и тут видны следы вынужденного ухода или бегства: разбитая глиняная посуда, разломанные скамьи, рассыпанная поленница дров… Беглецы проверили землянки — никого. Что ж, чего-то подобного и следовало ожидать.
Решено было заночевать здесь, хотя можно было бы еще пару часов идти по лесу. Но землянки были крепкими, сделаны на совесть, так что места для ночлега лучше не придумаешь, тем более что Андреасу надо было бы полежать хоть немного. К тому же если такие ловчие ямы понаделаны и с другой стороны этого лагеря, то уж тем более не стоит отправляться в дорогу в приближающихся сумерках — люди устали, внимание ослаблено, и вполне можно просмотреть очередную ловушку.
В той землянке, которую беглецы выбрали для себя, ранее обитало не менее шести человек. Еще там была крепкая дверь и даже что-то вроде внушительного запора, изготовленного из старой кирки. Брат Белтус опять успел нащипать лучинок, так что какое-то подобие домашнего уюта на вечер беглецам было обеспечено.
Полной темноты ждать не стали, заперли дверь едва ли не сразу же после того, как на лагерь упали глубокие тени: неизвестно, что за зверь бродят рядом — ведь не просто же так кто-то из старателей копал неподалеку от лагеря ловчие ямы!
Андреасу, как раненому, выделили едва ли не самое лучшее место, и Абигейл не отходила от него ни на шаг, давала пить, говорила что-то успокаивающее… Не сказать, что Андреасу не нравилась трогательная забота девушки, как раз наоборот — молодому человеку было несколько неудобно от такого внимания, и в то же время его до глубины души трогала забота Абигейл. Парень понимал, что такое искреннее чувство встретишь нечасто, а если кому-то посчастливиться найти нечто подобное, то терять его ни в коем случае нельзя. И потом, не ответить на чувство девушки просто невозможно.
Конечно, женщины раньше оказывали молодому красавцу-принцу немало знаков внимания, но столь бескорыстного и преданного участия он никогда не встречал. Пусть Абигейл не так красива, как его прежние подружки, но, как говорится, красота рано или поздно приглядится, с возрастом может и вовсе пропасть, а вот душа и искренние чувства останутся с тобой навсегда.
Спать было еще рано, и люди просто беседовали, наслаждаясь лишними часами отдыха. Постепенно заговорили о том, куда могли исчезнуть старатели. Общее мнение было таким: и этих людей увели наги.
— А я все вспоминаю тех четверых, которых хвостатые увезли на своем плоту от дома Стеана… — вздохнула Абигейл. — Надеюсь, этих несчастных оставят в живых.
— Конечно, оставят… — кивнул головой дядюшка. — Портал обрушен, жертвоприношений пока нет (во всяком случае, я очень на это надеюсь), а работники нагам нужны позарез — ведь сами змеюки труд, даже в собственных интересах, считают оскорблением. Вот пленные пока и поработают на благо хвостатых.
— Так эти люди… Они что, уже никогда не вернутся назад?
— Ну уж зачем сразу так… Сейчас главное — нам вырваться из Запретных земель, а за их пределами придется отдельно соображать, как сбить спесь с нагов и вернуть домой всех тех людей, кто сейчас горбатится на хвостатых. Не сомневайтесь: вернем всех, кто там будет. Правда, на это нужно время, однако у меня есть пара идей, как все это дело можно провернуть куда быстрей. Во всяком случае, нагов можно будет прижать к ногтю. Если уж на то пошло, то вполне можно будет сделать так, что наги, и верно, станут только тенями своего былого величия. Впрочем, они уже почти что тени… Но об этом поговорим потом, после того, как уберемся с этих земель.
— А… А Нарла… Она ведь не вернется в мир людей? — судя по всему, этот вопрос интересовал Абигейл едва ли не больше всех остальных.
— Этой змее самое место тут… — чуть усмехнулся дядюшка. — На этих проклятых землях. Только вот не помешает разобраться, каким таким непонятным образом она сумела избежать костра.
— Кстати, брат Титус, я тоже давно задаюсь этим вопросом… — брат Белтус все никак не мог прекратить свои нападки на молодого послушника. — Как могло получиться так, что эта змея сумела выскользнуть из застенков святой инквизиции?
— И мне недавно одна только мысль о подобном казалась совершенно невозможной, — дядюшка потер виски, — а тут мы сталкиваемся со свершившимся фактом. У меня в голове подобное до сих пор как-то не укладывается.
— Пару седмиц назад я и сам ни во что такое никогда бы не поверил… — брат Титус только что не развел руками. — В застенках святой инквизиции служат жесткие люди, твердые в своей вере, и не склонные к жалости и сантиментам…
— Вы, брат Титус, наверное, хотели сказать о тамошних служителях, что у них совсем нет нервов, а вместе с тем отсутствуют человечность, жалость и сострадание? — вновь не выдержал брат Белтус.
— Что ж, можно сказать и так… — молодой послушник посмотрел на монаха. — Брат Белтус, не обижайтесь на мои слова, но, похоже, вам в тюремных застенках досталось не так и много. До основных допросов с пристрастием дело, судя по всему, не дошло, чему я искренне рад. Вот если бы вас раскатали по-полной, тогда бы вы поняли…
— Мне хватило и того, что было… — пробурчал брат Белтус. — Садисты…
— Да, иногда при допросах дознаватели несколько перехватывают… — вздохнул брат Титус.
— Иногда!.. — язвительности в голосе брата Белтуса хватало на десятерых.
— Чтоб вы знали: многие из нас противостоят злу, и часто гибнут, выполняя свой долг!
— Куда чаще от вашей руки гибнут невинные!
— Ну, в инквизиции, как, впрочем, и в любой другой службе, хватает самых разных людей, как мясников, так и тех, кто пытается гуманными способами докопаться до истины… — пожал плечами брат Титус. — Не все так просто, и не стоит всех чесать под одну гребенку. Однако что касается тех, кто несет свою службу в застенках инквизиции, то здесь вы кое в чем правы: там находятся лишь те, на кого можно положиться целиком и полностью, кто ни во что не ставит ни деньги, ни связи. Сбежать из застенков инквизиции практически невозможно, и я вначале с изрядной долей скепсиса воспринял известие о том, что Нарла будто бы сбежала именно оттуда. Позже, когда прошло первое неприятие этой новости, я все же решил как следует взвесить это предположение, рассмотреть его со всех сторон. Сложность в том, что я практически никого не знаю из тамошних служителей, хотя о порядках, царящих в застенках, наслышан предостаточно.
— Если я правильно понял, то вы все же пришли к каким-то выводам? — поинтересовался дядюшка.
— Вроде того… — кивнул головой брат Титус. — В моей душе проросли зерна сомнения, посеянные вами. Повторяю: тамошних служителей я не знаю, но вспомнил, как однажды, когда я еще учился у братьев-инквизиторов, отец… ну, его имя вам ничего не скажет… Так вот, тогда он, рассказывая о преодоленных страстях, приводил нам в пример некоего брата… имя пока что не важно. Этот человек с юности был великим игроком в азартные игры, и просадил в пух и прах свое огромнейшее состояние, оставив всю свою семью даже не на грани нищеты, а за ее гранью. Потом сей муж искренне ра