адо воспользоваться…
— Как?
— Пока еще не знаю. Конечно, нас здесь уже приговорили к смерти, но пока что мы еще живы, и потому будем стараться навязать нашим негостеприимным хозяевам свои правила игры. Только в этом случае у нас появится хоть какая-то возможность остаться в живых.
— О каких правилах идет речь?
— Давайте думать, что можно сделать, ведь время подпирает…
Засов на открывающейся двери заскрипел меньше чем через четверть часа после того, как мужчины стали прикидывать, как им действовать дальше. Надо же, как хвостатые торопятся… И хотя люди окончательно не определились, что они будут делать, одно было понятно: инициативу надо перехватывать самим.
В дверном проеме вновь показались те же два нага, что ранее приходили за Андреасом. Один из них, с серебристо-зеленым хвостом, немигающее посмотрел на Андреаса, который сидел у стены.
— Ты идешь с нами.
— Зачем? — Андреас и не подумал вставать.
— Я не обязан разговаривать со всякими людишками… — в шипящем голосе нага появились презрительные нотки, а еще явное недовольство: кажется, хвостатые не привыкли, что кто-то им не подчиняется. — И я не люблю ждать.
— Передай тем, кто тебя сюда послал, что идти к ним я не собираюсь! — Андреас сменил позу на более удобную. — Просто не хочется. До казни посижу здесь, вместе со всеми, поговорю со своими товарищами, а они со мной… В общем, оставшиеся часы своей жизни я предпочитаю провести с людьми, тем более что у меня нет ни малейшего видеть ваши холодные рожи!
— Уж не думаешь ли ты, двуногий, что я буду слушаться твоих приказов? — хвостатый стал злиться. — И я не люблю оскорблений. А ну, вставай, тебе наг приказывает!
— А тебе, ящерица ползающая, человек говорит — пошел вон! — Андреас с усмешкой смотрел на нагов, которые, похоже, не привыкли к подобному обращению. Хотя внешне оба совершенно невозмутимы, на лице нет никаких эмоций, но непроизвольно колотящиеся по земле кончики хвостов указывают на то, что наги в бешенстве. Похоже, эти существа не привыкли к сопротивлению.
— Двуногий, ты испытываешь мое терпение… — прошелестел наг.
— Тогда разворачивайся и ползи назад… — Андреас не договорил, потому что на него с силой обрушился хвост нага. Удар был такой силы, что молодой человек просто-таки отлетел в сторону, но перед тем его крепко приложило о стену.
— Ну что, двуногий, ты еще будешь спорить?
Андреас с трудом приподнялся с пола: да, в очередной раз надо признать, что бить наги умели — похоже, сказывался немалый опыт. Молодой человек прислушался к своим ощущениям: хотя тело и болит, но, вроде, кости целы, а это самое главное. Андреас медленно подошел к нагу и кулак молодого послушника стремительно направился к скуле змеечеловека, благо и Андреас, и наг — оба были примерно одного роста. Увы, но кулак ушел в пустоту — наг легко сумел уклониться от удара, зато сам вновь с силой обрушил свой хвост на молодого человека.
На короткое время Андреас потерял сознание, а когда пришел в себя, то понял, что его товарищи лежат рядом едва ли не вповалку. Что ж, все шло плану: когда разгневанный наг повторно ударил Андреаса, то остальные пленники гурьбой накинулись на обоих нагов. Что ж, как дядя и предполагал, шестеро человек не сумели справиться с двумя нагами, но зато люди добились, чего хотели: хвостатые уползли, вновь закрыв за собой дверь.
— Все живы? — Андреас с трудом приподнялся с земли.
— Благодаря Светлым Небесам… — брат Белтус потряс руками в воздухе. — Ну, я вам скажу, и реакция у этих сволочей! Скорость и быстрота — это что-то необычное!
— Еще бы, это же наполовину рептилии… — брат Якуб потер голову, которая болела от удара об пол. — А каждый из вас наверняка имеет представление, насколько стремительны и быстры могут быть змеи.
— Да, судя по ловкости и силе хвостатых, остается только удивляться, как мы того… серпентоида завалить сумели… — Ланьеж усмехнулся, расправляя плечи. — Эх, окажись у нас сейчас хоть самое завалящее оружие, то еще неизвестно, чем бы закончилось наша встреча с этими уродами. К сожалению, голыми руками с такими ловкими гадами не навоюешь. Зато, как вы, граф, и говорили, мы проверили их на боеспособность. На мой взгляд, наги очень надеются на силу своих хвостов, зато при этом на собственную шею почти не обращают внимания — отчего-то уверены, что противникам до нее не добраться. В случае чего бить нужно именно туда, сзади, с двух сторон, под череп — именно там у них самое незащищенное место… Правда, при этих словах надо сделать поправку: если успеем ударить, конечно. Впрочем, мы и того серпентоида, которого на острове грохнули, ударили именно в шею — недаром одним махом голову снесли… Еще, если я правильно понял, в момент злости или ярости наги совершенно не контролируют свою спину. Есть еще слабое место: у них каждый сражается только сам за себя, без оглядки на товарища. Может, командный дух у нагов и присутствует, но согласованности в схватках нет. Да, и вот еще что: руки у хвостатых сильные, по вот за голову эти же самые руки закидываются плохо — похоже, это связано с особенностями организма нагов. В случае чего это надо иметь в виду.
— Согласен… Брат Титус, а ты чего молчишь? — дядюшка Эдвард посмотрел на здоровяка, который отряхивал свою одежду.
— Я боялся, что эта парочка брата Андреаса с собой заберет… — неохотно пробурчал брат Титус. — А они оставили его лежать на полу. Как вы и предполагали…
— Все правильно! — усмехнулся дядя Эдвард, и, чуть прихрамывая, подошел к Андреасу. — Когда человек валяется без сознания, то наги вряд ли потащат его на себе — в этом случае они будут считать себя едва ли не униженными. Как говорил брат Якуб, чванства и спеси у нагов тоже хватает, причем эти чувства бьют едва ли не через край. Кстати, племянничек, как ты себя чувствуешь?
— Вашими заботами, дядюшка… — хмыкнул Андреас. — Ну, что будет дальше?
— Увидим. Если я не ошибаюсь, то здесь вот-вот объявится Нарла, собственной персоной. Ей сейчас передадут, что твое неподвижное тело осталось лежать на полу, и, насколько я знаю таких вот особ, она должна лично прибежать сюда, чтоб удостовериться в том, что ты еще жив. Дело тут даже не в большой любви, которую она к тебе испытывает, а в каких-то ее далеко идущих планах. Хотя это планы не только ее, а и кое-кого другого…
Действительно, прошло совсем немного времени, как засов на двери вновь заскрипел, а еще через мгновение дверь распахнулась, и на пороге появилась Нарла, а позади нее виднелись силуэты все тех же двух нагов. Окинув взглядом сидящих мужчин, нагиня остановила свой взор на Андреасе.
— Как вижу, ты жив.
— Более или менее.
— Вставай, пойдешь со мной.
— Знаешь, мне и тут неплохо.
— Адриан, — усмехнулась Нарла, — я тебя просто не узнаю! Кстати, вас, граф, тоже. Где ваше тонкое аристократическое воспитание, которым вы так чванитесь? Перед вами стоит женщина, более того — она пришла, чтоб узнать о вашем самочувствии, а вы даже не желаете подняться с грязного пола, чтоб засвидетельствовать ей свое почтение!
— Благодарю за заботу… — усмехнулся Андреас. — Причем благодарю как от себя, так и от имени графа Лиранского. Сообщаю: встать не можем потому, что нам здорово попало от ваших ползающих червяков, а самочувствие у нас хреновое. Это все?
— Андреас, нам надо поговорить.
— Тебе — возможно, а я в этом не вижу никакой нужды. Помнишь, ты мне предлагала некий небогатый выбор? Не знаю, понравится это тебе, или нет, но из двух зол я предпочитаю костер. Так что весьма тронут проявленным вниманием к моей скромной персоне.
— Прекрати кривляться! — Нарла повысила голос. — Противно смотреть! Вставай и иди за мной!
— Был рад увидеться перед смертью… — Андреас прислонился к стене и закрыл глаза. — Что-то я сегодня устал, немного подремлю. Нарла, во имя нашей прежней дружбы закрой дверь с той стороны! Заранее благодарю.
— Скотина! — едва ли не зашипела Нарла.
— Я тоже испытываю к тебе самые нежные чувства… — не стал отнекиваться Андреас.
По-прежнему сидя с закрытыми глазами, Андреас услышал, как захлопнулась дверь, и вновь заскрипел засов. Потом раздался голос дядюшки:
— Дама ушла, так что можешь просыпаться.
— Как эта особа вела себя перед уходом? — поинтересовался Андреас, оглядываясь по сторонам и потирая ушибленный бок.
— Да у нее только что искры из глаз не сыпались! — усмехнулся Ланьеж.
— Если бы дело ограничилось одними искрами!.. — пробурчал брат Белтус. — Мне кажется, она уже была готова вцепиться в брата Андреаса своими ядовитыми зубами! Просто к прыжку готовилась! Не поверите, но я уже кулак сжал: думал, как только эта бесхвостая змеюка сиганет сюда, так сразу и врежу ей по оскаленной морде со всего замаха! Баба в тот момент была злая, на посторонних внимания не обращала, так что у меня была реальная возможность вышибить ей разом если не оба ядовитых зуба, то хотя бы один — без сомнений! Кстати, брат Якуб, просветите: у этих недоделанных змеюк потерянные зубы вновь отрастают, или нет?
— Я над этим вопросом как-то не задумывался, а в древних книгах о том было ничего не сказано.
— Вот-вот, самого важного и нужного в тех ободранных фолиантах и нет…
— Брат Андреас… — подал голос брат Титус. — А ты не боишься, что тебя сейчас к Нарле потащат? Наги ведь должны вернуться.
— Вряд ли потащат… — усмехнулся дядюшка. — Если же вздумают это сделать, то получится слишком много шума — ведь Адриан молчать не будет, и покорно за ними не пойдет, а, как я успел понять, в здешних местах предпочитают тишину. И потом, голову готов прозакладывать — для чего-то Адриан им очень и очень нужен, только вот для чего — этого я пока понять не могу. В общем, моему дорогому племяннику пока что ничего не грозит. Наверняка с ним постараются договориться по-хорошему.
— Как же, не грозит… — брат Белтус с сочувствием смотрел на Андреаса. — Между прочим, сейчас эта змеюка женского пола настолько зла, что вряд ли в состоянии трезво рассуждать, что хорошо, а что плохо.