С этими словами он потянулся к небольшой шкатулке, стоявшей на низеньком столике, и достал оттуда длинную и тонкую глэндрийскую сигарету. Похожие курил человек, под началом которого Горо работал в Цуяме.
Ёсио чиркнул спичкой и поджёг сигарету. Итиро Хаяси глубоко затянулся, а затем выдохнул клубы горького дыма. Ёсио чуть приоткрыл сёдзи, чтобы впустить в комнату немного свежего воздуха.
– Вспомнил, – возвестил Итиро Хаяси после третьей по счёту затяжки. – Моя жена часто ходила в то святилище. Как, ты сказал, оно называется?
– Луноликой Радуги, – подсказал Горо, и отец Уми закивал.
– Да-да. И каннуси этот, Дзиэн, уже в ту пору там служил – Миори часто про него говорила. Да-а…
Итиро Хаяси снова погрузился в раздумья. Теперь, когда он получил все необходимые разъяснения, лоб его разгладился, а напряжение на лице сменилось чем-то, неуловимо напоминавшим ностальгию. Похожее выражение Горо не раз видел у своих братьев по учению. Многие из них с теплотой вспоминали о своей малой родине и однажды мечтали вернуться туда, стать каннуси, молиться Великому Дракону и помогать по мере сил простым людям.
Горо же некуда было возвращаться, а о многом, что было с ним когда-то, он предпочёл бы забыть навсегда. Деревня Сёбара, затерянная среди горных вершин, обветренные и такие знакомые лица стариков, поля, засеянные редькой и рисом… И безмолвные могильные камни, которым некому теперь было даже поклониться и оставить подношения.
Амулет на сей раз больнее прижёг его кожу, и Горо поморщился. Похоже, призраки прошлого будут следовать за ним до самой смерти, не давая ему забыть о том, чему он стал виной…
– И что же сказал этот каннуси? – голос Итиро Хаяси снова вывел Горо из тяжёлых раздумий. – Как можно помочь моей дочери?
– Нужна кровь ко… ёкая, который проклял её, – чуть не проговорился Горо. – Но сначала его надо отыскать.
– Не знал, что у духов тоже бывает кровь, – нахмурился Итиро Хаяси.
– Они практически ничем не отличаются от людей – ёкаи так же могут заболеть и умереть, – пояснил Горо. – Всё отличие заключается лишь в том, что каждый дух может обращаться к магии.
«Раньше так могли и люди, но среди нашего рода магия почти иссякла», – закончил про себя Горо. Ни к чему было утомлять якудза подобными разговорами. Вряд ли они сумели бы осознать, какие беды и потери несло с собой оскудение магии.
– Ладно, парень, – Итиро Хаяси хлопнул себя по коленям, – ты меня убедил. Можешь и дальше выполнять свою работу по защите моей дочери. Если сумеешь отвадить от Уми этого злого духа до Обона, я хорошо заплачу тебе.
– Не ради денег я согласился помочь, но потому, что это мой долг, – возразил Горо.
Ёсио картинно закатил глаза, но Итиро Хаяси этого не заметил.
– Только у меня есть одно условие, – продолжил он. – До той поры ты должен оставаться здесь, при усадьбе, и всегда быть рядом.
– Оябун, позвольте, – начал было Ёсио, но отец Уми прервал его одним взмахом руки.
– Я уже услышал все твои возражения и принял их к сведению. А теперь ты меня послушай. Что ты будешь делать, если этот ёкай попытается пробраться сюда? Кто даст ему отпор и защитит мою дочь? Духов не испугать нашими мечами и револьверами, это любой дурак тебе скажет. Колдунов среди моих людей нет, так что рассчитывать мы можем только на Ямаду.
Ёсио снова недобро сверкнул глазами, но возражать больше не стал. Горо уже не раз доводилось испытывать на себе чью-либо неприязнь, и потому к поведению Ёсио он решил относиться с подобающим смирением. На всех не угодишь, а искать среди якудза друзей Горо не намеревался. Хватит и того, что он вёл себя с ними со всей возможной учтивостью.
– Благодарю за доверие, господин Хаяси, – склонил голову Горо. – Я вас не подведу.
– Вот и прекрасно. – Итиро Хаяси поднялся и направился к выходу из чайной. – Ёсио покажет, где ты будешь ночевать, и разъяснит все правила, которые приняты здесь, у нас.
Он открыл двери и о чём-то тихонько переговорил с охранником. От услышанного лицо Итиро Хаяси снова помрачнело, и он поманил Горо к себе.
– Но прежде ты осмотришь Уми и скажешь, как ей можно помочь, – велел он. – Мои люди сказали, что, несмотря на все усилия лекаря, в себя она так и не пришла.
– В таком случае мне бы пригодился посох.
Итиро Хаяси дал знак одному из охранников в коридоре, и тот вскоре вернулся с посохом. Когда тёплое дерево привычно легло в руку, Горо почувствовал, как на него снизошла уверенность, остатки которой он почти растерял в непростом разговоре сначала с тайной полицией, а теперь и с якудза.
Так было всегда: стоило коснуться посоха, как Горо начинало казаться, что его давно почивший учитель снова рядом, снова готов помочь и дать совет.
«Уповаю на вашу мудрость, светлейший Гёки», – твердил про себя Горо, следуя за Итиро Хаяси на второй этаж усадьбы. Даже неприязненный взгляд, которым Ёсио сверлил его спину, не мог сбить Горо с нужного настроя. Чему-чему, а концентрации в обители обучали прекрасно.
В комнате, где лежала Уми, царил полумрак: двух бумажных фонариков едва хватало, чтобы осветить все углы. Когда пламя в одном из фонарей странно замерцало, будто бы вот-вот погаснет, Горо признал в нём того самого ёкая, с которым Уми шла всю дорогу до усадьбы.
– Ну, чего уставился? – осклабился дух-фонарик, и Горо поспешил отвести от него взгляд. Он успел напрочь позабыть об этом духе. Должно быть, защита О-Кин ослабла и потому ёкай сумел пробраться в дом. Или же дзасики-вараси позволила ему остаться.
Подле Уми сидела пожилая женщина, которую Горо уже видел мельком во дворе усадьбы. Волосы её были наскоро собраны в пучок на затылке – должно быть, женщина уже готовилась ко сну, когда в усадьбе началась суматоха.
О-Кин была тут же, рядом, но, как и ожидалось, кроме Горо никто не мог её увидеть. Она была необычайно тиха: даже на появление в комнате новых лиц О-Кин отреагировала безо всякого интереса.
– Томоко, как она? – спросил Итиро Хаяси, опустившись на колени рядом с Уми.
Женщина перевела на него покрасневшие от слёз глаза.
– Лекарь так и не смог сказать, что с ней случилось. Чего он только не перепробовал, чтобы привести Уми в себя! Даже достал какую-то нюхательную соль – мол, в Глэндри все лекари такой пользуются. Да вот толку-то от неё…
Томоко всхлипнула и утёрла глаза рукавом кимоно.
– Позвольте мне взглянуть, госпожа, – заговорил Горо.
Томоко только сейчас заметила, что отец Уми пришёл не один, и вздрогнула от неожиданности. Когда она окинула взглядом скромное облачение Горо и его посох, на навершии которого тускло блестели медные кольца, в глазах женщины отразилось понимание.
– Конечно, прошу вас, добрый брат, – проговорила она.
Комната была совсем небольшой, и пятерым людям с двумя духами в придачу там попросту негде было развернуться. О-Кин забилась в угол, куда почти не доставал свет фонариков, и теперь сверкала оттуда тёмными глазами. Дух-фонарик остался на прежнем месте: он принялся что-то тихонько напевать себе под нос гнусавым голоском, но Горо строго посмотрел на него, и ёкай послушно затих. Томоко отправила Ёсио за тёплой водой, а сама вышла следом, сказав, что приготовит целебное питьё, которое прописал лекарь.
Когда народу в комнате поубавилось, Горо уселся напротив Итиро Хаяси и принялся водить раскрытой левой ладонью над предплечьем Уми. Проклятая метка на сей раз отозвалась слабо, словно, утолив свой аппетит, погрузилась в сон. Горо знал, что не стоило этому радоваться, ведь подпиталось проклятие за счёт жизненных сил Уми.
Вдруг Горо почувствовал, как ладонь приятно защекотало – словно мягкий ветерок коснулся кожи. Отголосок колдовской силы? Да быть того не может! Почему же он не распознал его раньше?
Чтобы убедиться наверняка, Горо медленно перевёл раскрытую ладонь в область сердца Уми и попытался воззвать к её магии. Отголоски силы были едва слышны: так затихает шум воды, когда всё дальше удаляешься от берега реки. Что-то сдерживало силу – и притом так надёжно, что Уми, должно быть, и не догадывалась об этом. Неудивительно, что он сразу не почувствовал в Уми колдовской силы, когда они только встретились.
Учитель Гёки как-то упоминал о том, что некоторые особенно могущественные колдуны могли запечатать силу – свою ли, чужую ли, особой в том разницы не было. Важнее было другое: только тот, кто наложил печать, мог разрушить её.
Час от часу не легче! Теперь придётся разыскивать ещё и того, кто запечатал силу Уми. Без собственной магии долго противостоять натиску проклятой метки ей будет просто не под силу.
– Скажите, господин Хаяси, в вашем роду или в роду вашей жены были колдуны?
Во взгляде отца Уми мелькнуло нечто, напомнившее затаённый страх. Мелькнуло – и исчезло, и Горо не мог бы утверждать наверняка, что ему не показалось.
– Ни о чём подобном мне не известно, – пожал плечами Итиро Хаяси. – А почему ты спрашиваешь?
– Мне хотелось узнать, каков исток у дара вашей дочери. Способность видеть духов встречается редко, и, как правило, она передаётся по наследству.
Итиро Хаяси ничего на это не ответил. Он перевёл взгляд на бледное лицо дочери и, похоже, погрузился в раздумья.
Горо показалось, что отец Уми не был с ним до конца откровенен, но не стоило рассчитывать, что до правды удастся добраться так легко. Горо покосился на тот угол, где всё ещё сидела О-Кин. Дзасики-вараси могут присматривать за одним домом очень много лет, и им ведомо всё, что происходит в их владениях. Если силу Уми запечатал кто-то из её родни или приближённых Итиро Хаяси, ёкай наверняка должна была об этом знать. Надо бы расспросить её хорошенько.
Вернулась Томоко с пиалой на подносе, от которой исходил пар.
– Она ещё не очнулась? – сокрушённо покачала головой женщина, осторожно ставя поднос в изголовье Уми.
– Сначала я должен был осмотреть молодую госпожу, чтобы убедиться, что её жизни ничего не угрожает, – поспешил успокоить женщину Горо. – А сейчас начну проводить обряд по восстановлению жизненных сил и потому попрошу вас ни в коем случае не вмешиваться – последствия могут быть необратимыми.