Уми ощутила отголосок давней и острой тоски – похожее чувство она испытывала, когда расспрашивала всех о своём исчезнувшем товарище. Боль от предательства и бегства матери стала только сильнее после потери дорогого и близкого друга… Но лишь теперь Уми с горечью сознавала, что все, даже родной отец, врали ей о том, что не понимали, о каком мальчике шла речь. Зачем они это делали? Что пытались скрыть?
Дядюшка Окумура унёс в Страну Корней много тайн, и самой зловещей оставалась загадка, связанная с исчезновением его сына…
– Звала? – дзасики-вараси подобралась к ней так незаметно, что Уми вздрогнула.
О-Кин выглядела изнурённой. Личико её было бледнее обычного, а кимоно – измято и припорошено пылью, словно она каталась по земле. Уми не смогла скрыть своего беспокойства: не похоже это на О-Кин, всегда тщательно следившей и за порядком в доме, и за собственным внешним видом.
– Что с тобой случилось?
– У О-Кин и хозяев леса состоялся весьма напряжённый разговор, – хмыкнула ёкай, тяжело опустившись на татами. – Они требовали вернуть украденные железные корни и выдать вора.
– Постой-ка, – нахмурилась Уми. – Ты сказала «корни»? Сан же принёс всего один!
– О-Кин тоже так думала, – голос ёкай звучал подозрительно спокойно, словно за неё говорил кто-то другой. – Но этот ползучий гад обманул всех нас. Хозяева леса сказали, что он умудрился утащить целую дюжину корней.
– Дюжину?! Разорви меня Дракон, зачем ему столько?
– Поди знай. Должно быть, хотел перепродать кому-то. Железный корень – вещица редкая. Даже сбыв один, можно безбедно жить много лет.
– Но это не объясняет, почему ты в таком виде. Тэнгу что… напали на тебя?
– Поначалу хозяева леса не поверили в то, что О-Кин не заодно с вором. – Ухмылка ёкай вышла болезненной, и Уми оставалось лишь гадать, насколько серьёзно ей досталось. – Но потом О-Кин удалось убедить их в своём неведении. Поэтому хозяева леса смилостивились и дали нам небольшую отсрочку. На исходе часа Крысы они вернутся, и мы должны выдать им Сана и все железные корни, которые он украл. Иначе тэнгу спалят усадьбу и убьют всех, кого здесь найдут.
Уми вся похолодела. Кто бы мог подумать, что сострадание к одному духу могло обернуться такой бедой!
– Это моя вина. Если бы я не притащила Сана сюда…
– Ты не могла знать, что случится, – жёстко осекла её дзасики-вараси.
– Но за последствия моего решения теперь придётся расплачиваться всем.
– Не придётся, если отыщем этого гада.
– Так он сбежал?!
– А ты думала, что вор станет спокойно сидеть и дожидаться, пока по его душу явятся хозяева леса? Ха!
Уми застонала и спрятала лицо в ладонях. Демоны бы побрали этого Сана и её непроходимую глупость! Чтобы она ещё раз доверилась незнакомому духу…
Но не время было жалеть себя. На кону стояли жизни всех её близких, и потому действовать следовало незамедлительно.
– Я пойду к Ямаде и расскажу ему всё как есть, – решившись, проговорила Уми. – Думаю, он сумеет нам помочь.
Судя по кислому выражению лица О-Кин, она не была в этом так уверена, но спорить всё же не стала.
– А ты пока ещё раз осмотри дом и окрестности. Должен же был остаться хоть какой-то след, который подскажет, куда мог направиться Сан! Железные корни тяжелы, а он всё ещё не восстановил силы после того, как его изгнали с горы Риндзё молитвы странствующего монаха. Вряд ли он успел уйти далеко.
Слова Уми, похоже, немного подбодрили О-Кин, и она кивнула:
– Ты права. Сан – трус и вряд ли покинет город, зная, что на него охотятся хозяева леса. Среди людей и живущих здесь ёкаев ему будет проще спрятаться. Надо поспрашивать окрестных духов. Многие из них – старые должники О-Кин, так что от помощи не отвертятся.
На том они и порешили, и О-Кин исчезла.
Уми тяжело вздохнула. У неё так и не хватило духу спросить дзасики-вараси о том, кто мог запечатать её силу. О-Кин была подавлена, и потому Уми решила, что расспросы пока могут подождать.
Даже если О-Кин и впрямь была в ответе за сокрытие колдовской силы Уми, вряд ли за этим таился злой умысел. Они столько лет прожили друг с другом под одной крышей, так что у дзасики-вараси было полно возможностей навредить Уми, если бы она и в самом деле этого желала. Но О-Кин всегда ограничивалась лишь беззлобным ворчанием, когда Уми чем-то не угождала ей, или же мелкими пакостями, приучая наводить в комнате порядок и вовремя вывешивать на просушку футон. В глазах дзасики-вараси Уми ни разу не замечала ни единого отблеска затаённой ненависти. Ни разу ёкай не причиняла ей боли.
Но поговорить с О-Кин всё равно следовало – если не сейчас, то хотя бы после того, как тэнгу оставят их в покое. О-Кин могла знать, кто запечатал силу Уми, ведь ничего без ведома дзасики-вараси не происходило в доме, который она охраняла…
В конце концов навалившаяся за день усталость взяла своё. Веки налились тяжестью, и Уми решила, что прикроет глаза всего на минутку. Она облокотилась на низенький столик и в следующий миг уже провалилась в сон.
…Они с Дзёей взбирались на росшую у реки иву. Дерево было старым, с толстыми ветвями, стелившимися чуть ли не над самой водой. Длинные тонкие листья ласково шелестели на ветру. В реке отражалось летнее солнце, слепили танцевавшие на воде отблески.
Заворожённый их сиянием Дзёя оступился и охнул чуть слышно, а потом раздался тихий плеск. То была сандалия, соскочившая с ноги мальчика. Река тут же радостно подхватила её, словно долгожданную игрушку, и закрутила течением, унося вдаль.
– Вот же, – скривился от досады Дзёя. – А ведь матушка только вчера купила их…
– Так побежали скорее! – воскликнула Уми. – Глядишь, прибьётся где-нибудь дальше по течению, а там и достанем.
– Не прибьётся, – раздался позади ребятишек чей-то тихий голос.
Они тут же обернулись. У самой кромки воды на ветке сидела маленькая сухонькая старушка. Откуда она только взялась? Когда они взбирались на дерево, никого там не было – это Уми могла сказать наверняка.
– Откуда вы знаете? – нахмурилась Уми.
– Река расценила сандалию как подношение, и потому невежливо будет забирать его, – терпеливо ответила старушка.
– Что такое подношение? – прошептала Уми, наклонившись к Дзёе. К тому времени мальчика уже начали обучать грамоте и чтению, и потому он знал куда больше своей подруги.
– Это подарок. То, что преподносится ками. Ну, как в Обон на алтарь для предков.
– Разве река – это ками?
– Ну конечно, – снова подала голос старушка. Она повернулась к детям, и те увидели, какая старая и морщинистая у неё кожа, словно иссохшая древесная кора. – Всё, что вы видите вокруг, – ками. Земля, на которой стоят ваши дома. Деревья в лесу. Даже камень, лежащий у дороги… Мир полнился силой с самой зари своей, так будет и впредь.
– Получается, мы с Дзёей тоже ками? И вы, бабушка? – от радости Уми принялась хлопать в ладоши.
– Когда ваш путь завершится, как до́лжно, вы непременно ими станете, – туманно ответила старушка, и её тонкие губы изогнулись в печальной улыбке.
Вдруг с реки налетел порыв ветра, и ребятишки зажмурились, чтобы в глаза не набился песок. Когда ветер стих и они снова посмотрели на то место, где сидела старушка, её там уже не оказалось…
– Госпожа, просыпайтесь! Пора собираться, иначе опоздаете на представление.
Уми вздрогнула. Рука, на которую она опиралась, соскользнула со стола, и Уми чуть не впечаталась лбом в столешницу. Сидевшая подле Нон едва успела обхватить её за плечи.
– Ох, и напугала же ты меня, – пробормотала Уми, потирая глаза.
– Простите, – повинилась служанка и указала на лохань с водой, стоявшую у ширмы. – Вот, принесла вам. Думала, захотите после сна умыться.
Уми с благодарностью кивнула Нон и с наслаждением ополоснула лицо и шею. Она чувствовала, как вода смывает с неё все печали и горести, которые принёс с собой сегодняшний день. Уми будто бы стало легче дышать, и оттого она с куда большим участием помогала Нон подбирать пояс к голубому кимоно, загодя повешенному служанкой на стойку, чтобы ткань разгладилась.
– Может, вот этот, белый? – Нон приложила пояс к кимоно и тут же нахмурилась. – Нет, не годится. Тогда как насчёт этого?
Перебрав почти все пояса, которые были у Уми, они в конце концов остановились на тёмно-синем, расшитом цветами хризантемы.
– А телохранитель-то ваш сегодня тоже в обновке щеголять будет, – с улыбкой проговорила Нон, пока делала Уми причёску. – Я краем глаза видела, как он крутился у пруда – смешной такой! Будто бы в доме зеркала нет…
Уми чуть не подскочила на месте: у неё напрочь вылетело из головы о том, что она должна была поговорить с Ямадой!
– Где он сейчас, не знаешь?
– Когда я к вам шла, сидел на веранде чайной, – в тоне Нон прорезались лукавые нотки. – Позвать его?
– Не стоит, я всё равно сейчас спущусь. Заканчивай скорее.
– А как же макияж?
– Нет времени, – отмахнулась Уми.
– Давайте хоть припудрю немного…
– Нон!
– Я быстро, вы и заметить не успеете! – затараторила служанка, открывая шкатулку с косметикой.
И она сдержала слово. Вскоре Уми уже спускалась с лестницы, осторожно придерживая полы кимоно. Но добраться до Ямады она так и не успела. Из прихожей донеслись чьи-то тяжёлые шаги, и через мгновение перед Уми уже стояли двое братьев, которых она посылала на разведку к сгоревшему святилищу Луноликой Радуги.
– Молодая госпожа, мы сделали всё, как вы велели, – поклонившись, начал Ивамото. – С полицией удалось договориться быстро, и потому они не мешались. Но в самом святилище мы ничего не нашли. Местечко было старое, и прихожан там, если верить рассказам местных, всегда было немного.
Уми постаралась скрыть охватившее её разочарование. С другой стороны, на что она рассчитывала? После нападения на святилище Поющих Сверчков отступник и его помощник наверняка стали действовать куда осторожнее. Может, будь среди полиции или людей клана человек с колдовскими способностями, он сумел бы что-нибудь увидеть или почувствовать…