Под трупом виднелась еще небольшая темная лужица. Там, по-видимому, тоже была кровь.
Как оперуполномоченный розыска Денисов предпочитал составить обо всем собственное суждение.
«Сквозная? — подумал он. — Или несколько ран? И в грудь, и в спину? По закону сообщающихся сосудов, кровь вытекала из ран, находившихся ниже других.
— Когда его обнаружили?
— В три ноль семь.
— До дождя?
— Дождь только начался.
— Что-нибудь предприняли?
— Искусственное дыхание. До прибытия «Скорой».
— Пришлось переворачивать?
— Труп? Да. Иначе не получалось.
Это было важно.
— Зачем Сальков ходил к элеватору? — спросил Денисов. Конец платформы, где был обнаружен труп, и угол здания элеватора связывала тропинка, без необходимости носильщики ночью ею не пользовались. — Как он объяснил?
— Искал проволоку. С тележкой непорядок.
Денисов подумал:
«Проволоку легче найти в гараже…»
— К слесарям он обращался?
— Слесарей не было.
— Вы осмотрели тележку?
— Все точно. Ось переднего колеса вышла из строя. Дождь кончился, но вода продолжала бежать с платформы.
«К приезду оперативной группы будут видны трупные пятна, — подумал Денисов, — подтвердится время наступления смерти…»
Трупные пятна появлялись уже через час. При данном положении тела их можно было предполагать в поясничной и в межлопаточной областях, в любой нижележащей части неплотно прилегавшей к асфальту. Денисов представил их -разбросанные, мелкие, пока еще исчезающие напрочь при нажатии пальцами…
— Ничего подозрительного не было? — Он поднялся, выключил фонарик.
— Тихвин, — громко позвал командир отделения.
От светильника в конце платформы подошел старшина охранявший место происшествия. Денисов поздоровался.
— Как здесь? — спросил командир отделения.
— Все нормально. В три с четвертью прошли ревизоры. Еще составитель. А так тихо… — Постовому были видны концы платформы и вся горловина станции. — Пассажиры все больше в залах. Дождь! — За электричкой на шестом пути виднелось еще несколько сцепов, ночевавших на путях.
— Быстро вы приехали, — старшина обернулся к Денисову. Происшедшее ночью не исчерпало живший в нем интерес к окружавшему. — Дежурный машину послал?
— С попуткой.
— Понятно.
— В начале смены службу несли в залах? — Денисов показал на ярко освещенный куб нового здания вокзала.
— Так точно, — постовой переменил тон. — Здесь потом поставили, после «Скорой».
— А во время посадки на тамбовский?
— Провожал инкассаторов.
Несколько капель с контактной подвески упало на платформу, но дождя больше не было. Денисов убрал в сторону брезент. Погибший виден был теперь целиком.
«Что произошло? — подумал Денисов. — Убийство, самоубийство?» Типовые версии убийства были все известны -хулиганство, месть, корысть, ревность… Он снова нагнулся над трупом: карманы нового, с иголочки, пиджака вывернуты не были.
«Сотни людей на вокзале — это выглядело всегда как парадокс, — а свидетелей нет…»
— Нашел Сальков проволоку? — спросил он командира отделения.
— Не нашел. Я интересовался.
Стукнули стрелки. Бесшумно прошел маневровый.
От пункта технического осмотра к платформе пробежали несколько человек, Денисов узнал Сабодаша. Антон, казалось, был вдвое выше и здоровее остальных. С ним рядом держался оперуполномоченный Кравцов.
— Едут, — предупредил командир отделения.
Денисов обернулся. На лужах мелькнули отблески огней. Две машины — микроавтобус с прожектором впереди и «Волга» — пересекли перрон, приближаясь к платформе.
— Полковник Бахметьев. — Командир отделения узнал машину начальника отделения, неуловимо подтянулся.
Денисов зажег фонарик, снова провел по платформе; у самого края, на другой стороне, что-то темнело. Он подошел ближе: маленький тонкостенный металлический стакан.
— Гильза…
Начальник отдела выглядел хмурым, его покалеченный на фронте глаз слезился больше обычного; Бахметьев то и дело отворачивался, касался его чистым носовым платком.
Осмотр трупа не начинался. Ждали судебно-медицинского эксперта, который должен был появиться с минуты на минуту.
Пошел дождь. До приезда медика погибшего снова закрыли брезентом.
— При обнаружении гильзы измеряем расстояние между нею и двумя ближайшими постоянными ориентирами… -Эксперт-криминалист, неисправимый резонер, не мог не объяснить, чем в данный момент занимается. — Если гильз несколько, надо измерить расстояние и между ними… — Ему было безразлично, кто перед ним — асы розыска или вчерашние слушатели школы милиции.
Бахметьев нервничал. Его волнение передалось следователю транспортной прокуратуры Королевскому — щеголеватому, молодому, с шапкой темных волос.
Оперативная машина подъехала совсем близко. В лучах прожектора было заметно, как подергиваются поверхности луж.
Криминалист наконец перешел непосредственно к гильзе, достал лупу, поднес к глазам.
— Гильзы пистолетных патронов бывают латунные или стальные. Подразделяются в зависимости от их формы, устройства шляпки, наличия капелюры — кольцевой бороздки, крепления пуль и размеров… — Он отставил лупу, привычно произвел замер. — Данная гильза латунная, цилиндрическая, пистолетная… От 7,65-миллиметрового патрона браунинга образца 1900 года… Брать гильзу, — он снова не удержался от наставления, — следует двумя пальцами за край донышка и дульце…
— Пистолетная? — переспросил Антон Сабодаш, спорщик и любитель сразу все брать под сомнение. — Почему не револьверная? — При этом Антон допускал иногда удивительные просчеты. Так было и в этот раз.
Эксперт удивился:
— Элементарно! Гильза бы осталась в барабане!
— Конечно же! — Антон обозлился на себя.
— Револьвер чем хорош? — Эксперт воспользовался преимуществом. — Нужно, скажем, отразить внезапное нападение, захват… — Он не догадывался о своем резонерстве, и это всех неожиданно с ним мирило. Кроме того, он был эрудитом в своем ремесле. — В пистолете, чтобы загнать в патронник патрон, необходима вторая рука, а здесь… Вас держат, а вы все равно в состоянии защищаться! Почему многие полиции мира предпочитают револьверы.
— И преступники, — заметил Бахметьев.
— И преступники, — согласился криминалист, — те, kto стремится не оставлять на месте преступления доказательств в виде стреляных гильз…
Светать не начинало. Темнота перед рассветом словно сгустилась.
По другую сторону путей, у элеватора, шелестели невидимые верхушки деревьев — там, на высоте, было ветрено. С порывами ветра дождь то затихал, то вновь усиливался.
— Вот так… — Эксперт заговорил по существу. — 7,65-миллиметровый патрон браунинга практически подходит ко всему автоматическому оружию этого калибра. Германскому, бельгийскому, испанскому, «леонгардт», «мелиор», «астра»… «сэдвиж». Это уже, правда, американский. Всех не перечислишь… — Он снова взял лупу. — След выступа отражателя на гильзе отсутствует. Это упрощает дело. Остаются каких-нибудь три десятка пистолетов, браунинги модификаций после девятисотого года, германские «штенда», «харрингтон и ричардсон», «мента», «беретта»… Думаю, смогу точно назвать марку. — Он надел очки.
— Особенности эжекции гильзы в этих пистолетах? Помните? — спросил следователь.
Криминалист достал объемистый блокнот, листочки-таблицы в нем лежали не прикрепленные друг к другу, начал осторожно перелистывать:
— Почти во всех моделях гильзы выбрасываются вправо. — Он нашел нужную таблицу, показал Королевскому.
— На большие расстояния?
— По-разному. От браунинга образца 1900 года, например, самое меньшее на полтора метра.
— А наибольшее?
— Около четырех.
Денисов поймал брошенный на него тревожный взгляд Бахметьева, они могли обходиться без сленга — укороченного языка людей, работающих постоянно «локоть к локтю».
«Включайся», — сказал Бахметьев.
— Какой выброс у «беретты»? — спросил Королевский.
— От полутора до двух с половиной. — Эксперт достал из оперативного чемодана мягкий метр, мел. — Подержите.
С помощью Сабодаша он прочертил две концентрические дуги с центром на краю платформы, рядом с погибшим. Мел не хотел ложиться на мокрый асфальт, но кое-что все-таки удалось.
— Местонахождение стрелявшего, — объяснил криминалист, — определяется обычно по следам ног, по местоположению выброшенных из оружия гильз и путем визирования. Мы можем рассчитывать лишь на гильзу, и то потоки дождя ее наверняка откатили…
Денисов посмотрел на часы. Два действия в милиции следовали всегда незамедлительно, одно за другим, как причина и следствие: поиск — после сообщения о совершенном преступлении — и задержание — сразу вслед за установлением преступника.
«Пора разворачиваться…»
— Намучился с вечера! «Тачка» еле двигалась…
Салькову было около сорока, но выглядел он моложе; на красноватом безбровом лице поблескивали белесые глаза; светлые ресницы казались выгоревшими.
— Наконец бросил все, пошел вдоль элеватора. Как-то видел там моток проволоки.
Речь его была непритязательна, смазана, и держался он простовато. Притом, Денисов знал, неплохо играл в футбол, одно время выступал в дублерах «Локомотива». В обслуге вокзала было немало бывших спортсменов.
Разговаривали в темноватом вытянутом помещении раздевалки. Раздевалка выглядела унылой, временной. Голый стол, пустой подоконник, списанные, из зала для транзитных пассажиров, фанерные скамьи.
— Кого-нибудь заметили на платформе? Или поблизости?
Сальков задумался, хотел сказать: «Нет», вдруг вспомнил:
— Мужчина с женщиной возле угла элеватора! Там, в кустах, что-то вроде приступка. Курили. Да! По-моему, ссорились.
— Обрисовать сможете?
— Нет, не обратил внимания.
— Без вещей?
— Вещей я не видел. — Сальков поднял выгоревшие белесые глаза, подбородок его тоже казался выгоревшим, светловатым, покрытым пушком. Сальков хотел понять, что именно Денисов от него добивается, старался объяснить полнее четче. — Сидели друг напротив друга…