Они тихо и мирно сидели рядком, строя совместные планы на будущее.
— Ты, Носик, будешь директором станции «Юный техник». Эх, ребятки, вот классно! Смекнули?
— Смекнули, — сказал Носик. — Тогда и «охоту на лис» против солдат проведем. Вот лейтенант удивится, а?
Они то подталкивали друг друга, то ерзали взад и вперед по длинной скамье. Вот Герберт снова взял микрофон — только что, незаметно от Генерала, он вытащил вилку из розетки, — и стал «передавать»:
— Внимание! Внимание! Говорит пионерская станция «Шпицберген». Вызываем Прагу! Прага, отвечайте!
Генерал даже подскочил от испуга и бросился отнимать у Герберта микрофон.
— Ты что, спятил? — заорал он. — Тсс! Ни слова!
Но Герберт ловко увернулся от него и обежал стол. Генерал — за ним. Тут Носик поймал Генерала и показал ему пустую розетку. Но Герберт продолжал «передачу»:
— Здесь находятся Носик и Генерал. Докладываю: Генерал струсил.
Генерал, смеясь, обернулся к Носику:
— Это мы-то струсили, а. Носик? В жизни так не смеялся! Смекнул?
— Да кончай ты с этим дурацким «смекнул». Меня уже тошнит от него, — скривился Носик.
Генерал только крякнул от удовольствия и, схватившись с ним, стал его тузить. Нет, совсем-совсем не так, как в тот раз у изгороди.
А Герберт продолжал свое:
— Говорит «Змеиное гнездо». Вражеское нападение Носика на Генерала. Генералу срочно требуется подкрепление. Алло, полицейское управление! Прием… — Последнее слово буквально застряло у Герберта в горле. Он ошалело глядел на дверь.
Там стояли два самых настоящих полицейских из Народной полиции.
Генерал вскочил. Носик же как сел на скамью, так и не встал. Никто не произнес ни слова.
— Кто из вас Тео Носс? — спросил один из полицейских.
— Я. — Носик поднялся.
— А где твой передатчик?
— Вон, — беззвучно прошептал Носик.
— Вот эта штуковина? — переспросил другой недоверчиво. Жестяной ящичек казался ему очень уж несерьезным.
— Да.
Тут вошел третий полицейский.
— Барак пустой, — доложил он. — И на корте ничего подозрительного не обнаружено. Антенну мы сняли.
— Кто из вас вел передачу? — спросил полицейский, по-видимому начальник группы.
— Я хотел только попробовать… — заикаясь пролепетал Носик.
— Хотел только попробовать? Так, так. Без специального разрешения. Без руководителя. Очень уж просто ты себе это представляешь. А вы двое тоже пробовали?
— Нет, — выпалил Герберт.
Генерал, однако, добавил:
— Это мы подговорили его на передачу.
— Как твоя фамилия?
— Альфред Хольман.
Пока один из полицейских собирал со стола всю аппаратуру и выносил ее из барака, начальник записал необходимые ему данные о ребятах: адрес родителей, номер школы, фамилию классного руководителя… Ничего не упустил. Кончив, он сказал:
— Вы двое отправляйтесь немедленно по домам, ясно? Об остальном поговорим завтра. А ты, — он указал на Носика, — пойдешь с нами.
— Но ведь он только… — Генерал с отчаянием поглядел в глаза начальника. «Неужели Носика арестуют?»
— Вы же знали, что за незаконную передачу полагается наказание?
Ребята, вполне сознавая свою вину, кивнули.
— Идем, — сказал начальник и повел Носика к выходу.
Через минуту до Генерала и Герберта донесся рокот мотора. Застыв на месте, они прислушивались к шуму удаляющейся машины.
Прошло немало времени, прежде чем Генерал сдвинулся с места. Он машинально запер шкаф, сунул ключ в карман. Тут и Герберт обрел дар речи:
— Если бы ты хоть молчал…
— Заткнись! — крикнул Генерал.
«Чего это он так разорался?» — удивленно подумал Герберт, впервые взглянув на Генерала совсем другими глазами. У самого же у него буквально опустились руки.
— Что нам делать?
Генерал не ответил. Он молча подтолкнул Герберта к выходу. С улицы еще раз проверил, хорошо ли заперта дверь. И оба, не говоря ни слова, пошли через темный корт. Герберт не осмеливался нарушить молчание первым. Приятель показался ему вдруг каким-то странным. А ведь до нынешнего дня он знал его как дерзкого, равнодушного ко всему парня.
— Альфред, неужели они его посадят?
Генерал ничего не ответил. Но, пройдя несколько шагов, кажется, принял решение. Он остановился:
— У меня есть дела. А ты иди домой.
Герберт не задавал вопросов. Он только пожал Генералу руку и ушел.
Часовой у ворот казармы удивленно поглядел на мальчишку, желавшего во что бы то ни стало в этот поздний час видеть лейтенанта Борнемана.
— Это очень важно, — объяснял ему Генерал. — Иначе произойдет непоправимое несчастье, понимаете?
— Нет, — сказал солдат и послал мальчика в караулку.
Оттуда позвонили в казарму, и потом начальник караула ответил ему, что лейтенант Борнеман ушел в город.
— Придется тебе подождать до утра, — сказали Генералу.
«До утра, — подумал он, — это двенадцать, нет, пятнадцать часов. А Носику пока придется сидеть в тюрьме».
— Вы не будете добры позвонить мне, когда лейтенант вернется?
— А в чем, собственно, дело? — спросил начальник караула.
— Я могу сказать это только ему лично, — ответил Генерал. — Нет ли у вас листочка бумаги?
Ему дали бумагу. Он быстро нацарапал несколько строк и отдал записку.
— Вы передадите ему сегодня вечером, да?
Начальник караула кивнул.
— Большое спасибо!
— Чего это он так волнуется? — спросил один из солдат, когда Генерал ушел. — Что там у него стряслось?
Валерьянка успокаивает нервы
В это время лейтенант Борнеман сидел со своей невестой в ресторане «Под елкой». Пока кельнер наполнял их бокалы вином, лейтенант пытался объяснить любимой девушке, почему он сегодня опять опоздал на свидание. За последнее время ей частенько приходилось его ждать, вот у нее и настроение было не очень хорошее.
— Конечно, я мог бы пойти с Вюншером, — признался он. — Но ведь Носик хотел продемонстрировать мне еще свой коротковолновый приемник. А Носику…
При этом слове его невеста покосилась на соседний стол.
— Говори, пожалуйста, потише.
— Извини, — сказал он, улыбаясь. — Кое-кто называет его даже «Носик-песик».
Тут уж и она улыбнулась. К ней вернулось хорошее настроение.
— Знаешь… — начала она.
Но в эту минуту лейтенанта вызвали к телефону.
Говорил начальник караула из казармы.
— Товарищ лейтенант, — сказал он. — Я случайно узнал, что вы в «Елке». Извините за беспокойство, но какой-то мальчик оставил для вас записку. Может быть, что-нибудь важное?
— Записку?
— Да, причем довольно путаную. Но мальчик очень волновался.
— Прочтите ее, — сказал лейтенант.
И начальник караула прочел:
— «Дорогой товарищ лейтенант!
Случилось несчастье. Я все-все расскажу, только помогите нам, пожалуйста. Они арестовали Носика, потому что он послал вызов в Иксхаузен. Только один разок, и сразу арестовали. Мы с Гербертом тоже там были. Можно мне поговорить с вами? Это очень важно, из-за Носика. С приветом. Генерал. Ингельсбах, аптека «Пальма».
— Благодарю вас. Все ясно, — сказал лейтенант и повесил трубку.
Возвращаясь к столу, он на минуту подумал, не хочет ли Генерал сыграть с ним шутку?
«Нет, не может быть, чтобы я в нем так ошибся», — решил он.
— Ничего серьезного, — сказал он невесте. — Звонили из казармы.
— Угу, — кивнула она и поглядела на него с сомнением.
Через несколько минут, однако, лейтенант спросил:
— Скажи, пожалуйста, далеко отсюда до аптеки «Пальма»?
— Это здесь рядом, за углом. А в чем дело? Болит рука?
— Нет, нет. Только…
Лейтенант старался произносить слово «Носик» как можно тише. И в конце концов рассказал ей о записке Генерала.
— Ну конечно, тебе надо идти, — сказала она. — Если действительно что-то серьезное, надо им помочь.
Доктор Хольман был крайне удивлен, когда в его аптеку вошел какой-то лейтенант и спросил мальчика, по прозвищу «Генерал». Сына его еще не было дома, и фрау Хольман уже начала волноваться.
— Он что-нибудь натворил? — осторожно спросил аптекарь.
Но прежде чем лейтенант успел ответить, Альфред появился в дверях.
— Товарищ лейтенант, — воскликнул пораженный Генерал, — я был в казарме, оставил вам записку!..
— Знаю, знаю, — успокоил его лейтенант. И обратился к его отцу: — Разрешите нам поговорить с глазу на глаз.
— Ничего не понимаю. Что, собственно, случилось? — недовольно спросил доктор Хольман.
В эту минуту в аптеку вошла какая-то женщина и попросила микстуру от кашля.
— Микстуру от кашля? — сердито переспросил доктор. — Дежурные часы установлены не для этого.
— Отпустите микстуру, — дружелюбно попросил лейтенант. — Причин для волнения никаких нет. Нам просто надо кое-что обсудить. Вот и все.
Тогда доктор Хольман открыл стеклянную дверь в «Комнату пантеры» и пригласил:
— Пройдите, пожалуйста, господин лейтенант, и присядьте. Я сейчас тоже приду.
Пока он наполнял за стеллажами пузырек, до него донеслись обрывки странного разговора. Речь шла о каком-то Носике, который якобы вовсе не виноват. Потом что-то говорилось о подпольном передатчике. И, в конце концов, о чьем-то аресте.
В панике аптекарь схватил большую бутыль и, наливая микстуру, вспомнил тот вечер, когда заходил его друг Вейнгертнер. Сын тогда был явно чем-то смущен. А какой у него был вид!
— Нет, товарищ лейтенант, — услышал аптекарь, — о волчьей яме Носик ничего не знал. Мы ее еще до него замаскировали.
«Хорошенькое дело, — подумал доктор Хольман. — Что такое? Кажется, лейтенант говорит о полиции?»
Женщина у прилавка начала нервно покашливать.
— Минуточку! — крикнул он ей из-за стеллажа и услышал, как сын сказал:
— Я считал, что все ребята должны стоять друг за друга. А Носик взял и ушел, никому ничего не сказав.
— Но для чего? Чтобы исправить то, что вы натворили. Верно?
— Верно, — признал сын. — Но ведь и мой папа говорит, что мы, ребята, должны стоять друг за друга. Даже когда что-нибудь натворим.