росился цепной пес, Бойторп, я от него удрал, но когда вошел в кабинет Вигги, там уже был этот тип, Фига-в-душе. Вигги спросил, есть ли у меня для него сообщение от вас, и я ответил, что да, и очень важное, и тогда гад Фига сказал: «Ну, что я вам говорил, сэр?» Я повернулся к нему и сказал: «А как она могла передать сообщение через вас, если вы, вместо того, чтобы быть в музее, как положено, ошиваетесь здесь?» Тут Вигги закричал: «Хватит!» и сказал, что я уволен. Я спросил, хочет он сначала выслушать ваше сообщение, а он ответил, что нет. Сказал, что будет ждать, пока вы его передадите как положено.
Все это выглядело так, словно Фагенбуш подстроил нам ловушку и мы с Уиллом дружно вляпались в нее.
– О, господи. Как мне жаль. Вот, – сказала я, протягивая Уиллу свою корзинку.
– Милостыни нам не надо, мисс, – ответил он, с подозрением косясь на корзинку.
– Это не милостыня, болван. Это подарок. Пасхальный. Такие подарки принято дарить всем людям, у которых хочешь попросить прощения.
– Ну, если только для очистки вашей совести…
– Именно так. Я думаю, твои братья тоже будут довольны.
– Ага. Будут, – он взял корзинку и широко раскрыл глаза, увидев ее содержимое.
Внезапно я подумала, что совершила ошибку. Не дурацкие шоколадные яйца мне нужно было принести, а набить корзинку настоящей едой – положить в нее жареную курицу, картошки, буханку хлеба, масла, джема. Именно настоящей еды, которой так не хватало Уиллу и его братьям.
– Я все улажу, Уилл, обещаю, – сказала я. – При первой же возможности пойду к Вигмеру и постараюсь все ему объяснить. Когда он поймет, насколько серьезно все, что происходит, ему ничего не останется, как только простить нас обоих.
– Хотелось бы верить в это, мисс, потому что у меня уже отбоя нет от старых дружков. Буквально с ножом к горлу пристают, чтобы я взялся за старое.
Кто это – его старые дружки? Бандиты, известное дело.
– Не волнуйся, – заверила я. – Мы с тобой еще поработаем на пару у Вигмера.
– Как скажете, мисс, так и будет, – сказал Уилл.
Я была тронута и ответила, опустив глаза:
– Спасибо за то, что так веришь в меня.
Уилл озабоченно заглянул мне в лицо – похоже, боялся, что я могу заплакать.
– Не стоит благодарности, мисс. И, между прочим, работать с вами намного интереснее, чем шарить по карманам.
В этом я была с ним полностью согласна.
– Я вообще-то вот о чем думаю, мисс, – Уилл оглянулся по сторонам и наклонился ближе ко мне. – Понимаете, мне очень хочется вступить в их Братство Избранных охранников.
– Хранителей, – поправила я.
– Я так и сказал, – обиженно возразил Уилл и продолжил: – Однажды я порасспросил обо всем Стоукса, когда сидел и ждал Вигги. Знаешь, они там в этом Братстве зарабатывают больше, чем трубочисты и носильщики, и даже больше, чем карманники. Я прикинул, что, если вступлю в Братство, моей маме можно будет не работать больше прачкой. А то она стирает целый день от зари до зари, а потом падает замертво. Может быть, тогда кто-то из моих братьев даже сможет пойти в школу.
– А разве они без этого не обязаны ходить в школу?
– Да кто с ними будет возиться, мисс? – фыркнул Уилл. – Но, прежде всего, у нас у всех должна быть крыша над головой и еда на столе. Правда, Стоукс сказал, что и он, и все его приятели-охранники долго учились, не только в школе, но еще и в университетах всяких…
– Ох, Уилл, разве ты сможешь поступить в университет? – печально спросила я. Нет, ни за что ему туда не поступить.
Но Уилл, кажется, ничуть не утратил присутствия духа.
– Я-то не смогу, мисс, да не в этом дело, – сказал он.
– Как же ты собираешься стать членом Братства?
– У меня есть кое-что получше, чем университет, – он покачался на носках и широко улыбнулся мне. – У меня есть вы.
– Я?
– Вы! Я знаю, что вы про свой египтизм знаете больше любого профессора и сможете научить меня.
Я, онемев, смотрела на него.
Уилл, очевидно, принял мое молчание за отказ, потому что схватил меня за рукав и принялся уговаривать:
– Помогите мне, мисс. Если вы научите меня египтизму, я докажу старому Вигги, что могу быть не только мальчиком на побегушках.
Глядя в его горящие надеждой огромные синие глаза, я поклялась, что сделаю все возможное, чтобы помочь Уиллу показать себя в лучшем свете перед Вигмером.
– Хорошо, – сказала я. – Я буду учить тебя.
– Правда, мисс? – радостно взвизгнул он.
– Правда. И если хочешь, можем начать уже сегодня вечером.
Уилл просиял, даже начал пританцовывать на месте от восторга.
– Только смотри, «египтизм», как ты говоришь – штука опасная. Не испугаешься?
– Я? – усмехнулся Уилл. – После того, как я видел мумий, которые расхаживали по улицам, меня уже ничто не испугает.
При воспоминании о мумиях он все же слегка поежился, но я сделала вид, что не заметила этого. Кроме того, я, как никто, знаю, что, если человек чего-то боится, это еще не означает, что он не справится со своим делом.
– Рада слышать от тебя это, – сказала я, – потому что именно с мумии мы и начнем. Ты помнишь мистера Тетли?
– Это тот тип, из которого сделали мумию, чтобы наказать?
– Да, тот самый. Видишь ли, теперь по всему музею шастает его дух, или мут, как его называют египтяне. Сейчас он приклеился к Генри.
– Почему это случилось, как вы думаете, мисс? – присвистнул Уилл.
– Потому, – строго ответила я, – что Генри снял с себя защитный амулет, такой же, как я давала тебе.
– Я люблю свой омулет, мисс, – сглотнул Уилл. – И не думал снимать его.
Он пошарил за воротником своей грязнущей рубашки и действительно выудил оттуда мой амулет.
– Отлично.
Я была удивлена и польщена одновременно.
– Крысеныш и Сопляк тоже до сих пор носят свои амулеты, мисс, – доверительно наклонился ко мне Уилл. – Я предупредил, чтобы они их не снимали. Сейчас такое время – куда ни глянь, повсюду эта чертова черная магия летает.
Слава богу, нашелся хоть один человек, который всерьез понимает всю сложность нынешней ситуации!
– Ну вот, считай, ты уже доказал, что будешь хорошим учеником. Так вот, нам нужно похоронить Тетли, чтобы его дух успокоился.
– И как вы собираетесь провернуть это, мисс?
– По счастью, моя бабушка затеяла устроить отпевание адмиралу Сопкоуту.
– Этому предателю? – напрягся Уилл.
– Она не знает, что Сопкоут предатель, – пояснила я. – Этого почти никто не знает. Итак, бабушка заказала для заупокойной службы гроб, но тела в нем нет.
Уилл все понял и сразу повеселел.
– А зачем попусту пропадать хорошему гробу, верно, мисс?
– Верно.
– Значит, нам нужно всего лишь запихнуть перед отпеванием в этот пустой гроб того типа, Тетли, точно?
– Не совсем. Тут есть некоторые сложности.
– Что за сложности, мисс?
– Сложно объяснить, я сама еще не совсем разобралась. Понимаешь, я не уверена, что Тетли достаточно отпеть и похоронить по христианскому обычаю, потому что из него сделали мумию по древнеегипетскому обычаю. Вот я и думаю, что, наверное, нужно перед отпеванием провести еще и египетский погребальный ритуал. И сделать это можем только мы сами.
– Мы, мисс? – взвизгнул от восторга Уилл.
– Да. Мы. И хорошо, если бы нас было как можно больше. Ты сказал, что Сопляк и Крысеныш носят свои защитные амулеты?
– Да, мисс.
– Как ты думаешь, они согласятся помогать нам? Пусть не боятся, это совершенно не опасно.
– Не опасно! – фыркнул Уилл. – А вы думаете, не опасно жить здесь?
Это он верно подметил.
– Между прочим, в конце ритуала по египетскому обычаю устраивают пир в честь усопшего.
– Пир?
– Да. Закончим погребальный обряд и наедимся от пуза.
– Ну, если так, разве они откажутся? – расплылся в улыбке Уилл.
– Отлично. Тогда слушай, что вам нужно будет сделать…
Глава двадцатая. Ночной поход в музей
В тот вечер родители распихали меня и Генри по постелям в восемь тридцать вечера, а затем уехали по своим делам. Я подождала пятнадцать минут для уверенности, что они ничего не забыли, например папины перчатки или мамину сумочку, и не вернутся с дороги. Убедившись в том, что они не возвратятся, я выскользнула из кровати и направилась к умывальнику. Прежде чем приступить к какому-либо магическому ритуалу или действию, обязательно нужно совершить обряд очищения. Зачем? Этого я, честно говоря, сама толком не знаю, но все древние египетские жрецы так делали, значит, это действительно важно. Не скрою, бывало у меня искушение совершить магическое действие, не проходя обряд очищения, а затем посмотреть, что из этого получится, но я ни разу не рискнула пойти на это, хорошо помня о том, что с египетской магией шутки плохи.
Я умыла лицо, шею, за ушами, затем дважды вымыла руки с мылом. Затем надела свежие панталоны, чистую нижнюю юбку и тяжелое хлопчатобумажное платье. Моего тела не должно ничто коснуться, сделанное из шерсти или кожи или из любой другой части животного. Я прополоскала рот солью (вообще-то для этого нужна природная кристаллическая сода, но ее у меня не было), и на этом обряд очищения закончился. Я вышла из своей спальни и отправилась в мамин будуар собирать необходимые для погребальной церемонии священные масла, семь штук.
Я вошла на цыпочках в мамину комнату и изучила стоявшие на ее туалетном столике флаконы, бутылочки и пузыречки. Когда я была маленькой, мама разрешала мне «мазаться», пудриться, втыкать в волосы ее гребенки. Я вспомнила о тех давно прошедших беззаботных днях, и от сладкой тоски у меня защемило сердце. Как жаль, что порвалась удивительная ниточка, которая связывала нас тогда с мамой. А теперь я шарю здесь, как вор, потому что ищу масла, с помощью которых надеюсь отвадить духа фальшивой мумии от моего младшего брата. Бред какой-то, если вдуматься. Я тяжело вздохнула, взяла с туалетного столика маленький граненый пузырек с маслом розовой герани и сунула его в свой карман.