– Я хочу остаться с мисс-эфенди, – не раздумывая, ответил Гаджи.
Его ответ потряс меня.
– Но почему, Гаджи? – спросила я. – Они же говорят, что ты царь.
– Я еще буду нужен мисс-эфенди и не привык оставаться в долгу, – пожал плечами Гаджи.
– Хорошо. В таком случае ты идешь с нами, – сказал майор Гриндл.
– Мы будем преследовать тебя до скончания века, инглиз! – вне себя от гнева воскликнул вожак уаджетинов. – И мы затравим тебя, как шакала.
– Как я уже сказал, поживем – увидим, – ответил майор, крепче прижимая к себе меня и Гаджи и не сводя глаз с уаджетина. – Мисс Трокмортон, будьте добры, проверьте ваши часы.
Я недоуменно уставилась на Гриндла.
– Нас трое против восьмерых, – пояснил он, указывая взглядом на мое запястье. – Чтобы уравнять шансы, нам потребуется помощь.
Ну конечно же! Часы Квиллингса! Я быстро повернула циферблат в положение, создающее вокруг часов отталкивающее проклятия поле.
Майор вытащил из кармана своего мундира маленький флакон, сильно встряхнул его, а затем грохнул о землю.
Флакон раскололся на мелкие кусочки, и в воздухе раздался громкий свист, и бешеный ветер обрушил на уаджетинов тучи обжигающих, мелких, жалящих, словно осы, песчинок.
– Бегите, мисс Трокмортон. Шевелитесь! – Майор Гриндл подтолкнул вперед меня и Гаджи, а сам занял позицию между нашими спинами и оставшимися позади уаджетинами, которые начали кричать и валиться наземь под натиском песчаного урагана, засыпавшего их с головой и прочно отрезавшего от нас.
Мы побежали и не останавливались ни на секунду, пока не достигли самого дальнего от центра храма дворика, на котором были привязаны две лошади.
– Если умеешь управляться с осликом, с лошадью, надеюсь, тоже справишься? – спросил майор у Гаджи.
Гаджи кивнул, и майор подсадил его на одну из лошадей. Затем – я даже не успела ничего понять – Гриндл обхватил меня за талию и закинул на спину второй лошади, потом вспрыгнул на нее сам, удобнее усадил меня в седле перед собой.
– Теперь вперед! – крикнул он. – Галопом!
Он дал лошадям какую-то команду, и они обе понесли нас вперед так, что у меня ветер запел в ушах.
Не останавливаясь, мы доскакали до дома, в котором жил майор. Когда мы влетели во двор, Гриндл кликнул своего слугу, и тот немедленно показался на пороге.
– Присмотри за лошадьми, – приказал майор. Он спрыгнул с седла, затем поднял меня за талию и осторожно опустил на землю. – Не распрягай. Через час мы поедем дальше.
– Я думаю, нам пришла пора поговорить, – сказал майор мне и Гаджи. – Пойдемте ко мне в кабинет, не возражаете?
Мы с Гаджи обменялись взглядами. Я была безумно рада увидеть майора в храме – в тот момент мне было не до того, чтобы опасаться получить от него выволочку. Теперь, похоже, пришла эта пора.
Мы прошли вслед за Гриндлом в его странный, беспорядочно заваленный вещами кабинет, и я сразу почувствовала впившиеся мне в живот иголочки – уколы магической энергии. А Гаджи, переступив порог кабинета, просто открыл рот. Майор пропустил нас внутрь, потом плотно прикрыл за собой дверь. Медленно, словно погруженный в глубокое раздумье, он прошел к своему письменному столу, но не сел, а просто встал рядом с ним и, заложив свои руки за спину, уставился на нас с Гаджи.
Хотя после пережитых в Луксорском храме приключений у меня до сих пор дрожали колени, я не рискнула опуститься перед стоящим майором в кресло. Гаджи тоже остался стоять на ногах. Когда майор остановил на мне суровый взгляд своих синих глаз, мне стоило большого труда не скорчиться от неловкости.
– Не будете ли так любезны объяснить, что все это значит, мисс Трокмортон? – спросил он.
– Я возвращала артефакт, о котором говорила вам, сэр. – Если это и была ложь, то с большой примесью правды. Я действительно возвращала артефакт, только не тот, о котором говорила майору при нашей встрече.
– И вам не пришло в голову позвать меня на помощь?
– Нет, сэр. – Я хотела опустить голову на грудь и сделать вид, будто мне стыдно за то, что я не поставила майора в известность, однако не рискнула сделать это.
Гриндл помолчал, сверля меня глазами, а затем неожиданно спросил:
– Вигмер знал, что вы собираетесь делать? Или его вы тоже обманули?
– Простите, сэр, тут речь идет не об обмане, – поспешно принялась объяснять я. – Или, скажем так, не о преднамеренном обмане. Я дала клятву человеку, лежавшему на смертном одре, сэр. Эту клятву я считала священной. Среди прочего я обещала никого не посвящать в детали плана.
Майор Гриндл внимательно смотрел на меня, поводя бровями и поджав губы. Затем в его лице что-то переменилось, и я поняла, что для меня еще не все потеряно.
– Эта ваша тайна имеет какое-то отношение к тем людям в храме? Только не говорите мне о Змеях Хаоса, я знаю, что это были не они.
– Да, сэр, – сглотнула я. – Та клятва у смертного одра предполагала встречу с этими людьми.
– Так, – сказал майор и, больше ничего не прибавив, переключил все свое внимание на Гаджи. – Ну а вы, молодой человек? Мне показалось, что вы очень заинтересовали тех людей.
– А как же? – молчавший до сих пор Гаджи кивнул головой так, словно майор задал какой-то глупый вопрос.
– А почему?
Гаджи лениво поднял глаза на майора и словно нехотя, с усмешкой ответил:
– Потому что я последний фараон, мистер майор.
После этих слов в комнате повисла тишина, которую нарушила я, когда прокашлялась и переспросила:
– Это правда? Твой отец был фараоном?
– Мой отец работал землекопом в Долине Царей, – пожал плечами Гаджи. – Ворочал камни и таскал глину для инглизов, точно так же, как его отец и отец его отца.
– Это его семью ты искал все последнее время?
– Отец погиб во время большого обвала, – покачал головой Гаджи.
– О, прости. А мама?
– Она умерла давно, много лет назад, – снова пожал плечами Гаджи. – Во время родов. Ребенок тоже умер. У меня осталась только одна сестра, Сафия.
– Ты узнал кого-нибудь из тех людей? – спросил майор Гриндл.
– Нет.
– Значит, ты не знаешь, кто они?
– Нет, мистер майор, но… – Гаджи умолк. Мы с Гриндлом ждали продолжения, а его все не было, и тогда майор взорвался:
– Но – что?!
– Но что-то в них показалось мне смутно знакомым. Точно не могу сказать. Быть может, они были друзьями моего отца?
– Давайте-ка присядем и начнем все сначала, – предложил майор Гриндл. – Давай, Гаджи, начинай первым.
Гаджи было явно неловко сидеть перед важным инглизом, и он осторожно примостился на самом краешке кресла.
– Я родился в Луксоре. Но город сильно изменился с тех пор, когда я видел его в последний раз. – Гаджи недовольно наморщил нос. – Появилось слишком много новых домов и туристов.
– Верно, верно, – согласился майор Гриндл.
– Я жил со своим отцом и старшей сестрой в старом квартале. Но там, где был наш дом, теперь стоит роскошный отель для инглизов.
Мое сердце разрывалось от боли. Гаджи потерял не только семью, но и свой дом. Потерял все на свете.
– Мать я совсем не помню, она умерла, когда мне было… – Гаджи помолчал, загибая пальцы, – три года, я думаю. Все заботы по дому взяла на себя моя сестра. И обо мне тоже, когда со мной не было Учителя. У меня было много друзей. – Он опять немного помолчал. – А затем случилось то несчастье в Долине. Обрушилась усыпальница. Началась суета, скоро обо всем узнали в городе. Сестра, как только услышала, побежала искать отца. Когда пришел Учитель и увидел, что сестра ушла, он поспешил следом за ней. – Гаджи поднял глаза, встретился взглядом с майором Гриндлом. – После этого я не видел их, ни сестру, ни Учителя.
– Что было потом?
Гаджи снова поморщился, вспоминая.
– Потом я проголодался. Я помню об этом потому, что начал есть медовые лепешки, которые Сафия испекла к ужину. Я боялся, что мне попадет за это, но есть хотелось так сильно… Затем… затем я ничего не помню до того дня, когда впервые ехал на поезде.
– Впервые ехал на поезде? – встрепенулся майор Гриндл. – Куда?
– В Каир. Очень долго ехали. Жара и пыль. Я всю дорогу стоял. Потом у меня заболели ноги, и я начал плакать. – Он запнулся, словно сам удивился тому, что мог плакать. – Я был еще очень маленьким, – пояснил он.
– Конечно, – успокоил его майор Гриндл.
– Человек, который стоял рядом, тряхнул меня и сказал, чтобы я перестал реветь.
– Ты ехал вместе с этим человеком или это был случайный попутчик? – спросила я.
Гаджи помолчал – может быть, он действительно никогда не задумывался над этим.
– Не знаю, мисс, – сказал он наконец. – Но женщина, которая сидела рядом, сердито посмотрела на него и дала мне устроиться у ее ног. Я сел и проспал весь остаток пути до Каира. Когда мы приехали, я улизнул из вагона, а затем проследил за той женщиной до самого ее дома. Я не хотел оставаться с мужчиной, который щипался и кричал на меня в поезде.
– И что потом? – спросила я.
Гаджи – в который уже раз! – пожал плечами.
– Женщина была хорошая, она покормила меня, но взять к себе не могла. Очень бедная. С тех пор Гаджи стал жить на улице. И жил, пока мисс не нашла меня.
– Теперь как следует подумай, Гаджи, потому что это очень важно, – сказал, наклоняясь вперед, майор Гриндл. – Тот человек, который ехал с тобой в поезде, похож на кого-нибудь из тех, от кого ты сегодня сбежал? Лицо, или голос, или одежда? Может быть, родимое пятно или татуировка?
– О нет. Вовсе нет. Тот человек в поезде, он только одет был как египтянин, а на самом деле – я рассмотрел его лицо под тюрбаном – был инглиз.
После этих его слов мы с майором ошеломленно замолчали. Первым пришел в себя Гриндл.
– Англичанин, – повторил он, откидываясь на спинку своего кресла. – Точно англичанин, а не француз, немец или, скажем, американец?
– Не вижу разницы, – небрежно отмахнулся Гаджи. – Не египтянин