– Вы с ума сошли? – произнесла я, вскакивая на ноги. – Разумеется, мне необходимо будет рассказать родителям о вас, иначе как я уговорю их ехать?
– Нужно будет придумать какую-то другую причину, – сказал Вигмер и снова обменялся многозначительными взглядами со Стоуксом.
Я сделала шаг вперед и проговорила:
– Почему вы все время переглядываетесь?
Вигмер прокашлялся, затем произнес, тщательно подбирая слова.
– Поймите, это очень важно, чтобы ваша мать не знала о том, что Сердце Египта нашлось.
– Но почему? – нахмурилась я. – Почему так важно скрывать это от нее?
Вигмер слегка передвинулся на своем стуле.
– Ну, это сложно объяснить, – сказал он так, словно не имел ни малейшего намерения развивать эту тему.
– А вы все же попробуйте, – предложила я.
– Порой, когда люди работают с… про́клятыми предметами… иногда проклятия… переносятся на этих людей.
Не могу вам передать, как мне не понравилось слышать это!
– Египетская погребальная и черная магия, – продолжал Вигмер, – обладают большой… разрушительной силой. Они губят в человеке все его хорошие качества, от которых со временем мало что остается…
Я застыла на месте, мои руки непроизвольно сжались в кулаки.
– Что конкретно вы хотите этим сказать?
Вигмер вновь посмотрел на Стоукса.
– Перестаньте обмениваться с ним такими взглядами, – сказала я Вигмеру. – Смотрите мне в глаза и объясните, что происходит. Немедленно.
Я тяжело дышала, щеки у меня раскраснелись. Мне казалось, что если я отведу взгляд от лица Вигмера, весь мир вокруг меня рассыплется на кусочки.
Когда Вигмер заговорил, голос его звучал негромко и мягко.
– Мы провели расследование, Теодосия. Мы уверены, что Сердце Египта было похищено кем-то из работников музея, и опасаемся, что к этому причастна ваша мать.
В комнате повисла тишина – темная, глухая, ужасная. Я стала опасаться, что она поглотит меня без остатка.
Затем Вигмер продолжил:
– Ваша мать ни в чем не виновата. На этот поступок ее толкнула черная магия, под влиянием которой она находилась на протяжении многих лет, работая археологом. Подумайте, Теодосия. Ваша мать месяцы проводила в пирамидах, в непосредственной близости от предметов, буквально пронизанных темной магической силой. Эта сила не могла не оказать на нее своего воздействия. Это все равно, что оставить пирог под дождем – рано или поздно капли пробьют в нем дырочки и просочатся внутрь. Мы полагаем, что именно это произошло с вашей матерью, только это был не дождь, а энергия черной магии.
Я затрясла головой и никак не могла остановиться.
– Нет, – сказала я, пятясь назад. – Нет! Нет! Нет! Вы лжете! А вы сами? Вы все время имеете дело с артефактами, зараженными черной магией. Может быть, это вас она разъела, и теперь вы пытаетесь обхитрить меня?
Вигмер и Стоукс вновь обменялись взглядами.
– Прекратите! – крикнула я.
На этот раз заговорил Стоукс – тихо, вкрадчиво, словно успокаивая взвившуюся на дыбы лошадь.
– Мы носим защиту. Постоянно. Она у нас прямо, можно сказать, под кожей. И еще несколько раз в месяц мы предпринимаем… особые меры предосторожности.
– Покажите мне вашу хваленую защиту, – потребовала я. Вся эта история казалась мне неправдоподобной.
– Можно мне, сэр?
– Да, – кивнул Вигмер. – Конечно. Покажите ей.
Осторожно, чтобы не потревожить рану, Стоукс расстегнул две верхние пуговицы своей рубашки. Я ахнула. Прямо под горлом у Стоукса виднелось Всевидящее око. Я наклонилась, чтобы лучше рассмотреть его.
– Чем вы его нарисовали?
– Оно не нарисовано. Это татуировка. Это Око не смоешь.
Я внимательно изучила символ. Он был выполнен безукоризненно. Эта ямка под горлом – очень уязвимое для черной магии место. Именно поэтому древние египтяне носили свои амулеты на шее.
Когда Стоукс расстегнул рубашку, Вигмер наклонился вперед так, словно ему в голову пришла неожиданная идея.
– А ваша мать носит защиту, Теодосия? Или отец, например?
– Нет, – огорченно призналась я. – Я пыталась защитить родителей, делала им амулеты, надеялась, что они будут носить их хотя бы шутки ради, но ничего не вышло. Но это еще не означает, что мама и папа стали плохими!
Как же так получилось, что единственный взрослый, который понимал меня и которому я доверяла, мог так глубоко ошибаться?
– Возможно, – согласился Вигмер, хотя по нему нельзя было сказать, что он признает себя неправым. – Но такая опасность все же существует, и мы должны с этим считаться. Надеюсь, вы согласитесь со мной.
– Но я ничего подобного за ними не замечала, – возразила я.
Как Вигмер может думать такое о моей маме? Даже если он по долгу службы заботится о безопасности всей Британии, это еще не дает ему права выставлять мою маму в таком невыгодном свете. Как мне убедить его в том, что он не прав? Как мне доказать, что все они ошибаются?
Но постойте! Конечно же – Фагенбуш! Если артефакт украл кто-то из работников музея, то это мог быть только он! Поведение Фагенбуша было очень странным с той самой минуты, когда в музее появилась статуэтка Бастет. Он тогда шастал по музею среди ночи, шпионил за мной, когда решил, что это я спрятала ее. Вот он, наш внутренний враг!
Я повернулась к Вигмеру и торжествующе заявила:
– Вы все ошибаетесь. Да, у нас в музее есть тайный агент темных сил, но это не моя мама. Это второй помощник хранителя, Клайв Фагенбуш.
– Нет, – грустно покачал головой Вигмер. – Это не Фагенбуш. Мы тщательно проверили его. Это не он.
– Почему вы так уверены в этом?
– У нас есть свои способы проверить человека, – загадочно произнес Стоукс.
– Значит, эти ваши способы никуда не годятся. Фагенбуш что-то замышляет. Мне это давно известно, уже несколько недель.
– Возможно, – согласился Вигмер и вновь неискренне. – Но он не имеет никакого отношения к Сердцу Египта.
Я сложила руки на груди и сердито посмотрела на него.
– Ну, хорошо. Предположим, что моя мама как-то замешана в этом деле. Но в таком случае разве она согласится вернуться в Египет, да еще вместе со мной? Она же сразу заподозрит, что что-то не так.
– Ну, должен признаться, я на это не слишком-то и надеюсь. Просто это был бы самый лучший вариант. Но если ваша мама не захочет вернуться в Египет и взять вас с собой, придется поехать мне самому. Быть может, мне удастся не слишком сильно там напортачить.
– А если мама согласится поехать со мной в Египет, это докажет ее невиновность, верно? И тогда вы признаете, что все ваши домыслы были глупой, идиотской ошибкой?
– Скажем так: это путешествие принесет очки в ее пользу, – ответил Вигмер, покрутив свой ус.
– Хорошо. Мы поедем в Египет. Через две недели, не раньше. Готовы поспорить на ваше Всевидящее око, что моя мама не имеет никакого, никакого отношения ко всей этой истории?
Меня всю трясло от гнева.
Вигмер сделал шаг по направлению ко мне и озабоченно сказал:
– Мне очень жаль, что я так сильно расстроил вас, моя дорогая. Но это наша работа. Наше Братство занимается расследованием именно таких вещей.
– Не знаю, сэр, – подал голос Стоукс. – Может быть, мы требуем от нее слишком многого.
– Мы слишком много требуем от вас, Теодосия? – спросил Вигмер, пристально изучая меня. – Если это слишком тяжелая ноша для вас, так и скажите, мы все понимаем.
Не испытывая ни малейшего желания отвечать, я схватила со стола Сердце Египта, цапнула со спинки стула свой плащ и выбежала за дверь.
Я была настолько сердита, что по дороге домой буквально печатала свои шаги по мостовым – как только на них не треснула брусчатка! И так была раскалена, что, казалось, тяжелые холодные дождевые капли шипят и испаряются, как со сковородки, когда падают на мою кожу.
Но вскоре в моей голове роем закружились мысли, и постепенно шаги мои замедлились и стали легче. Мама знакома с Браггеншноттом. Она говорила, что он даже помог ей вывезти Сердце Египта из страны.
И что это доказывает? Только то, что немец хотел, чтобы британская подданная привезла про́клятый артефакт к себе на родину, и больше ничего.
А как мама заволновалась, когда я показала ей человека, следившего за нами на вокзале! Хотя, как все взрослые, не придала значения моим словам – ну, это тоже не новость. Но достаточно вспомнить, каким было ее лицо, когда она обнаружила пропажу Сердца Египта, и можно отмести прочь все сомнения.
Но с другой стороны, мама всегда была хорошей актрисой. Именно это помогает ей так ловко крутить моим папой… Тут я с ужасом поняла, что Вигмер сумел-таки забраться мне в душу. Даже я – я! – начинала подозревать собственную мать!
Мы должны ехать в Египет
Вернувшись в музей, я первым делом отправилась на поиски Фагенбуша. Настала пора поговорить с ним начистоту. Я прошла прямиком во временное хранилище, не сомневаясь, что он крутится возле недавно поступивших артефактов.
Найджел и Стилтон бросили свою работу и уставились на меня.
– Что-то случилось, Теодосия? – после неловкой паузы спросил Найджел.
Я откинула волосы и постаралась принять непринужденный вид.
– Просто ищу Фагенбуша. Вы не видели его?
– Он был з-здесь буквально м-минуту назад, – ответил Стилтон, постоянно моргая левым глазом. – Думаю, он спустился в библиотеку.
– Благодарю вас. Я поищу его там.
Прежде, чем кто-нибудь из них успел сказать еще хоть слово, я повернулась и поспешила вверх по лестнице.
И наткнулась на Фагенбуша.
Этот скользкий тип шпионил на верхней площадке! Он вышел из тени, когда я поднялась на последнюю ступеньку, и напугал меня так, что я едва не споткнулась. Честно говоря, если бы он не протянул руку и не схватил меня за плечо, я, наверное, загремела бы вниз.
– Что ты с этим сделала? – спросил он, наклоняясь вперед и обдав меня вонью маринованного лука, от которой мои ноздри задрожали так, словно собирались сбежать с моего лица.