– Иду, – ответил он. – Только захвачу пальто Вимса. Может быть, получив его назад, он немного поутихнет.
Когда мы выбрались наружу, возникла еще одна сложность. Тетли хотел выйти из музея через главный вход, и мне пришлось тычками – довольно бесцеремонно, признаюсь, – перенаправить его к западному входу.
Когда мы приблизились к боковой двери, я забежала вперед и открыла ее. Не задерживаясь ни на секунду, Тетли шагнул за порог и пошел в ночь.
– Завтра утром я сразу же явлюсь к вам с докладом, – восхищенно произнес стоявший рядом со мной Стилтон.
– Отлично! Только будьте осторожны, пожалуйста. И не пытайтесь остановить Тетли или развернуть его в другую сторону.
– Ни в коем случае. Доброй ночи.
С этими словами он покинул музей и двинулся следом за Тетли. Из тени появились еще трое скорпионов и присоединились к Стилтону. Я закрыла дверь, надеясь, что все получится. Если нет, просто не знаю, что тогда делать.
Погруженная в свои мысли, я почти прошла мимо кабинета Стилтона и лишь в последний момент заметила выбивающуюся из-под двери полоску света. Странно. Или он просто забыл погасить лампу?
Я остановилась, повернулась и открыла дверь.
Сидевший за столом Стилтона Фагенбуш вскочил на ноги. Он рылся в ящиках!
– Что вы здесь делаете? – спросил Фагенбуш.
– Я? Лучше скажите, что вы тут делаете!
– Я здесь по музейным делам, – поспешно ответил он.
Так я ему и поверила!
– Музейные дела заставляют вас рыться в ящиках чужого письменного стола?
– Не ваше дело, – покосился на меня Фагенбуш. – Но если вам так уж интересно… Стилтон взял у меня документ, который должен был сегодня же вернуть мне. Он ушел, не возвратив его, и я надеялся, что найду этот документ здесь.
Я прищурилась. Звучит правдоподобно, но такие истории я и сама сочинять умею. А Фагенбушу не верю ни на грош. Завтра первым делом расспрошу обо всем Стилтона.
– Правда, – нарочито растягивая слова, сказал Фагенбуш, – в этом кавардаке я, похоже, ничего не найду. Придется подождать до утра.
Фагенбуш вышел из-за стола и направился к двери.
– Вы идете? – спросил он.
– Разумеется, – ответила я, выключая свет. Выйдя вслед за Фагенбушем в коридор, я плотно прикрыла дверь кабинета Стилтона и с невинным видом предложила: – Вы можете выйти через главный вход, так удобнее.
– Ага, и нарваться на случайный выстрел из дробовика вашего папаши? Нет уж, спасибо за совет.
Проклятье. Он что, видит меня насквозь, что ли?
Глава двадцать пятаяЕсли дать гувернантке веревку…
На следующий день я встала очень рано, а точнее будет сказать, вовсе не спала. Всю ночь я проворочалась, думая о своих проблемах. Если честно, я даже была рада, что пришло время вставать.
Выбравшись из своего саркофага, я сразу же отправилась в холл. Папа громко храпел, привалившись к стене в опасной близости от одной из моих петель.
Оставив ее напоследок, я проверила для начала петли в ближнем к главному выходу углу холла. Здесь воск остался белым, это означало, что в эту петлю злой дух не попался. Я сунула воск в карман своего передника, запихнула петлю за пьедестал, на котором был установлен бюст Нефертити, и поспешила ко второй петле, лежавшей в углу возле больших окон на фасаде музея.
Здесь воск тоже был белым.
Чистым он был и в третьем углу. Проклятье. Неужели все мои вчерашние труды пошли прахом? Я осторожно подошла к углу, в котором спал папа. Не лучше ли будет просто связать злого духа, если он здесь обнаружится, и разобраться с ним позднее? Пожалуй, это неплохая мысль, если учесть, как любят злые духи срывать свое раздражение на живых людях.
Тихонько подойдя к углу на цыпочках мимо спящего папы, я взглянула на лежащий внутри петли воск. Он потемнел, принял знакомый мне черно-зеленый оттенок, и я даже уловила идущий из угла легкий запах серы.
Я осторожно взяла конец веревки своей одетой в перчатку рукой и быстро завязала узел, затем второй, третий – всего семь узлов. Этими узлами злой дух будет привязан к веревке до тех пор, пока я не найду время окончательно избавиться от него.
Взяв с собой веревку, я направилась было в свой «кабинет», но тут раздался громкий стук в дверь.
– Это я, мисс Шарпи! – послышался сквозь дверь знакомый ненавистный голос.
Чтоб тебя! Почему бы не войти с бокового входа, как все нормальные сотрудники?
Она вновь застучала, папа перестал храпеть и сонным голосом спросил:
– Что? Кто здесь? Кто там?
– Здесь всего лишь я, папа. А там – мисс Шарпи.
Папа поднялся с пола и пригладил рукой волосы.
– Ну, ладно, что ты здесь стоишь. Впусти ее.
– Что я и собираюсь сделать, – ответила я. Раздраженно пройдя к двери, я открыла ее и удивилась, увидев за плечами мисс Шарпи толпу. И как им только не надоест собираться здесь изо дня в день? Им что, больше делать нечего? Я поискала в толпе Уилла, но не нашла никого, даже отдаленно похожего на него.
– Доброе утро, Теодосия, – поздоровалась мисс Шарпи.
– Доброе утро, мадам.
Ее взгляд упал на веревку, которую я до сих пор держала в руке.
– А это что еще такое?
– А, это… э… – замялась я.
Мисс Шарпи недовольно поджала губы и сказала, протягивая руку:
– Дай ее сюда. Игры закончились. Пора заниматься.
– Но это не игра, – попробовала возразить я.
– Теодосия, – чуть повысила голос мисс Шарпи, и в ее глазах появился блеск, предупредивший меня о том, что еще немного, и она меня ущипнет. А я, как назло, без своего толстого пальто. Я посмотрела на веревку, затем на мисс Шарпи, и в голову мне пришла довольно зловещая мысль.
– Конечно, мисс Шарпи, – произнесла я и протянула ей веревку.
Мисс Шарпи взяла ее, торжествующе взглянула на меня и тут же сказала, поежившись:
– Боже, как здесь холодно. Скорее пойдем в библиотеку и приступим к занятиям.
Это было ужасное нескончаемое утро. По музею рыскали полицейские, у входа стояла толпа, а мисс Шарпи была в «щипательном» настроении. Я же сегодня была очень рассеянной и успела получить за это щипки уже целых четыре раза – по одному за каждую ошибку.
Вы спрашиваете, что так сильно отвлекало меня и сбивало с мыслей? Отвечу. Веревка, вот что. Мне показалось, что мисс Шарпи буквально влюбилась в эту веревку, обернула ее вокруг руки и то и дело ударяла по столу свободным концом, как хлыстом.
– Квадратный корень из шестнадцати? – хлоп.
– Семь тысяч двести семьдесят семь разделить на тридцать два? – шмяк.
– В каком году королева Виктория объявила Индию колонией Британской империи? – хрясть.
И так далее, и тому подобное. Хорошо еще, что мисс Шарпи было холодно, и она играла с веревкой, не снимая перчаток. Но даже несмотря на перчатки, такие долгие забавы с проклятой веревкой рано или поздно должны были закончиться плачевно.
После того как мисс Шарпи ущипнула меня в третий раз, я решила, что мне наплевать, что с ней будет.
Мало мне было мисс Шарпи, так еще и Стилтон вороном кружил вокруг да около, явно сгорая от нетерпения доложить мне о своих ночных приключениях, но никак не находя возможности остаться со мной с глазу на глаз.
Я думаю, таких испытаний, как мне, не выпадало никому из Избранных хранителей.
Ближе к полудню солнце, наконец, перевалило на нашу сторону здания.
– Наконец-то становится теплее, – объявила мисс Шарпи. – Кстати, когда твоя бабушка собирается перенести наши занятия из музея в ваш дом?
– Когда вы докажете, что способны всегда приходить вовремя, – безмятежно откликнулась я.
Мисс Шарпи поджала губы, и на щеках у нее заалели пятна. Не обращая больше на меня внимания, она повесила веревку на спинку стула и принялась стягивать со своих рук перчатки. Я затаила дыхание. Мне подумалось, что мисс Шарпи собирается хлестнуть меня перчатками по лицу, но она просто бросила их на стол.
Затем гувернантка перехватила мой брошенный на веревку взгляд, и в глазах у нее промелькнул недобрый огонек. Она взяла веревку голой рукой и принялась постукивать его, как плетью, по ладони второй своей руки.
Несносная женщина! Она делала это, зная, что меня раздражает и отвлекает постоянное хлопанье веревки. Я продолжала решать какие-то дурацкие примеры, то и дело отрываясь и поглядывая на мисс Шарпи.
Наконец, она не выдержала и раздраженно спросила.
– Что? Что ты все время смотришь на меня, невоспитанная девчонка?
И тут я увидела появившийся на лбу мисс Шарпи ярко-красный волдырь. Еще два волдыря уже начинали набухать на ее щеках.
– По-моему, у вас волдырь вскочил, – сказала я, постукивая себя по щеке пальцем.
– Что? – она испуганно вздрогнула, бросила веревку на пол и принялась рыться в своей сумочке. Вытащила из нее маленькое зеркальце, взглянула в него, вытянув голову, и на ее лице появилось выражение ужаса.
– Прошу прощения, – произнесла мисс Шарпи. – Мне необходимо посетить дамскую комнату.
Как только она вылетела за дверь, я подняла с пола веревку и засунула ее за одну из книжных полок – привязанным к этой веревке злым духом я займусь позднее.
– Мисс Тео?
Услышав голос Эдгара Стилтона, я отпрыгнула от книжной полки, надеясь, что он не заметил, как я спрятала веревку.
– Стилтон!
– Тефен, – поправил он.
– Тефен, – повторила я. – Мы должны поторапливаться, потому что я не знаю, как надолго вышла мисс Шарпи. Рассказывайте, что вам удалось узнать.
Стилтон вошел в библиотеку и заговорил, потирая руки:
– Итак, Бефен, Питет, Местафет и я последовали за мумией…
– За Тетли. Мумию зовут Тетли.
– О, хорошо. Мы последовали за Тетли до пристани.
– До пристани? – удивилась я. Странно. Когда слуги Хаоса в последний раз были в Лондоне, они поселились на Карлтон-террас. – Продолжайте.
– К несчастью, мум… э… Тетли видело довольно много людей. Можно сказать, он сеял панику повсюду, где только появлялся.