Они избирают на общем собрании артельного старосту, который заведует делами артели, ее финансами, ведет кассовую книгу и др., периодически отчитываясь на собраниях.
Когда в материальном плане артель встанет на ноги и сможет действовать совершенно самостоятельно, все оборудование передается крестьянам в собственность, а они обязуются за 3–5 лет выплатить казне его стоимость.
По мнению Фрейберга, если артель за сезон вырабатывает 150–200 пудов масла, то предприятие уже коммерчески выгодно.
Маслоделен, возникших описанным выше путем, в губернии было 10, в том числе 3 в Трокском уезде, и их дальнейшие перспективы были вполне ясны309.
Кроме того, в губернии активно улучшали породу местного крестьянского скота путем скрещивашя с ангельнской породой, устроив 150 случных точек.
Ежегодно в различных пунктах губернии устраиваются выставки, на которых лучшие экземпляры крестьянского молодняка премируются денежными наградами. Если в 1912 г. таких выставок было 5, на которых крестьяне экспонировали 500 голов ангельнских полукровок, то в 1913 г. на 7 выставках было представлено уже 1300 голов. И пусть деньги были небольшие, но получить награду было престижно. Так или иначе за последние 4–5 лет крестьянский скот стал заметно лучше, крупнее, красивее и приобрел однотипность.
«Дай Бог», — восклицает Юрьевский, — «чтобы во всех прочих губерниях России работа по поднятию производительности крестьянских хозяйств стояла так прочно и велась столь же умело и энергично, как она обставлена в Виленской губернии.
Здесь все предусмотрено до мельчайших деталей; начиная от устройства многочисленных питомников плодовых деревьев для снабжения хуторян на льготных условиях саженцами, и кончая бесплатной раздачей плакатов с картинками и чрезвычайно умело составленным текстом по различным сельскохозяйственным новшествам»310.
Губернская Землеустроительная комиссия по всем отраслям сельского хозяйства издала при участии специалистов популярные брошюры с иллюстрациями для раздачи крестьянам: «Сад и огород», «Руководство по сельскому хозяйству» и др.
И автор вновь повторяет: «В результате между Землеустроительными комиссиями и населением установились самые близкие и сердечные отношения.
Для русского дела среди полуинородческого населения, для поднятия престижа русской власти землеустройство в Виленской губернии имело совершенно неоценимое значение»311.
Реформа в действии: Красноуфимский уезд Пермской губернии
Пермская губерния — громадный край, по площади — 290,2 тыс. квад, верст, т. е. 330,2 тыс. кв. км — превосходивший современные Норвегию (324,2), Польшу (312,7) и Италию (301,3 тыс.)
Ее крестьянство отличалось многоземельем и зажиточностью и относительно высоким процентом грамотности.
Казалось бы, это должно было само по себе способствовать развитию единоличных хозяйств. Однако его тормозил целый ряд причин, прежде всего условия крестьянского землепользования.
Эта губерния поражает разнообразием категорий крестьянства, устроенных по особым законоположениям. Так, например, только в Красноуфимском уезде, где производилось обследование, жили бывшие государственные крестьяне, бывшие помещичьи, горнозаводские, население посессионных заводов, башкиры-вотчинники военные и гражданские припущенники и просто припущенники.
При этом вплоть до 1913 г. поземельное устройство сельского населения в губернии еще не было завершено (!). Понятно, что их земли выпадали из сферы землеустройства, которому, тем не менее, в качестве поля деятельности все же оставалось свыше 8 млн. дес.
Куда более серьезным препятствием для личного землеустройства тут была беспримерная чересполосность и разбросанность наделов312.
Пермская губерния выделялась среди других губерний Европейской России крупным частным землевладением. Здешние помещики со времен Петра I едва ли не доминировали в списке латифундистов страны.
После 19 февраля 1861 г. они ради сокращения расходов, связанных с отводом земли крестьянам, как и других районах, старались объединить возможно большие группы своих крепостных составлением для них общего акта поземельного устройства.
В результате здесь возникли однопланки выдающиеся, если так можно выразиться, и по неоднородности состава и по различию в хозяйственных интересах населения.
Эти многоселенные общества были настолько искусственны, что тут никогда не было солидарной общины и все вместе они, понятно, почти никогда не переделялись. Однако чересполосность и разбросанность наделов между отдельными селениями была «прямо-таки ужасающая».
Так, например, в Ирбитском уезде лишь 3 % всех селений имеют свою надельную землю в одном месте, а наделы остальных разбросаны в 20–30 и до 300 отдельных мест, иногда расположенных в десятках верст от селений.
Так, например, рядом с д. Шаламовой Байкаловской волости находятся лишь 300 дес. из всего надела в 2,5 тыс. дес. А остальная площадь разбросана на пространстве до 50-ти и далее верст, причем мелкими кусками, иногда в 3–5 дес.
В Шадринском уезде владения Тагильского общества располагались в 250 кусках среди 20 селений.
В Кунгурском уезде земля села Березовки той же волости разбросана в 120 кусках, а надел села Усть-Кишертского в 147 кусках; в Красноуфимском уезде земля Шараховского общества раскидана в 247 кусках.
В Соликамском уезде в Городищенской волости наделы рассеяны в 646 участках, из которых 308 имеют площадь менее десятины каждый; а есть участки по 200–300 кв. саж.
Эта картина достаточно типична для всех буквально уездов губернии и притом для большинства селений.
Кроме того, часто бывает и общность земельных владений между отдельными селениями. Так, например, в Клевакинской волости Камышловского уезда имеются 6 селений, которые пользуются общим владением, расположенным в 48 кусках.
Отдельные участки этого общего владения отстоят от селений на десятки верст. Внутри же этих 6 селений расположены земли еще 7 смежных в количестве 400 кусков, не считая еще и приграничной чересполосности313.
Лично я не могу придумать, каким компьютером нужно было владеть, чтобы обрабатывать землю в таких условиях.
Не хочу утомлять читателей подобной информацией, я думаю, что и так понятно, что групповое землеустройство здесь было более чем необходимо. И это объясняет тот факт, что 63 % (265 тыс. дес.) из 420 тыс. дес. землеустроительных работ пришлось на разделы однопланок и вообще на устранение внешней чересполосности314.
Строй крестьянского хозяйства в Пермской губернии в огромной степени сформировался под влиянием такой чересполосности и разбросанности наделов.
Здесь не было каких-либо систем полеводства. Нечто, похожее на трехполье, имелось только на присельных землях и расположенных не далее 3–4 верст от жилища. На остальной площади была залежная система, при которой земля пашется несколько лет подряд пока не истощится, а потом она на долгий срок забрасывается — до восстановления ее плодородия. Удобряется не более 5 % парового поля на присельных землях.
В Красноуфимском уезде, при наделе, например, в 10 дес. на двор, трехполье охватывает не более двух десятин, а на восьми существует пестрополье.
В Соликамском уезде, где наделы нередко доходили до 40 дес. на двор, под пашней было не более 5 дес., а вся остальная территория — это выгоны, леса, луга и болота. Вообще в Пермской губернии выгоны для пастьбы скота («шутьмы» и «паскотины») занимали иногда четверть надела.
Когда земля из-за отсутствия правильного чередования растений и удобрения полей полностью истощалась и потому забрасывалась, крестьяне арендовали помещичьи или башкирские земли, потому что башкиры сами землю почти не обрабатывали.
Тем не менее, несмотря на все вышесказанное, а также «крайне низкую степень сельскохозяйственной культуры, население Пермской губернии по сравнению с другими губерниями Европейской России, все же весьма зажиточно и в некоторых уездах (Камышловском и южной части Красноуфимского) приближается по типу и образу жизни к сибирякам».
При этом лишь в пяти уездах (Пермском, Чердынском, Екатеринбургском, Верхотурском и отчасти Соликамском) большинство жителей работает на фабриках, заводах и вообще занята кустарными или отхожими промыслами.
А для 75 % пермяков земледелие является главным занятием и основным источником существования (это в 1910 г. поразило П. А. Столыпина, возвращавшегося из Сибири вместе с А. В. Кривошеиным через Пермскую губернию).
На деле, говорит Юрьевский, ничего особенно удивительного тут нет: «Слишком уж много земли у местных крестьян. Слишком уж много земельного простора во всей губернии при наличности самых разнообразных угодий»315.
Земская агрономия возникла в Пермской губернии едва ли не раньше всех в России. Однако ее попытки улучшить общинное чересполосное крестьянское хозяйство, несмотря на «колоссальную затрату времени, труда и средств», дали немного результатов. Юрьевский замечает, что «это и вполне понятно, так как трудно, а часто и совершенно невозможно улучшать то, что само по себе в корне никуда не годится».
Например, агрономы потратили много усилий на распространение в общине посевов клевера. Клевер в итоге в небольших количествах кое-где встречается, но, во-первых, из-за чересполосицы только вне севооборота, на запольных клиньях, «и притом на самых худших по качеству землях».
Во-вторых, общинники растят его не на сено, а на семена для продажи; то же самое, кстати, имело место в рекламируемом защитниками общины без устали (вплоть до XXI в.) случае общинного травосеяния в Волоколамском уезде.
То есть клеверосеяние не повлияло на увеличение и улучшение скота у общинников и рост доходов от молочного хозяйства. Более того, поскольку эту траву высаживают на одной и той же земле раньше, чем бы следовало, то на таких участках наступает так называемое «клевероутомление», и урожаи снижаются