Иногда от коллег приходится слышать заявления о том, что «цифры ничего не доказывают». Не задавая бестактного вопроса о том, каким же радаром тогда — в отсутствие статистики — они улавливают «системный кризис самодержавия», я отсылаю их к Витте. Он, который понимал и видел функционирование экономики примерно так же, как врач-физиолог или анатом видит работу человеческого организма, однажды написал: «Статистические данные о росте нашей промышленности и торговли обрисовывают лишь количественное развитие нашего народного богатства, но они не должны заслонять собою того крупного явления, что каждая новая цифра движения нашей производительности и торговли означает собой привлечение к общей промышленной жизни новых слоев населения, оживление и вступление в общий оборот новых местностей, что в настоящее время промышленность и торговля отражают в себе экономическую жизнь всей страны, всего сложного и разветвленного русского народного хозяйства»358.
Например, если в 1894–1905 годах только железнодорожная транспортировка всех грузов (кроме перевозимых поштучно) составила 43,2 млрд пуд., а в 1906–1913-х — 48,9 млрд пуд., мы должны понимать не только то, что она выросла на 13,2 %, но и что производство, перевозка и продажа каждого из этих миллиардов пудов была оплачена и не единожды. Равным образом, за каждым из миллионов рублей на сберкнижках и счетах кооперативов стоит оплаченный труд.
В стране с рыночной экономикой позитивная динамика роста сельскохозяйственного и промышленного производства означает, что масса населения стала жить лучше.
Другое дело — времена «Великого перелома» и форсированной индустриализации! Вот тогда действительно рост показателей (притом фальшивый, как со временем выяснилось) шел за счет многих миллионов людских жизней в прямом и переносном смысле!
Реформа Столыпина и преодоление кризиса аграрного перенаселения
Вышесказанное позволяет поставить едва ли не важнейший вопрос — в какой мере реформа способствовала преодолению кризиса аграрного перенаселения?
Тут в первую очередь важны два аспекта.
Во-первых, динамика уровня жизни крестьянства, второй — уменьшение плотности населения и перемены на рынке труда.
Диаграмма 24
Дело в том, что снижение аграрного перенаселения нельзя рассматривать только механически — с точки зрения прямого сокращения плотности населения (хотя оно очень важно само по себе). При любом ее (плотности) уровне ключевая проблема — уровень доходов жителей. И если эти доходы буквально за несколько лет заметно повышаются и данная тенденция устойчива, то у нас есть все основания говорить о том, что процесс разрешения кризиса аграрного перенаселения идет успешно.
В какой-то мере эту тенденцию — именно тенденцию! — отражают известные подсчеты С. Н. Прокоповича (методически довольно грубые), согласно которым за 1900–1913 гг. доход от зерновых хлебов и технических культур вырос с 1842,5 млн. до 3426 млн. руб., т. е. на 86 %, а от скотоводства — с 831,5 до 1729,7 млн. руб., т. е. более чем вдвое (на 108 %). Соответственно, доход на душу сельского жителя вырос примерно с 30 до 43 руб., а остаток чистого дохода — с 22 до 33 руб.359
В то же время в 1909 г. начался мощный промышленный подъем, также способствовавший росту благосостояния населения страны, о чем, в частности, говорит статистика сбережений[199]. Она в данном контексте заслуживает особого внимания.
Диаграмма 25
Сопоставимая статистика сберегательного дела появляется в 1896 г. (полностью сопоставимая — с 1897 г.), после реформы государственных сберегательных касс, проведенной С. Ю. Витте. Так вот, если население Империи за 1896–1913 гг. увеличилось в 1,4 раза, а число сберегательных касс — в 2,2 раза, то число книжек и сумма вкладов на них, как следует из таблицы 15 — в 4,3 раза (в 1896 г. имелось 1991,8 млн сберкнижек, на которых хранилось 358,9 млн. руб., ав 1913 г. — 8608,7 тыс. книжек со 1549,8 млн. руб. А если считать вклады в процентные бумаги — то 1826,9 млн. руб.).
При этом численность сельского населения выросла за тот же период в 1,3 раза, количество же крестьянских книжек — в 6,9 раза, а сумма вкладов — в 7,2 раза. Больше всего их было в Центрально-Промышленном районе. Крестьяне, наряду с общественными и частными служащими, были наиболее преуспевающей категорией вкладчиков.
Если же, как это сделано в таблице 16, суммировать показатели тех категорий вкладчиков, которые безусловно обнимают понятие «простой народ», т. е. «земледелие и сельские промыслы», «городские промыслы», «фабрики, заводы, рудники», «услужение» и «нижние чины», то в 1896 г. представители этих «родов занятий» в сумме имели 977,0 тыс. книжек со 150,1 млн. руб., а в 1913 г. — соответственно 5173,6 тыс. и 867,7 млн. руб. То есть число принадлежащих им книжек выросло в 5,3 раза, а сумма вкладов — в 5,8 раз. Если сберкнижки вкладчиков этих категорий в 1896 г. составляли 49,0 % всех книжек, то в 1913 г. — уже 60,1 %, а доля их вкладов повысилась с 41,8 до 56,0 %.
Таблица 15
Распределение книжек с вкладов по родам занятий вкладчиков в государственные сберегательные кассы в 1896, 1906 и 1913 гг. (шт. и тыс. руб.)
Источник: Отчет государственных сберегательных касс по сберегательной операции за 1897 г. СПб.: [Б.И.], 1898. Приложения. Таблица 18; Отчет государственных сберегательных касс по сберегательной операции за 1906 г. СПб.: [Б.И.], 1907; Приложения к отчету государственных сберегательных касс по сберегательной операции за 1913 г. Пг., 1914. Приложение 7.
Естественно, что специальный интерес вызывает вопрос о развитии сберегательного дела в годы аграрной реформы Столыпина.
За 1906–1913 гг. общее число книжек всех категорий вкладчиков увеличилось с 5364,0 до 8608,7 тыс., т. е. на 60,4 %, а сумма вкладов на них — с 945,4 до 1549,8 млн. руб., т. е. на 64,0 %. Напомню, что в 1913 г. бюджет Империи составлял порядка 3,5 млрд, руб., и такая величина сбережений населения представляется весьма значительной.
Диаграмма 26. Число сберкнижек по «родам занятий» вкладчиков (тыс.)
Диаграмма 27. Сумма вкладов по «родам занятий» вкладчиков (млн. руб.)
За те же годы число крестьянских книжек возросло с 1397,1 до 2546,6 тыс., т. е. в 1,82 раза, а сумма вкладов — с 261,9 до 480,2 млн. руб., — т. е. в 1,83 раза. Другими словами, крестьянские сбережения росли быстрее, чем сбережения по стране в целом.
Таблица 16
Динамика «народных» сберкнижек и вкладов (шт., тыс. руб.)
то же в процентах
Все эти показатели безусловно говорят о том, что в годы аграрной реформы Столыпина благосостояние населения страны вообще и крестьян в особенности повысилось; рост крестьянских вкладов более чем на 80 % всего за 8 лет следует признать вполне удовлетворительным.
Важно отметить, что более чем в 30-ти губерниях доля крестьянских семей (принимая их среднюю численность в 6 человек), имевших сберкнижки, превышала 10 %, в 14-ти — 20 %, а в Ярославской, Тверской, Московской, Эстляндской, Костромской и Владимирской — была выше 30 %; в Ярославской губернии она составила 68,1 %, в Тверской — 47,4 %.
Этот результат, на первый взгляд, был вполне ожидаем и предсказуем[200] — мы знаем, что реформа шла успешно.
Однако погубернский анализ сбережений выявил довольно неожиданный факт — в целом ряде губерний, прежде всего, губерний Юга России темпы роста сбережений сельских жителей явно замедлились в сравнении с 1897–1905 гг., в некоторых из них сумма вкладов даже снизилась.
Если за годы реформы сумма крестьянских вкладов в Тверской губернии возрастает на 15,8 млн. руб. (стоимость броненосца класса «Бородино»), в Московской — на 12,4, во Владимирской — на 9,7, в Смоленской (из которой Энгельгардт писал свои «12 писем из деревни») и Ярославской — на 8,4 и 8,5 млн. руб. (это два крейсера «Варяг»!), в Новгородской, Калужской, Костромской, Пермской, Рязанской губерниях — на 5–6 млн. руб. в сравнении с 1897–1905 гг., то в Бессарабской они уменьшились на 111 тыс. руб., а в Таврической и в Херсонской — на 770 тыс. руб.
В Области Войска Донского прирост вкладов за годы реформы в 5,5 раза ниже прироста за 1897–1905 гг. К этому можно добавить, что в Киевской, Саратовской, Астраханской — аналогичное уменьшение составило 2,2–2,7 раза, в Кубанской и Оренбургской — 3,1 раза, в Ставропольской — 4 раза, а в Полтавской — 9,8 раза.
Всего падение приростов вкладов в сберкассы в период преобразований фиксируется в 34-ти губерниях, из которых 9 расположены в Азиатской России.
В определенном смысле это беспрецедентный факт.
Понятно, что Столыпинская реформа, как и всякое преобразование громадного масштаба, не могла быть временем «всеобщего благоденствия» и не была им на деле. Вместе с тем факт уменьшения крестьянских сбережений в этом регионе противоречит сведениям множества других источников, не оставляющих сомнений в том, что благосостояние, как минимум, значительной части крестьян в годы реформы и притом именно в этих, отнюдь не «оскудевающих», губерниях повысилось.
Оказалось, что крестьяне губерний, в которых отмечено указанное падение показателей, несли свои сбережения в учреждения мелкого кредита, число которых за годы реформы выросло на порядок (с 1629 до 15 436 за 1906–1915 гг.360) и которые за счет более высоких процентов по вкладам и отсутствия ограничений по их сумме после 9 ноября 1906 г. вполне успешно конкурировали со государственными сберегательными кассами.
Таблица 17
Порайонные приросты крестьянских вкладов в государственные сберкассы и приросты частных вкладов и займов в кредитных кооперативах за 1906–1913 гг. (тыс. руб.)
Источник: Отчет государственных сберегательных касс по сберегательной операции за 1906 г. СПб.: [Б.И.]без издательства, 1907; Приложения к отчету государственных сберегательных касс по сберегательной операции за 1913 г. Пг.: [Б.И.], 1914. Приложение 7; Сборник статистико-экономических сведений по сельскому хозяйству России и иностранных государств. Год шестой. СПб.: [Б.И..], 1913. С. 532–538; То же. Год десятый. Пг.: