При этом он был кустарем-кожевенником, и его «завод» приносил 300–400 руб. в год388.
Это и история Виленского крестьянина Казимира Петровича Скерневича, которому как самому бедному в деревне и достался далеко не лучший хутор площадью 4,7 дес. А ГУЗиЗ широким жестом выдало ему в ссуду пружинную борону, 4 мешка удобрений, 6 пудов элитного картофеля и качественные семена на общую сумму 49 руб. 17 коп.
После это он устроил на своем хуторе шестиполье с посевом кормовых трав, и начал хозяйничать настолько усердно и энергично, что на своих неполных пяти десятинах удобной земли смог не только прокормить семью, но еще и получить излишки на продажу. И глядя на него, говорит автор описания, «многие из окрестных жителей изменили прежние взгляды и убедились, что на 5 десятинах вполне можно существовать и в побочных заработках не нуждаться»389.
Это и история отрубника Федота Сампсоновича Мошенского из Богодуховского уезда Харьковской губернии.
В общине, где, по его словам, «и худоба (скот) була дохла, и сами сдыхали», он имел 4,7 дес. в 6 кусках, находившихся на расстоянии от 1–15 верст. При этом земля — хороший и глубокий чернозем — была так истощена и засорена овсюгом, что урожаи упали до минимума, а некоторые полосы едва возвращали семена. Вряд ли здесь оплачивался труд хозяина.
В 1911 г. его общество перешло на отруба, и картина резко изменилась, — хозяйство Мошенского, получившего землю в 3 верстах от усадьбы, из захудалого довольно быстро превратилось в доходное.
Первым делом он пошел к агроному Землеустроительной комиссии с просьбой об улучшенном севообороте. Было выбрано четырехполье. Хотя Мошенский продавал на рынке часть молочных продуктов, капусту и поросят, упор был сделан на полеводстве.
Он строго следовал рекомендациям агронома, тщательно обрабатывал землю, покупал отборные семена, постепенно обзавелся качественным сельхозинвентарем.
И земля воздала ему — на отрубе урожаи выращивавшихся ранее культур повысились в 1,6–3 раза, и появились новые — кормовые свекла, люцерна и виковая смесь. И эти высокие показатели объясняются исключительно правильной обработкой и уходом за посевом. Качество урожая таково, что часть его продается в Богодуховское общество сельского хозяйства.
Мошенский приобрел авторитет у односельчан, часть которых, вдохновленная его примером, начала постепенно переходить к улучшенным приемам хозяйства. То есть он стал своего рода передаточным звеном между агрономом и крестьянами, что, конечно, было очень важно390.
Один из буквально покоривших меня героев конкурса — Евстафий Захарович Высогорец из Лепельского уезда Витебской губернии.
Он, «бедняк»-общинник, первым выделился из своей деревни на хутор в конце 1910 г., «преодолев единодушное озлобление общины», которая в отместку и в издевку посадила его на худший из возможных участков, «где лишь „овраги да горы“, как воспевает его сам владелец в простодушном стихотворении „Хутор“»391.
Он[208] с женой и двумя маленькими детьми оказались на площади в 6,8 дес., из которых для пашни в момент выдела годились лишь 3 дес. Поверхность земли — неровная, с двумя песчаными холмами, один из которых имел очень крутой склон к озеру, «заросший разоренным леском», и четырьмя заболоченными впадинами на полях.
И новый хуторянин сразу же взялся за работу.
Община использовала самый высокий холм для зимнего хранения картофеля, поэтому в нем было вырыто около 100 ям, глубиной до 2,5 аршин. Теперь ям осталось 5, остальные зарыты, и на выровненном месте стоят постройки. Однако большую часть этой земли хозяин сразу распахал.
Озимые на хуторе посеяны в 1911 г., первый урожай яровых и озимых был получен в 1912 г. Летом того же года был закончен перенос строений из деревни на хутор.
Главной заботой хозяина стало полеводство. Площадь пашни выросла в сравнении с первоначальной в полтора раза — до 4,5 дес. за счет леса и холма с ямами. На этой площади Высогорец применил 8-польный севооборот, составленный им самим. Кроме зерновых в севооборот введены клевер, вика, корнеплоды.
Пашню он разбил прямыми линиями на 4 поля, поставив на их границах столбики с обозначением «1–2 поле». «2–3 поле», «3 и 4 поле» и разделив, в свою очередь, каждое поле прямой бороздой на две части. Ежегодно одно поле находится под паром.
Удаленная от деревни запольная земля была сильно истощена, но благодаря настойчивым усилиям владельца и «сознательному» использованию приемов улучшения почвы даже первый урожай на хуторе был выше среднего крестьянского.
В 1912 г. он получил, согласно записям, урожай ржи сам 10, пшеницы — сам 9,6, шведского селекционного овса — сам 7, в то время как местного овса — сам 3,2 (из-за малой урожайности в 1913 г. его не сеяли).
Уже в первый год полеводство на 4,5 дес., обеспечив его семью нужными продуктами, дало избыток, и часть ржи, овса, картофеля и льна пошла на продажу.
Высокие урожаи — результат многократного рыхления почвы, полки и прореживания, повышенного внесения минеральных удобрений под корнеплоды и картофель.
На сельскохозяйственной выставке в уездном г. Лепеле в 1912 г. Высогорец получил за составленный им севооборот диплом на золотую медаль и диплом на бронзовую медаль за лук, выращенный на хуторе в первый же год.
При этом продолжалось улучшение территории. Полдесятины из двух, находившихся под лесом расчищалась под пашню. Остальную землю с крутым склоном, неудобным для пахоты, и плохой почвой Евстафий Захарович оставил под смешанным лесом (береза, осина и ольха). Его он расчищает и прореживает «по науке», получая от него в первую очередь дрова и поделочный материал. В сообщении отмечается, что «захудалый, разоренный лес за два года ухода за ним в ответ на заботы хозяина ожил и обещает быть ценным».
Хутор начали обсаживать сосной, а также корзиночной и обыкновенной ивой.
Заболоченные впадины на полях площадью 113 кв. саж. были осушены и обращены под сенокос. Автор сообщения говорит, что об этом «при других условиях не стоило бы упоминать, но при настойчивом стремлении владельца использовать всякий клочок земли эта небольшая площадь дает укос, который является заметным прибавлением к кормам, получаемым от полеводства»392.
В данное время в хозяйстве есть лошадь, две коровы, две свиньи, куры, утки — местной породы, причем «животные находятся в хорошем теле». Свиньи содержатся исключительно в хлеву.
В 1912 г. продуктов животноводства и птицеводства (свинины, уток, кур и яиц) было продано на 21 руб.
В саду 21 плодовое дерево (15 яблонь и 6 слив)
Все полевые и другие работы семья выполняет самостоятельно.
В ведении хозяйства Высогорцу серьезно помог кредит в Стрижевском ссудо-сберегательном товариществе, членом правления которого он теперь состоит.
И это не случайно.
В своей деревне он был хуторянином-пионером, первым сознательно ушедшим из общины. Осуждаемый односельчанами он был поставлен ими «в самые неблагоприятные условия».
Однако его упорный труд преобразил безнадежный, казалось бы, участок, и односельцы не могли этого не оценить.
Автор описания констатирует: «Вначале гонимый общиной за измену старине и обреченный в глазах общинников на разорение, теперь он вызывает зависть той же общины. Около половины домохозяев деревни Слободки теперь открыто изъявляют полную готовность выделиться на хутора»393.
Кстати сказать, хозяин закончил народное училище и имел библиотечку, в которой были не только пособия и руководства по сельскому хозяйству, но и другие книги.
Главная цель хозяйство Высогорца — удовлетворение потребностей семьи. И эта задача была решена всего за два года, на классическом «малоземельном» наделе, на скудной истощенной земле. Причем так успешно, что есть излишек на продажу.
Что тут скажешь?
Помнится, в советское время это называлось трудовым подвигом.
Очень интересна фигура Захара Яковлевича Люкова, крестьянина села Нащокина Бобровского уезда Воронежской губернии. За строками описания его жизни и хозяйства ясно ощущается какое-то негромкое обаяние.
Семья Люковых, безусловно, не слишком типична для русской деревни. Столыпинскую реформу она как бы выстрадала заранее.
Автор описания говорит, что «выгоды единоличной формы землевладения еще задолго до выдела отруба Люкова уже сознавались отцом его Яковом.
Будучи сельским старостою Нащокинского общества, Я. Люков много раз поднимал вопрос об упорядочении владения землей и за свой поход против общинного уклада в конце концов поплатился жизнью: был убит односельчанами.
Свой завет, свое стремление к освобождению он передал своему сыну, владельцу описываемого отрубного участка — тихому, скромному, но упорному и трудолюбивому работнику, настойчивому в достижении своих целей. Закон 9 ноября дал Люкову право и возможность осуществить мечту отца и свое желание»394.
В семье было 2 мужчин (36[209] и 6 лет) и 7 женщин (80, 35, 15, 11, 9 и 2 лет), то есть 2 работника, 2 полурабочих и 5 неспособных к труду. Грамотными были сам хозяин и 3 его старшие дочери.
Люков владел 15,5 дес., из которых усадьба в селе Нащокине занимала 0,7 дес. (цена построек 370 руб.), леса и лугов в общественном пользовании -1 дес. в 15 верстах и 13,7 дес. пашни, из которой 1,2 дес. еще оставались в общине и использовались независимо от отруба.
Отруб был укреплен в 1910 г., а выделен в 1911 г.
Лиственный лес годился для мелких хозяйственных надобностей. Поскольку луг, дающий урожайность 80–100 пуд с десятины, находится в пользовании общины, никакого ухода за ним нет и не предвидится.
К агрономической литературе Люков приобщился еще до выхода на отруб. Он очень хотел улучшить свое хозяйство, но понимал, что знает недостаточно.
Решив заняться пчеловодством, он выписал «на свои трудов