Все местные организации отмечают самовольцев как наиболее устойчивый, приспособленный и упорный в своем стремлении к земельному устройству и потому наиболее желательный колонизационный элемент.
Эта та категория переселенцев, которая пошла на переселение, несмотря на отсутствие каких-либо льгот по перевозке, по получению земли, ссуд и проч., значит, тронулась с насиженных мест с самым серьезным упорным намерением устроить свою судьбу на новых местах.
При тех вообще суровых условиях устройства и ведения хозяйства, какие существуют почти всюду в Сибири, такие качества самовольцев, как настойчивость в достижении раз намеченной и действительно серьезной цели нового хозяйственного устройства — является лучшим приобретением для Сибири как колонии; такие качества обеспечивают и дальнейшие успехи оседающего в Сибири самовольческого элемента в стремлении не только устраивать свои хозяйства, но и улучшать и двигать их вперед…
Эти испытанные судьбой в течение нескольких лет и все же оставшиеся на новых местах в ожидании лучших для них времен переселенцы, будучи наконец, устроенными, надо думать, пустят глубокие корни в колонизуемых районах»162.
Я не встречал лучшей характеристики — не пресловутых «слабых», которых бессовестное правительство якобы «выкачивало в Сибирь», а самых настоящих «сильных», сильных духом российских крестьян, которые стали главной движущей силой преобразований Столыпина.
Другой аспект статистики переселения иллюстрирует таблица 9.
Присмотримся. Таблица 9 ставит естественный вопрос — каким образом на каждых десятерых переселенцев-одиночек в Сибирь в годы реформы оказалось одиннадцать таких, которым там не понравилось?
Если мы обратимся к данным за 1895–1905 гг., то увидим схожую картину. Как правило, 60–70 % одиночных переселенцев из приехавших в Сибирь в течение двух лет подряд возвращалось назад. Авторы монографии «Столыпинская аграрная реформа и Алтай» в связи с этим отмечают, что «под видом ходоков и переселенцев за Урал отправлялись сезонные рабочие, крестьяне-отходники, занимавшиеся промыслами. Например, в 1907–1914 гг. проехали на территорию Алтайского округа 40,6 тыс. одиноких переселенцев, а вернулись на родину в эти годы уже 45 тыс. чел., т. е. возвращались также „переселенцы“ прежних лет»163.
Таблица 9
Доля обратных переселенцев по категориям (%)
Источник:Турчанинов Н. (сост.) Итоги переселенческого движения за время с 1896 по 1909 гг. (включительно). СПб., 1910. С. 44–45; Турчанинов Н. А., Домрачев А. (сост.) Итоги переселенческого движения за время с 1910 по 1914 гг. (включительно). Пг., 1916. С. 44–45.
Между тем в общей статистике одиночки составляют лишь 5,6 % переселенцев проследовавших в прямом сообщении, однако в числе обратных переселенцев их доля равна 35,9 %, а среди всех возвратившихся — 18,5 %. И поэтому корректнее считать, что доля вернувшихся переселенцев не 17,4 %, а 11,8 %, что далеко не одно и то же.
В преддверии реформы в 1905 г. Переселенческое Управление перешло из МВД в состав ГУЗиЗ, что серьезно повлияло на все переселенческое дело.
Был реорганизован и увеличен аппарат Управления. Создано 12 специальных переселенческих районов. Каждый заведующий районом имел своем распоряжении землеотводные и поземельно-устроительные партии, гидротехнические и дорожные отряды, агрономические организации, в которых работали межевые специалисты, землемеры, агрономы, гидротехники, почвоведы, чертежники, дорожные техники и другие специалисты.
В районах в местах заселения выделялись подрайоны, главы которых руководили выдачей ссуд, строительством церквей и школ, врачебных и фельдшерских пунктов и больниц.
Тут важны не только организационные перемены. Переселенческое Управление превратилось в мощный инструмент аграрной реформы Столыпина, не говоря о том, что тандем Столыпин-Кривошеин оказался очень эффективным.
Все направления помощи переселенцам расширялись по мере роста бюджета Переселенческого Управления — с 4,8 до 30,2 млн. руб. за 1906–1914 гг.164
Каковы же были условия переезда в Сибирь?
Цена билетов зачастую была решающим аргументом при принятии решения о переселении. В 1894 г. был введен общий переселенческий тариф, по которому каждый член переселенческой семьи платил 0,3 коп. за версту; дети до 10 лет ехали бесплатно. С 1898 г. цена переселенческого билета была снижена до стоимости детского билета III класса[178], и теперь семья переселенцев из центральных губерний доезжала до Томска примерно за 15 руб. вместо 51 руб. в начале 1890-х гг.165
Этот же тариф сохранялся и в годы реформы. При этом система льготных тарифов стала более детализированной и гибкой, поскольку кроме переселенцев в Азиатскую Россию ехали рабочие разных профессий.
По сниженной цене оплачивался и багаж, причем не нужно думать, что переселенцы отправлялись с несколькими, условно говоря, чемоданами[179].
У людей была возможность, приехав на новое место, ощущать себя хотя и «без двора», но не «без кола» и не совсем уж «в чистом поле».
Кстати, «Памятка» советует переселенцам: «Не берите с собой лишней клади»; «Земледельческие орудия и машины всегда можно недорого и в рассрочку купить в Сибири»; «Привезенные из Европейской России семена часто оказываются в Сибири неподходящими».
Переселенцы имели право на путевые ссуды (не более 50 руб. на семью; на Дальнем Востоке — не выше 100 руб.). Их выдавали, когда нужно было после окончания железнодорожного пути добираться до места водворения на лошадях или водным путем. Реальные их размеры были намного ниже верхнего предела.
Очень важен вопрос об организации медицинской помощи переселенцам. Помнится, на одной из конференций в 2012 г. некая дама, что называется «на голубом глазу», объявила, что 20 % переселенцев умирало в пути, видимо, перепутав их со спецпереселенцами эпохи «Великого перелома», — и это было не смешно во всех смыслах.
Санитарный надзор начинался еще в Европейской России, где в Пензе, Сызрани, Самаре, Абдулино, Уфе и в других пунктах люди проходили медицинский осмотр. Кроме того, в составе переселенческих поездов имелись особые санитарные вагоны. По мере необходимости приглашался дополнительный медперсонал.
В Сибири уже с 1893 г. вдоль путей следования переселенцев начали создаваться особые переселенческие пункты, число которых росло вместе с увеличением бюджета. В зависимости от оборудования они были врачебными, фельдшерскими, продовольственными, остановочными, регистрационными.
Уже в 1906 г. этих пунктов в сумме было 84, и в них работало 63 врача, 147 фельдшеров и 10 хозяйственных агентов. Понятно, на средних и больших станциях медицинская и продовольственная функции совмещались.
В каждом пункте была аптека, а в самых крупных — больничные помещения. В 1906 г. таких пунктов было 13, в 1907 г. — 19, в 1910 г. — 56, в 1913 г. — 62. Медицинская помощь была бесплатной для всех, как и отпускаемые лекарства.166
В этих точках оказывалась и продовольственная помощь. Переселенцы могли здесь купить по заготовительным, т. е. низким ценам съестные припасы и горячую пищу. Поскольку в дороге люди долго ели всухомятку, это считалось важным профилактическим средством против кишечных заболеваний.
По общему правилу горячая пища отпускалась за плату — ковш щей с мясом за 4 коп. и ковш супа (в постные дни) за 2 коп., хлеб отпускался по заготовительной цене. Молоко с полуфунтом белого хлеба выдавалось детям до 5-ти лет бесплатно.
В экстренных случаях, например, при заболевании по дороге, «крайней бедности», задержке переселенца в пути не по его вине — по предписанию врача или распоряжению переселенческого чиновника выдавалась бесплатно и горячая пища, а детям молоко
Особые переселенческие столовые были открыты в Пензе, Сызрани, Самаре, Абдулине, Уфе и Челябинске, а затем и на других станциях Европейской России.
В 1906 г. через Челябинск проследовало необычно большое число переселенцев и ходоков — 216,6 тыс. чел. А затем Сибирь накрыла переселенческая волна: в 1907 г. — 577,0 тыс. чел., в 1908 г. — 758,8, в 1909 г. — 707,5 тыс. чел. Спад начался лишь в 1910 г. — 353,0 тыс. чел.
Конечно, Переселенческому Управлению было непросто справиться с этой абсолютно новой ситуацией. Тем не менее, в целом оно оказалось на высоте.
По мере роста бюджета расширялась врачебно-санитарная и продовольственная помощь. В 1908 г. по всему пути от Пензы до Иркутска появились медицинские пункты с санитарными вагонами и необходимым фельдшерским персоналом.
ГУЗиЗ отреагировало на резкий рост числа переселенцев увеличением числа питательных пунктов, а кроме того, попросило помощи у Военного министерства, выделившего армейские вагоны-кухни, «водогрейные приспособления» и свободные в данный момент помещения и казармы.
Особую опасность в 1908 г. таила угроза холеры. Вдоль Транссиба ГУЗиЗ и МПС построили специальные холерные бараки, пригласили туда необходимый медперсонал и оборудовали кипятильниками системы «Борю» все важнейшие пункты в районе движения переселенцев. Согласно заранее разработанному плану, были выделены деньги на организацию антихолерных мероприятий на сибирских реках и в районах водворения переселенцев167.
Тюкавкин пишет, что «в России в 1908–1910 гг. были заболевания холерой, но среди переселенцев, как отмечали Столыпин и Кривошеин, этого удалось избежать благодаря действенной системе медицинской помощи»168.
Врачебно-продовольственная помощь постоянно расширялась. Санитарный надзор распространился теперь на Забайкальскую, Китайскую-Восточ-ную и Уссурийскую железные дороги. Ряд станций был оборудован новыми медпунктами. Выросло число санитарных вагонов, в составе переселенческих поездов имелись свободные теплушки на случай, если больных требовалось изолировать в пути.