Сельскохозяйственные общества
Сельскохозяйственная кооперация всех видов играла огромную роль в развитии реформы, зачастую далеко перерастая рамки собственно агрономической помощи.
В 1897 г. в стране было 267 сельскохозяйственных обществ, в начале 1906 г. — 1000, в начале 1915 г. — 5800, причем 85 % из них (4925) работали в аграрной сфере «вообще» а остальные 15,0 % (870) были специальными[185], т. е. занимались отдельными отраслями сельского хозяйства.215 При этом 60 % всех обществ возникло в 1910–1914 гг.
Этот быстрый рост был вызван тем, что правительство незадолго до реформы серьезно облегчило условия их образования, а затем субсидировало их деятельность вместе с земствами.
Район действия сельскохозяйственного общества мог охватывать всю Империю, а мог — часть волости. Старейшие из них имели долгую историю, как, например, Московское общество сельского хозяйства, у них были опытные станции, они издавали научные труды и т. д.
Однако 80 % обществ, возникших после 1906 г., было мелкорайонными, т. е. действовали на территории уезда; в основном же они работали на нужды крестьян одной волости или даже ее части216. Зачастую именно они были эффективными проводниками реальных улучшений в крестьянских хозяйствах[186].
Диаграмма 22. Число сельскохозяйственных обществ в 1904–1913 гг.
С одной стороны, они просвещали деревню в агрономическом отношении чтениями, книгами экскурсиями, выставками и т. д.
С другой стороны, они не только знакомили ее с улучшенной сельхозтехникой, очисткой семян, новыми культурами, удобрениями, с племенными скотом и пр., но и снабжали население всем этим на льготных условиях, а часто занимались и сбытом крестьянской продукции.
То есть они практически помогали крестьянам решать их насущные проблемы. Агроном мог подсказать, какой плуг необходим данному крестьянину, какие семена лучше использовать, поросята какой породы лучше приживутся в этой местности, но он не мог их купить ему. Это делало сельскохозяйственное общество, часто этим же агрономом и созданное. А нередко подобная инициатива исходила и от самих крестьян.
Данная форма самоорганизации дополняла агрономические усилия земства и правительства, которых не хватало на все и на всех217.
С началом реформы специальные общества получили отличную перспективу, т. к. именно в единоличном хозяйстве — в отличие от общины — можно было продуктивно заниматься огородничеством, садоводством, пчеловодством и птицеводством, приносившими немалый доход.
Понятно, что по территории страны общества распределялись весьма неравномерно. Скажем, если в Полтавской губернии их было 345, то в 19-ти губерниях — менее десятка в каждой.218 В обществах, как правило, было несколько десятков членов — инициативное ядро местного крестьянства. С течением времени число участников росло.
Хотя они платили членские взносы, основную роль в формировании бюджета обществ играли пособия и субсидии ГУЗиЗ, земства и частных лиц.
Мелкие крестьянские общества в основном занимались чисто хозяйственными задачами, выполняя нередко функции закупочного товарищества и приобретая для своих членов семена, сельхозтехнику, удобрения и т. д. В то же время общество нередко имело прокатную станцию и случный пункт, которыми его члены и другие лица пользовались за плату. Нередко оно брало на себя функции сбытового кооператива, продавая продукцию своих членов219.
По мере роста, как тогда выражались, кооперативного самосознания у членов сельскохозяйственного общества появлялись идеи о создании и других кооперативов — потребительных, производственных (молочными, маслодельными и др.), кредитных и т. д.
Бывало и наоборот — кредитные или потребительные товарищества создавали сельскохозяйственное общество220. Почти половина мелкорайонных обществ были так или иначе связаны с кооперативами других типов221.
Сельскохозяйственные товарищества и артели
Одновременно в России росло число сельскохозяйственных товариществ и артелей, которые делились на два типа.
Одни работали на основании утвержденных властями уставов и были сельскохозяйственными кооперативами в чистом виде222, другие — так называемые договорные товарищества возникали по особому договору между товарищами, закрепленному через нотариуса или другим путем, и подавляющее большинство их занималось маслоделием (только в Сибири их на 1 января 1914 г. было 2150).
В 1900 г. «уставных» товариществ было менее 50, в 1909 — около 200, а в конце 1914 г. — 1669, из которых 30,1 % был общесельскохозяйственными (502), а 69,9 % (1167) — специальными. 72,3 % специальных товариществ были связаны с обработкой молока, 13,9 % — с совместной закупкой и пользованием сельхозтехникой, 8,9 % — с пчеловодством, животноводством и птицеводством и т. д.
Относительно медленный рост товариществ объясняется тем, что только в 1908 г. был разработан их упрощенный нормальный устав и облегчена процедура его утверждения.
Чем товарищества отличались от сельскохозяйственных обществ?
Общества, по уставу, должны были содействовать развитию сельского хозяйства в «районе своих действий», а товарищество содействовало в решении тех или иных хозяйственных задач только своим членам, которые к тому же отвечали своим имуществом по его обязательствам. Оборотный капитал товарищества складывался из членских взносов, что делало его относительно кредитоспособным для заключения займов как у частных лиц, так и у различных учреждений.223
Товарищества помогали своим участникам в улучшении их хозяйств, в приобретении всего необходимого, в технической обработке продуктов в построенных «на общий счет заведениях», как правило, молочных и маслодельных заводах, а также в сбыте продукции.
Распределялись «уставные» товарищества и артели по стране весьма неравномерно224. Район действия трех пятых из них не превышал волости.
Нередко товарищества брали на себя и смежные функции — брали средства на сбережение, устраивали зерноочистительные пункты, прокатные станции, случные пункты и т. д.225.
Деятельность сельскохозяйственных обществ имела огромный успех.
Итак, в ряду зримых и бесспорных признаков перемен, охвативших страну и прежде всего российскую деревню после 1906 г., очень важное место принадлежало кооперативному движению, которое переживало подлинный подъем и вовлекло в свои ряды десятки миллионов жителей страны.
Оно имело различные формы, и все они, безусловно, меняли положение населения к лучшему.
Реформа в действии. Мологский уезд Ярославской губернии
Безусловно, статистика землеустройства показывает, что миллионы людей поверили в реформу.
Однако для оценки эффективности проводимых преобразований очень важна проблема ее реального воздействия на жизнь деревни в разных регионах и на сельское хозяйство страны в целом.
Как повлияло изменение условий землепользования на крестьянское хозяйство?
В какой степени реформа смогла побороть такие недостатки общинного землепользования, как чересполосицу и дальноземелье? Как отразилось все это на крестьянском полеводстве, на скотоводстве, на травосеянии, на обеспеченности сельхозтехникой, на ведении мелиорации и др.? Изменились ли бытовые условия жизни крестьян и др.?
И в этом контексте очень важны статистические материалы уникального обследования, проведенного ГУЗиЗ осенью 1913 г., которые опубликованы в издании «Землеустроенные хозяйства» (Петроград, 1915).
Ведомство понимало, что время подведения общих итогов реформы еще не настало — слишком мал был срок самостоятельной жизни хуторов и отрубов, чтобы ее последствия и проявились в должной мере. Тем не менее, и самые первые шаги новых хозяйств представляли немалый интерес. Хотелось понять, каково экономическое положение единоличных хозяйств в сравнении с прежним их состоянием и с соседями, оставшимися в общине, насколько хуторяне и отрубники смогли использовать новые условия для интенсификации и есть ли основания для благоприятных прогнозов на будущее и т. д.
Подобного исследования требовала и общественная атмосфера, настроенная весьма негативно к реформе.
Поскольку собрать данные о более чем миллионе единоличных хозяйств, существовавших в стране во второй половине 1913 г. было задачей нереальной, ГУЗиЗ принял решение сделать своего рода выборку из 12-ти уездов, признанных наиболее характерными для различных районов России.[187]
Количественные результаты обследования оказались настолько благоприятными для реформаторов, что противники преобразований обвиняли ГУЗиЗ в подтасовке фактов. В частности, С. М. Дубровский подверг это издание резкой, но притом совершенно несостоятельной критике.226 Достоверность данных обследования подтверждается и прямым сопоставлением с материалами монографии участвовавшего в обследовании еще студентом П. Н. Першина «Община и хутора Красноуфимского уезда Пермской губернии» (Пг., 1918) и высокой оценкой репрезентативности источника Бруцкусом.227 Данные обследования вполне соответствуют той картине обеспечения отдельных районов и губерний Европейской России сельхозтехникой, которая была получена мной при исследовании рынка сельхозмашин и орудий в начале XX в.228
Но главное — эти материалы не сообщают ничего такого, о чем бы не говорили другие независимые исследования хуторских и отрубных хозяйств в отдельных губерниях[188].
Нас, однако, сейчас интересует прежде всего описание хода реформы журналистом Б. Юрьевским, посетившим ряд обследованных уездов вместе с командами статистиков, результатом чего явилась книга «Возрождение деревни», вышедшая в 1914 г., уже в Петрог