Я сижу как истукан, не в силах протянуть руку. Красивый черный пакетик смотрит на меня, а я смотрю на него.
– Ну? Бери! – восклицает отец, приводя меня в чувство.
– Danke (спасибо), – говорю я так тихо, что не слышу свой голос.
Лия смотрит на меня искоса, но мне интересно другое. Это сколько же батя потратил? Нет, у нас есть деньги, я бы сказал, даже в избытке, однако… Тратиться на троих, сразу же… Это высший пилотаж просирания денег.
Глава 9Лия
Мы купили все необходимое, что может мне пригодится в первые дни учебы. Вольфганг был достаточно учтив и решил сделать нам с мамой подарок – айфоны последней модели. Не сказать, что я счастлива такому подарку – скорее, приятно удивлена. Вольфганг объяснил его тем, что мне не стоит выделяться из ученического состава, ведь я, как и моя мама, «достойна только лучшего». Не слишком ли он лебезит? Да. Даже чересчур. Но… подарок куплен, а дареному коню в зубы не смотрят.
А вот что насчет сим-карт – вопрос достаточно интересный. Мама получит свою, когда пойдет в посольство. У нее уже есть вид на жительство в Германии, поэтому труда получить сим-карту ей не составит. А вот что касается меня… Мне придется в какой-то день после пар мотаться и собирать документы, хотя Вольфганг уверяет, что мне дадут сим-карту прямо в институте.
Остаток дня я провожу в своей комнате. Тео куда-то слинял, и, как сказал Вольфганг, это в его духе. Он, несомненно, показал бы мастер-класс по уходу от сложных вопросов и разговоров. Уверена, он бы занял лидирующую ступень среди таких же, как он. Фыркаю своим же мыслям, откидываясь на подушку.
Окна моей комнаты выходят на спальный район. Иногда тут слышны рев мотоциклов, гогот молодежи и грохот музыки. Как говорит Вольфганг, «райончик что надо».
Но у меня до сих пор не укладывается в голове, как мама решилась на такой шаг – переехать в другую страну и выйти там замуж. Бизнес у нее остался в Москве – как она выразилась, «лишняя подстраховка никогда не помешает». И тут я с ней солидарна.
А вот чем занимается Вольфганг – это мне нужно еще выяснить. Он не очень любит говорить о своей работе, особенно при мне, а я и не спрашиваю. Это было бы неприлично с моей стороны, раз мужчина старшего возраста не желает раскрывать все карты. Однако мама заверила, что у него легальный бизнес. Вот и все. Возможно, и правда нельзя говорить о нем, а быть может, Вольфганг работает на правительство, и поэтому его место работы держится в секрете. Что ж. Рано или поздно эта тайна должна всплыть…
Ночь перед первым днем в университете также дается мне с трудом. Меня беспокоят звуки, доносящиеся с улицы. Некий шепот прямо под моим окном, открытым настежь. Я тихонько поднимаюсь с кровати, желая посмотреть, что же мне мешает. И меня окатывает холодом…
Внизу стоит Теодор с каким-то парнем, одетым полностью в черное. Они о чем-то разговаривают. Едва успеваю пригнуться, потому что собеседник Тео резко смотрит вверх. Мне не нужны лишние проблемы и вообще нет дела до того, чем занимается Теодор. У нас с ним разные полюса, и мы никогда не сможем подружиться. Но от женского любопытства никуда не деться, правда?
Прислушиваюсь к их голосам, но они настолько быстро тараторят по-немецки, что я улавливаю лишь обрывки слов. Через минуту все стихает, и я решаюсь подняться. Перед крыльцом никого. Ни Теодора, ни его загадочного товарища. Пусто. Слышу, как внизу открывается – или закрывается – входная дверь. Теодор дома. Я на цыпочках залезаю в свою кровать и ныряю под одеяло.
Теодор уже близко. Я слышу его шаги в коридоре. Моя дверь приоткрыта достаточно, чтобы я могла видеть его силуэт. Вдруг Теодор резко останавливается и смотрит в мою комнату. Щурю глаза, будто бы сплю. Нет, конечно, я не сплю, но не нужно же разоблачать себя раньше времени, ведь так?
Он немного приоткрывает мою дверь и застывает в проеме. Тео оглядывает комнату, будто в надежде поймать меня на том, что я подглядывала за ним. Будто бы чувствует! И ситуация усложняется, когда он решает переступить порог моей комнаты. Я медленно закрываю глаза, стараясь ориентироваться на слух. Дыхание должно быть размеренным, но мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
Засранец медленно подходит к кровати. Я слышу каждый его шаг по паркету. Он замирает около кровати. Дышу. Медленно. Размеренно. Но сердце стучит так громко, что мне кажется, даже Теодор это слышит.
Быть может, мне все это снится? Тогда почему так реальны звуки?
В следующее мгновение холодные пальца Теодора касаются моего лба. Я хочу вздрогнуть, но нельзя. Засранец нежно, словно боясь меня разбудить, откидывает локон волос, который упал мне на лоб. Я чувствую его теплое дыхание. Приятный до коликов в животе аромат парфюма. Тео, по всей видимости, замирает надо мной. Всматривается в мое лицо. А мне от этого становится не по себе. Более того, я чувствую себя уязвимой. Вот зачем он пришел ко мне ночью и теперь, склонившись, рассматривает меня? Что ему нужно? Сердце подступает к горлу и будто бы душит меня. Еще какое-то мгновение, и, клянусь, я закричу.
Но, к моему облегчению, Теодор отстраняется. Я слышу, как он тихо закрывает мою дверь, а следом раздается глухой щелчок замка двери его комнаты.
Распахиваю глаза и смотрю в темный потолок. Пытаюсь отдышаться, но не получается. Проникающий в комнату лунный свет освещает лишь часть белоснежной стены. Студеный ветерок наполняет комнату, стараясь затронуть каждый сантиметр. Мне теперь не уснуть. Мало того, что в моих мыслях плотно засел вопрос о новом учебном заведении и том, что же меня ждет. Так теперь еще большую часть мыслей заняли Теодор и его очень странный поступок. Стоит ли мне его бояться? Или я себе накручиваю?
Утром я встаю самой первой, чтобы не торопясь собраться. Волнение настолько перехватывает дух, что кружится голова. От любого движения меня бросает в дрожь.
Форму мне должны выдать уже на месте. Да это и формой назвать очень сложно – стильный пуловер и свитер, вот и все. В остальном студенты могут ходить в чем пожелают, главное – брать с собой одну из этих кофт. Немного странно, конечно, но… Наверное, мне удастся привыкнуть к этому.
Я не брала никаких средств для укладки. Мама сказала, что, когда вернется в Москву и доделает все дела, пришлет оставшиеся вещи сюда. Поэтому мне ничего не остается, как просто вымыть голову. Сделав легкий макияж, я еще раз смотрю на себя в большое зеркало, которое висит в ванной.
Меня бесит, что эта ванная – одна на двоих с Тео. Я до последнего не буду считать его своим братом, он совершенно чужой человек мне. Не родной. Не кровный. Эти мысли съедают меня изнутри – медленно, смакуя каждую клеточку тела.
И с каждой минутой, проведенной в этом доме, я все сильнее хочу вернуться домой. Ну, хотя бы, на худой конец, переехать в общежитие для иностранцев при вузе.
Тяжело вздохнув, слышу шорох, доносящийся из комнаты Тео. По всей видимости, он проснулся. Недолго думая, открываю щеколду двери ванной с его стороны, и в это мгновение парень дергает ее на себя. Я вздрагиваю от неожиданности.
Кудри Тео растрепаны. Парень окидывает меня сонным взглядом, а я, как дурочка, смотрю на рельеф его мышц. Гладкая загорелая кожа. Я впервые вижу на его плече татуировку, похожую на пламя, которая постепенно переходит на грудь. Странно… Возможно, я не обращала внимание ранее? Но, приглядевшись, понимаю, что татуировка свежая, а защитная пленка покрывает красноту.
Теодор сует руки в карманы спортивных штанов, а после спрашивает сонным голосом:
– Долго будешь пялиться на меня?
– Нет.
Скривившись в недовольной ухмылке, я разворачиваюсь и, открыв щеколду с другой стороны, выхожу в свою комнату и хлопаю дверью.
Теодор сделал себе татуировку? Но когда? Неужели ночью?
Мотаю головой из стороны в сторону и иду к шкафу, чтобы переодеться. Белая блузка, поверх которой обычный темно-серый свитер. Темная гофрированная юбка чуть выше колена и высокие темные гетры. Консультант в магазине сказала, что этот образ выбирают все здешние модницы. Ко всему прочему дополняю образ вместительной сумкой-портфелем. В нее кладу документы, телефон и наушники. Даже не знаю, что меня ждет сегодня… Даже представлять не хочу!
Собравшись с мыслями, выхожу из комнаты и спускаюсь вниз. Мама уже встала и готовит на завтрак овсянку. Это мой любимый завтрак, который я ем чаще всего и уже достаточно давно.
– Доброе утро, – говорю ей, медленно подхожу к стулу и вешаю на спинку сумку.
– Доброе утро! – радостно отвечает мама. – Как спалось?
– Плохо…
Мама усмехается и, ничего не ответив, продолжает медленно помешивать кашу.
– Как настроение?
Подпираю рукой голову и бубню:
– Ужасное…
– Не настраивайся на плохое, – по-доброму говорит мама. – Ты ведь еще не была в этом институте.
– Наверное…
Остаток времени мы проводим молча. Овсянка невкусная. Не знаю, то ли из-за здешнего молока, то ли из-за хлопьев, но я едва могу ее есть.
Тем временем Теодор входит в кухню и садится рядом со мной. На нем футболка, поверх которой надета рубашка в красную клетку. Кожаную куртку Теодор вешает на стул. Он не надел форму в институт! Похоже, этому парню вообще никакие правила не писаны. Мы встречаемся взглядами. Теодор выглядит отдохнувшим в отличие от меня.
– Тео, что будешь на завтрак?
– Овсянку, мэм, – ехидно говорит он.
Мама улыбается в ответ и выдает этому засранцу порцию овсянки. Теодор спрыгивает со стула, подходит к настенному шкафчику и вытаскивает оттуда сухофрукты. Добавив горсть в кашу, Тео начинает завтракать. Тем временем мама ставит перед ним кружку ароматного кофе.
И тут слышатся шаги Вольфганга.
– Всем доброе утро! – с блаженством в голосе здоровается мужчина по-немецки. – Как спали?
– Хорошо, – отвечает Тео.
И я в то же время говорю:
– Плохо.
Но Вольфганг, как и мама, пропускает мои слова мимо ушей. Кажется, меня специально игнорируют, чтобы я как можно проще перенесла этот переезд. Но я его не перенесу. По крайней мере не так скоро.