– Нет. Ладно. Мы ждем вас к ужину.
– Хорошо, – коротко отвечаю отцу и отсоединяюсь.
Минут тридцать я еще толкаюсь в пробке. Затем наконец-то подъезжаю к дому и вижу тачку Марии-Луизы, из которой выходит Лия.
Что ж. Я прямо вовремя!
Припарковав машину около гаража, спешно заглушаю мотор, привожу себя в порядок, глядя в зеркало, и выхожу на улицу. Лия медленно идет к дому, и я бегу за ней. Мил уже уехала прочь.
Когда я догоняю сводную, мы синхронно останавливаемся.
– Привет, – говорю ей, глядя в ее малахитовые глаза.
– Привет, – шепчет она.
Сейчас мне как никогда хочется поцеловать ее. Прямо здесь. В это мгновение. Но… нельзя. Родаки явно наблюдают за нами, поэтому стоит держаться подальше друг от друга.
– Как твой денек? – интересуюсь я, устремляясь вперед.
– Отлично, а твой?
– Сойдет.
Мы вместе доходим до двери, которую я галантно открываю перед Лией.
– После дам!
Лии ничего не остается, как войти. Она сразу же поднимается к себе в комнату, переступая через одну ступеньку.
Хочу пойти за ней, но меня окликает батя.
– Тео!
Останавливаюсь, держась за перила.
– М?
– Задержись на минуту.
Батя расстроен. В любом случае, что бы там ни произошло, мне придется выслушать его. Он идет в кухню, я следую за ним. В кухне никого. Батя опирается на столешницу и, поправив очки, спрашивает:
– Как твои дела?
– Нормально, – отвечаю ему, сунув руки в карманы бомбера. – А твои?
– Тоже ничего.
Батя отводит взгляд, будто пытается собраться с мыслями.
– Что-то случилось? – спрашиваю у него, хотя понимаю, что вопрос звучит глупо.
Мы давно не разговаривали с батей по душам, с того момента, как он объявил о том, что в нашем доме поселятся две новые женщины… Как это прозвучало!
– И да и нет, – отвечает он, подбирая правильные слова.
Сняв очки, батя потирает глаза. Когда он так делает, то дело дрянь. Полнейшая.
– Выкладывай.
– Наша свадьба переносится ровно на один месяц, на август, – отзывается он с такой скорбью, будто это проблема.
Тоже мне, Ромео несчастный!
– Но она же состоится?
– Да-да, – отвечает батя, но я давно не видел его таким подавленным. – Конечно, состоится…
– Тогда почему ты расстроен?
– Все из-за конференции, – говорит он так тихо, что я начинаю подозревать, что дело в чем-то другом.
Я усаживаюсь за стол, поставив рюкзак на пол.
– И? Что не так с конференцией?
– Нам придется перенести и ее тоже, а это слишком проблематично. Из-за этого мне приходится оговаривать перенос и других конференций, организаторы которых могут не согласиться на это.
Батя делает паузу.
– Но если это безвыходная ситуация, ты же не сможешь прыгнуть выше своей головы.
– Nein, – цедит отец. – Не смогу. Но эта конференция – самая главная. Ты же знаешь, сколько денег мы получим, если она пройдет в срок.
– Да.
Батя не только занимается разработкой технологий и руководит ими, но и сдает в аренду помещения, которые очень нужны для таких крупномасштабных мероприятий.
– Тогда я не вижу повода для огорчений! – радостно заявляю ему и встаю со стула.
В серых глазах бати я замечаю искру печали. Что-то и впрямь не так.
– Да, – моргнув несколько раз, говорит он, – ты прав.
Раз он не хочет больше мне ничего сказать, лучше сменить тему, а то так и продолжит оставаться угрюмым дядькой.
– У нас от университета в конце этой недели будет поездка.
– Куда же? – интересуется батя, распрямив плечи.
– Скорее всего, мы поедем куда-то в сторону Фюрстенфельдбрука.
– Я не слышал, чтобы университет что-то организовывал, – задумчиво говорит батя.
– Декан Нирд сегодня официально сообщил об этом.
– Понятно.
Между нами повисает пауза. Тяжелая и странная. Я набираю побольше воздуха в легкие и добавляю:
– Лия тоже едет с нами.
– Не бросай ее, – вдруг говорит батя, и меня обдает ледяным потом. – Ей сейчас сложно, приходится адаптироваться в новом городе.
– Делаю все, что в моих силах, – заверяю я, хотя, по правде говоря, мог бы стараться и лучше. – А где Анна?
– Она плохо себя чувствует, отдыхает.
– Ясно.
Больше мы ничего не говорим друг другу. Батя погряз в своих мыслях, и я лишь произношу:
– Ладно, я пойду.
– Ужин через полчаса! – предупреждает меня батя, будто это правило и его нарушать нельзя.
Я киваю ему в ответ, беру сумку и иду на второй этаж, шагая через ступеньку. Дохожу до своей комнаты и останавливаюсь возле комнаты Лии. «Нет. Врываться к ней – плохая идея. Предлог зайти к ней будет лишь через тридцать минут. Нельзя так обрушиваться на нее, как гром среди ясного неба, я могу спугнуть ее», – проговариваю про себя и, окинув взглядом белую дверь комнаты сводной, разворачиваюсь к своей и захожу внутрь.
Ложусь на кровать, кинув сумку в сторону. Включаю музыку в наушниках и закрываю глаза.
Образ Лии не растворяется. Он будто въелся в мою память стойкой смесью любви и нежности. Это теребит нервы и душу. Я скоро сойду с ума от одной лишь опрометчивой мысли. Стараюсь отогнать совершенно ненужные мысли, которые съедают меня изнутри.
Тридцать минут я стараюсь не думать о сводной, но… тщетно. Спустя означенное время выключаю музыку, встаю и прихорашиваюсь перед зеркалом – поправляю волосы, надеваю чистую футболку. Я хочу зайти к сводной под предлогом, но должен же я выглядеть неотразимо? Должен.
Собравшись с мыслями, направляюсь к ее двери. Но прямо у порога застываю. Ноги будто не хотят нести меня вперед. Будто есть какая-то непреодолимая стена, которую я не могу преодолеть. Делаю три глубоких вдоха и выдоха, собираюсь постучать в дверь… И Лия открывает ее со своей стороны. Мы чуть не сталкиваемся лбами и удивленно смотрим друг на друга.
– Как ты?.. – восклицает Лия, пытаясь сообразить, что я тут делаю.
– Хотел сказать, что пора к столу.
Лия удивляется, подняв одну бровь.
– К столу?
– Батя сказал, что через пять минут будет ужин.
– А… спасибо.
– Пожалуйста.
Мы застываем. Вновь. И смотрим друг на друга. Мне кажется, что мы оба не дышим. Что наши сердца просто замерли в груди. В зеленых глазах Лии сверкают искры счастья и нежности, и, черт побери, я готов сию секунду в них раствориться! Ее пухлые губы слегка приоткрыты, манят меня, как запретный плод.
– Что-то не так? – улыбаясь, спрашивает Лия.
– Nein, – тихо шепчу в ответ и делаю шаг навстречу ей.
Тянусь к губам девушки, когда с другого конца коридора доносится скрип двери. Мы останавливаемся в паре миллиметров друг от друга. Я горестно сглатываю и, тихо выдохнув, говорю:
– Пойдем к столу, а то все остынет.
И, развернувшись, иду по коридору к лестнице.
В другом конце появляется Анна. Она машет мне рукой.
– А, Тео, привет!
– Добрый вечер, Анна, – отзываюсь ей и машу в ответ.
Надеюсь, она ничего не заподозрила.
Глава 21Лия
Мы спускаемся вниз. Вольфганг уже приготовил прекрасную пасту и овощной салат. По крайней мере, мой желудок сворачивается в тугой узел, как только восхитительный аромат «Карбонары» достигает моего носа.
Мама идет последней, и ей, по всей видимости, нездоровится. Она бледна, в глазах пропал огонь. Мне хочется спросить у нее, все ли в порядке, однако не нахожу смелости. Я тогда окажусь в центре внимания, а сейчас это мне нужно меньше всего. Решаю, что после ужина поинтересуюсь у нее, если будет возможность.
– Прошу к столу, – мягко приглашает нас Вольфганг.
На нем серый лонгслив и темные спортивные штаны. Мужчина встревожен и взволнован, будто сейчас сдает экзамен по кулинарии. Он помогает маме усесться за стол, отодвигая стул. Мама нежно благодарит его.
Тео решает не отставать, но останавливается в тот момент, когда я решительно сажусь на стул и кидаю на него упрямый взгляд. Тогда Тео делает вид, что решил выпить стакан воды, перед тем как сесть за стол. Конечно, ни Вольфганг, ни мама не заметили это цирковое представление, и это к лучшему.
– Вот, держи.
Вольфганг кладет маме пасту и пододвигает к ней тарелку с салатом. Потом я жду, когда они с Тео наберут еды, чтобы, как последняя бедная родственница, насладиться остатками еды.
– Как в университете? – спрашивает мама.
Я тут же понимаю, отчего она плохо выглядит. Ее голос осип, похоже на ангину.
– Ты заболела? – спрашиваю у нее, пока Тео ухаживает за мной и кладет мне остатки пасты.
– Немного, – хрипит она.
– Мы уже ездили сегодня к врачу, – встрял в разговор Вольфганг. – С Анной все в порядке, голос скоро придет в норму.
Я ничего не отвечаю, лишь плотно поджимаю губы, чтобы не ляпнуть лишнее.
– Да, солнышко, не переживай.
Теплая рука матери касается моей спины.
– Так как дела в университете?
– Хорошо, – отвечаю я, заметив, что мужчины начали есть.
Насаживая на вилку пару макаронин в форме бантика, я чувствую себя не в своей тарелке. Проглатываю эти две макаронины и сообщаю:
– На этой неделе у нас кемпинг.
– С кем едешь?
– С университетской группой, – отвечает вместо меня Вольфганг.
Мама переводит на него свое внимание.
– Мюнхенский университет часто отправляет студентов в такие мини-путешествия на выходные.
– Вот оно как! – отзывается мама. – И ты мне не говорила!
– Нам сказали на прошлой неделе, но только сегодня провели официальное собрание.
Я делаю глоток воды и в это мгновение замечаю изучающий взгляд сводного на себе.
– Тео тоже поедет, – добавляю я.
– Это прекрасная новость! – восклицает мама. – И куда поедете?
– Вроде бы в Фюрстенфельдбрук.
– Хорошее решение, – хрипит мама и заходится кашлем.
– Место выбрала Лия! – хвастается Тео, будто бы это что-то вы