его представители [выделено мной. – В. И.] и уполномоченные на то лица[263] и американское правление отличается от античного «полным исключением народа, который представляется общенародным собранием [выделено Мэдисоном. – В. И.], из участия в правлении»[264]. Конечно, Мэдисон преувеличил значение Афинской экклесии и пр., но один из начальных принципов американской модели изложил исчерпывающе.[265]
Неудивительно, что в американской Конституции слово «демократия» не встречается ни разу.
Тем не менее в последующие века США стала «Empire of Democracy», а их политический опыт – чуть ли не «эталоном демократии». И сегодня мы именуем «демократией» совсем не то, что под этим словом имели в виду древние греки, то есть не прямое «народное» правление и пр. И не то, что в тех же Афинах на самом деле было отлажено и дольше века с переменным успехом функционировало, то есть не широкий доступ всех желающих к осуществлению власти. Современные государства гораздо «сложнее» античных, и поэтому в них не может быть той, классической, демократии. Формальное представительство обречено быть узким, а власть осуществляется абсолютным меньшинством.
Почему же, на каком основании мы называем «демократией» «недемократию»?[266]
Современная демократия предоставляет всем гражданам / подданым, а значит, каждому желающему гражданину / подданному равные права участвовать в политике и непосредственно управлении государством. То есть как минимум равные права свободно обсуждать государственные дела и в публичном порядке признавать либо не признавать власть, выражать согласие либо несогласие с государственным курсом, с лидерами, политиками, чиновниками, его осуществляющими (голосуя на выборах и т. д.). И благодаря современной демократии каждый имеет хотя бы теоретическую возможность добиваться и добиться учета государством своих мнений, интересов и запросов. В свою очередь лидеров, правителей, политическое руководство, государственный аппарат в целом современная демократия прямо обязует опираться на признание и согласие народонаселения. Все это в общем давала и классическая демократия. Но она, как уже говорилось, создавала также условия и для того, чтобы каждый желающий мог участвовать в осуществлении государственной власти, в том числе верховной власти.
Подобное начисто исключается при современной демократии, что бы где (и кем) ни утверждалось. В современной демократии нет собственно κράτος, и в этом смысле она фиктивна. Однако она все же делает власть зависимой от всего δ ῆ μος (нации), она ограничивает власть волей δ ῆ μος и т. д. Поэтому мы все же можем говорить о современной демократии как о демократии. Тем более что подход к праву на гражданство с античных времен радикально расширился.
3.2. Современная демократия есть составной элемент политического режима. Довольно важный, но, во-первых, не единственный ключевой и, во-вторых, необязательный. Его наличие или отсутствие позволяет дать любому историческому или действующему режиму соответствующую характеристику. Существенную характеристику.
Современная демократия с точки зрения собственного содержания есть комплекс правовых и политических институтов и практик, обеспечивающих гражданам / подданным равные политические и смежные права и свободы, включая право открыто обсуждать государственные дела и право участвовать в политической деятельности и непосредственно управлении государством, а также учет их мнений, интересов и запросов при принятии и реализации государственных решений.[267]
Совершенно очевидно, что форматы демократических институтов и практик, в частности пределы и объемы соответствующих прав и свобод (свободы объединений, свободы совести, свободы слова, свободы действия и пр.), непосредственно зависят от национальной политической культуры, а та производна от исторической, религиозной, этнической и пр. Специфики. Любые «демократические стандарты» условны (тем более что зачастую их используют в пропаганде и pr для дискредитации отдельных государств, режимов и правителей).
Демократию также можно определить как институционализированную зависимость властвующих от признания и согласия подвластных, ответственность властвующих перед подвластным, то есть ограниченность власти волей (волями) подвластных. Однако, с другой стороны, волей (волями) подвластных может неким образом ограничиваться практически любая власть, любое властвование может считаться зависимым и ответственным. Нужно принципиальное «квалифицирующее» уточнение. При демократии власть опирается на признание и согласие нации, то есть всего народонаселения, «всех» (за исключением несовершеннолетних, недееспособных и пр.). При этом каждый «субъект нации», то есть каждый гражданин / подданный, пользуется равными политическими правами, равными возможностями добиваться признания своих мнений, интересов и запросов. Признание и согласие нации слагаются из множества персональных равно-статусных признаний и согласий, причем регулярных, «обновляемых». «Предрешения» определяются по принципу большинства. Это, в свою очередь, непременно предполагает:
1) организацию власти как минимум верховной, руководства государственного аппарата на выборных началах (выборы могут быть как прямые, так и косвенные)[268] целиком или преимущественно (здесь имеются в виду ограниченные наследственные «монархии»);
2) возможность вынесения проектов государственных решений на референдумы;
3) установление всеобщего равного избирательного права и права на участие в референдумах или же по крайней мере отказ от цензов пассивного избирательного права – расового, этнического, религиозного, гендерного, имущественного и др., а также партийного («однопартийного») ценза активного избирательного права (образовательный и профессиональный цензы объективно предопределены);
4) регулярное проведение выборов;
5) обеспечение максимально возможной прозрачности выборов и референдумов, репрезентативности и достоверности их результатов;
6) создание и поощрение институтов, независимых или хотя бы автономных от власти, транслирующих общественные настроения, агрегирующих мнения и запросы граждан / подданных, оценивающих деятельность власти (средств массовой информации, общественных объединений, экспертных и социологических центров и пр.);
а также:
7) поддержание национального политического единства и сплоченности, национальной солидарности и национального консенсуса о ценностях и целях посредством утверждения и воспроизводства национализма и патриотизма.[269]
Когда не соблюдаются какие-то из приведенных выше условий, политический режим нужно характеризовать как недемократический и, скорее всего, гегемонический.
Все остальное несущественно, вторично или вообще относится к сугубо «декоративным» элементам «инстититуционального дизайна». В частности, во-первых, современная демократия принципиально совместима с любыми ценностями и любыми целями. Это настолько ясно, что не требует никаких дополнительных аргументов.
Во-вторых, демократические выборы отнюдь не обязательно должны быть прямыми, а тем более альтернативными, конкурентными и т. д. Косвенные выборы вполне обеспечивают демократичность власти. И выборы, на которых избиратель вправе выбрать между поддержкой действующей власти (согласием и / или признанием), голосованием за и протестом (несогласием и / или непризнанием) и голосованием против (отказом голосовать) – тоже демократические. Если, конечно, соблюдаются все прочие названные условия.[270]
Конкуренция, тем более публичная (а также свобода слова, свобода создания партийных и иных политических объединений и пр.), – вовсе не главная и не универсальная демократическая ценность. Для многих политических культур – азиатских, евразийских (с исламскими, конфуцианскими, буддистскими корнями), а также российской – важнее единство и целостность власти, стабильность, гармония, лояльность. Искусственное внедрение западных конкурентных институтов и практик может пройти более-менее успешно и закончиться частичным изменением политической культуры (как в Турции или индии). А может вызвать сильное отторжение. Наш отечественный опыт это исчерпывающе подтвердил.
Таков в самом общем приближении идеал современной демократии, такова идеальная современная демократия. В ней нет места «народовластию», как уже много раз сказано. «Демофильские» формулировки вроде «власть принадлежит народу», «народ взял власть», «народ должен взять власть», «нацию лишили власти» бессодержательны и, если только они специально не используются в пропагандистских, мобилизационных и иных подобных целях, бессмысленны. Вместе с тем зависимость власти от воли нации для политической теории и практики значит гораздо больше, чем книжный фантом «народного суверенитета».[271]
3.3. Естественно, реальная современная демократия выглядит иначе.
Власти при демократии действительно необходимы признание и согласие нации, «всех», слагаемые из персональных равностатусных признаний и согласий. Власть зависима от народонаселения-нации. При этом, во-первых, право голоса, право высказываться о государственных делах есть, если воспользоваться аналогией из недавнего российского прошлого, суть не более чем «ваучеры». Не одноразовые, а бессрочные, правда. Их нужно «вкладывать» на выборах, при опросах общественного мнения и т. д. Эти «вложения» обеспечивают власти легитимность, а нации, гражданам / подданным – учет мнений, интересов и запросов. Отнюдь не всегда полный. Но все же учет. Потому как чтобы привлечь «ваучеры», власть и претенденты на власть стараются изучать те самые мнения, интересы и запросы и разрабатывать необходимые решения, предпринимать соответствующие практические действия. Во-вторых,