чём заключается достижение новатора: онсовершает то, что другие люди считают немыслимыми неосуществимым.
Энгельс, считавший себя экспертом в военномискусстве, любил иллюстрировать свои доктриныссылками на стратегию и тактику. Изменения ввоенной тактике, заявлял он, происходят неблагодаря изобретательным военачальникам. Ониявляются достижениями рядовых, которые обычнотолковее своих офицеров. Рядовые находят ихблагодаря своим инстинктам (instinktmassig) иотстаивают их вопреки противодействиюначальства <там же. С. 172–175>.
Любая доктрина, отрицающая роль в истории«отдельного жалкого индивида» <ЭнгельсФ. Происхождение семьи, частной собственностии государства // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.21. С. 176> в конечном счёте должна приписыватьизменения и улучшения действию инстинктов. Помнению тех, кто разделяет подобные доктрины,человек является животным, который обладаетинстинктом производить поэмы, соборы и самолёты.Цивилизация представляет собой результатбессознательной и непреднамеренной реакциичеловека на внешние раздражители. Любоедостижение суть автоматическое творчествоинстинкта, которым человек наделён именно дляэтой цели. Инстинктов существует столько,сколько на свете человеческих достижений.Излишне углубляться в критический анализ этихнебылиц, изобретённых бездарностями длятретирования достижений лучших людей иапеллирования к чувству обиды тупиц. Но дажеосновываясь на этой паллиативной доктрине,невозможно отрицать различий между человеком,обладавшим инстинктом к написанию книги«Происхождение видов» и теми, у кого данныйинстинкт отсутствует.
Индивиды действуют, чтобы вызвать к жизниопределённые результаты. Добьются ли они успеха,зависит от адекватности используемых средств иреакции со стороны окружающих, с которойсталкиваются их действия. Очень часто результатдействия существенно отличается от того,которого стремился достичь индивид. Пределы, вкоторых человек, каким бы великим он ни был, можетдействовать успешно, весьма узки. Ни один человекне способен посредством своих действийнаправлять ход событий на протяжении более чемотносительно короткого промежутка времени, а темболее на протяжении всего будущего.
Тем не менее, любое действие что-то добавляет кистории, оказывает влияние на ход будущихсобытий и в этом смысле является историческимфактом. Тривиальнейшее исполнение ежедневнойрутины апатичными людьми является историческойданностью в не меньшей степени, чем самыепотрясающие нововведения гения. Историческаяроль простого человека заключается в том, чтобывносить свою лепту в структуру огромной властиобычая.
История делается людьми. Сознательныепреднамеренные действия индивидов, великих иничтожных, определяют ход событий в той мере, вкакой он является результатом взаимодействиявсех людей. Но исторический процесс не задуманиндивидами. Он представляет собой составнойрезультат преднамеренных действий всехиндивидов. Ни один человек не может планироватьисторию. Он может планировать и пытатьсявоплотить в жизнь только свои действия, которыевместе с действиями других людей составляютисторический процесс. Отцы-пилигримы непланировали основывать Соединённые Штаты [43].
Разумеется, всегда были люди, составляющиепланы на вечность. В большинстве случаев оченьскоро их планы проваливались. Иногда ихконструкции существовали довольно долго, но ихрезультаты были не такими, как планировалистроители. Монументальные гробницы египетскихфараонов существуют до сих пор, но их строителине имели в виду сделать современный Египетпривлекательным для туристов и обеспечитьмумиями наши музеи. Ничто столь категорически недоказывает временную ограниченностьчеловеческого планирования, чем древние руины,разбросанные по земной поверхности.
Идеи живут дольше, чем стены и другие памятникиматериальной культуры. Мы до сих порнаслаждаемся шедеврами поэзии и философиидревней Индии и Греции. Но они не значат для настого, что они значили для своих авторов. Мы можемзадаться вопросом, одобрили бы Платон иАристотель способ, которым их мысли былииспользованы в более поздние эпохи.
Планирование на вечность с целью заменитьисторическую эволюцию вечным состояниемстабильности, жёсткости и неизменности являетсятемой особого класса литературы. Авторы утопийстремятся организовать будущие обстоятельства всоответствии со своими собственными идеями и рази навсегда лишить остальное человечество даравыбирать и действовать. Исполняться должентолько один план, а именно план автора, всехостальных людей необходимо заставить замолчать.С этого момента автор, а после его смерти егопреемник, в одиночку определяют ход событий.Больше не будет никакой истории, так как историяпредставляет собой составной результатвзаимодействий всех людей. Вселенной будетправить диктатор-сверхчеловек, который низведётвсех остальных людей до уровня пешек в своихпланах. Он будет обращаться с ними, как инженеробращается с сырьём, из которого он строит,методом, очень точно называемым социальнойинженерией.
В настоящее время подобные проекты оченьпопулярны. Они приводят интеллектуалов в полныйвосторг. Немногочисленные скептики отмечают, чтоих воплощение противоречит человеческойприроде. Но сторонники этих проектов убеждены,что путём подавления всех несогласных они могутизменить человеческую природу. Тогда люди будутстоль же счастливы, как кажется должны бытьсчастливы муравьи в своих муравейниках.
Основной вопрос: готовы ли все люди подчинитьсядиктатору? Не будет ли таких, кто бросит вызов егогосподству? Не будут ли разработаны идеи, идущиевразрез с идеями, лежащими в основе планадиктатора? Будут ли все люди безропотноподчиняться тирании одного или несколькихдиктаторов после тысяч лет «анархии» мысли идействий?
Возможно ли такое, чтобы за несколько лет всестраны внедрили у себя всестороннеепланирование и регламентирование? Численностьоппонентов очень мала, а их прямое политическоевлияние почти нулевое. Но даже победапланирования не означает конец истории. Междукандидатами на верховную должность разразятсяжестокие войны. Тоталитаризм может уничтожитьцивилизацию, и даже весь людской род. Тогда,разумеется, история также закончится.
Глава 10. Историзм
Историзм возник в конце XVIII в. как реакция насоциальную философию рационализма. Реформам иполитике сторонников различных авторов эпохиПросвещения он противопоставляет программусохранения существующих институтов, и иногдадаже возвращение к упразднённым институтам. Вответ на постулат разума историзм апеллирует кавторитету традиции и к мудрости ушедших веков.Основной мишенью его критики были идеи,инспирировавшие американскую и французскуюреволюции и аналогичные движения в другихстранах. Его сторонники гордо именовали себяантиреволюционерами и подчёркивали свойнесгибаемый консерватизм. Однако впоследствииполитическая ориентация историзма изменилась.Он начал считать капитализм и свободную торговлю– как внутреннюю, так и международную – главнымзлом и объединил усилия с «радикальными» или«левацкими» врагами рыночной экономики,агрессивным национализмом, с одной стороны, иреволюционным социализмом, с другой. Насколькоисторизм ещё имеет политическое значение, онпредставляет собой дополнение к социализму инационализму. Его консерватизм почти улетучился.Он выжил только в доктринах некоторыхрелигиозных групп.
Люди постоянно подчёркивают сходствоисторизма и романтизма в живописи и литературе.Эта аналогия весьма поверхностна. Оба движениядемонстрируют влечение к обстоятельствамушедших веков и до крайности переоцениваютстарые обычаи и институты. Однако энтузиазм вотношении прошлого не отражает суть историзма.Историзм прежде всего являетсяэпистемологической доктриной и долженрассматриваться в качестве таковой.
Фундаментальным тезисом историзма являетсяутверждение о том, что помимо естественных наук,математики и логики не существует никакого иногознания, кроме того, которое даётся историей. Всфере человеческой деятельности отсутствуетрегулярность во взаимной связи ипоследовательности событий. Следовательно, всепопытки разработать экономическую науку иоткрыть экономические законы тщетны.Единственным разумным методом изучениячеловеческой деятельности, подвигов иинститутов является исторический метод. Историкпрослеживает каждый феномен к его истокам. Онописывает изменения, происходящие вчеловеческих делах. К своему материалу,документам прошлого, он подходит безо всякихпредубеждений и предвзятых идей. Напредварительных чисто технических ивспомогательных этапах исследования историкиногда использует результаты естественных наук,как, например, при определении возрастаматериала, на котором написан документоспариваемой аутентичности. Но в своей епархии– изложении прошлых событий – он не полагается нина какую другую отрасль знания. Критерии и общиеправила, к которым он прибегает в процессеисследования исторического материала, должнывыводиться из самого этого материала. Они недолжны заимствоваться ни из какого иногоисточника.
Крайность этих требований была несколькоумерена после того, как Дильтей подчеркнул роль,которую в работе историка играет психология <см.ниже. Гл. 14, раздел 4>. Поборники историзмапризнали эти ограничения и не настаивали насвоём крайнем описании исторического метода.Просто их интерес заключался в осужденииэкономической теории, а не в споре с психологией.
Если бы сторонники историзма былипоследовательны, то они бы заменилиэкономической историей – на их взглядподдельную – науку экономики. (Мы можем обойтивопрос о том, каким образом можно трактоватьэкономическую историю без экономической теории.)Но это не соответствовало их политическимпланам. Их целью была пропаганда своихинтервенционистских или социалистическихпрограмм. Огульное отрицание экономическойнауки было только одним из пунктов их стратегии.